Олдос Хаксли - Остров

• Название: Остров
• Автор: Олдос Хаксли
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-092444-8

Идеи культового «О дивного нового мира» нашли продолжение в последнем, самом загадочном и мистическом романе Олдоса Хаксли «Остров». Задуманное автором как антиутопия, это произведение оказалось гораздо масштабнее узких рамок утопического жанра. Этот подлинно великий философский роман – отражение современного общества.

Удивительная и странная история совершенного общества свободных людей на затерянном в океане острове… Но однажды в этот мир счастливого неведения попадает человек извне…

---

Птица прекратила икать и начала повторять слово, которое Уилл не понимал. «Руна? Или что-то подобное. Нет, Каруна. Определенно Каруна».

Он поднял дрожавшую руку и указал на фрукты в круглой корзине. Манго, бананы… В пересохшем рту даже выделилась слюна.

– Голодный, – сказал он.

А потом подумал, что в сложившихся обстоятельствах этот ребенок лучше поймет его, если он использует импровизированную имитацию из мюзикла «Человек из Китая», и произнес:

– Моя есть осена голодный.

– Вы хотите есть? – спросила девочка на чистейшем английском языке.

– Да, есть, – повторил он. – Хочу есть.

– Лети, майна![3]

Она взмахнула рукой. С протестующим вскриком птица вернулась на ветку сухого дерева. Подняв вверх свою нежную и тонкую ручонку в почти балетном жесте, девочка сняла корзину с головы и поставила на землю. Она выбрала один из бананов, очистила его от кожуры, а потом, терзаемая одновременно боязнью и сочувствием, приблизилась к незнакомцу. На своем непонятном языке мальчик издал явно предостерегающий возглас и вцепился ей в юбку. С какими-то ободряющими словами девочка все же остановилась на почтительном расстоянии, где находилась вне опасности, и протянула фрукт.

– Ты хочешь его? – спросила она.

Все еще весь дрожа, Уилл протянул руку ей навстречу. Очень осторожно она снова чуть переместилась ближе, а потом опять остановилась, присела на корточки, не сводя с него пристального взгляда.

– Быстрее, – сказал он, терзаемый нетерпением.

Но маленькая девочка не торопилась рисковать. Следя за его рукой, чтобы вовремя заметить малейшее подозрительное движение, она наклонилась вперед и робко вытянула свою руку.

– О, ради бога! – почти взмолился он.

– Бога? – вдруг переспросила девочка с внезапным интересом. – Какого именно Бога? Их ведь так много.

– Любого треклятого бога, которого ты предпочитаешь остальным, – ответил он с тем же нетерпением в голосе.

– На самом деле мне не нравится ни один из них, – сказала она. – Разве что Бог Сострадания.

– Так прояви сострадание ко мне, – попросил он. – Дай мне банан.

Выражение ее лица изменилось.

– Простите меня… – Ее тон действительно стал извиняющимся.

Поднявшись во весь рост, она сделала быстрый шаг в его сторону и почти бросила банан в трясущуюся руку.

– Вот, – произнесла она и, как маленький зверек, избежавший капкана, отпрыгнула назад на безопасное расстояние.

Мальчонка захлопал в ладошки и громко рассмеялся. Она повернулась и что-то сказала ему на их непонятном языке. Он кивнул и сказал:

– Слушаюсь, босс!

А потом поспешил удалиться сквозь густо летавших в воздухе синих и зеленовато-желтых бабочек, скрывшись в лесу по другую сторону поляны.

– Я велела Тому Кришне пойти и привести сюда кого-нибудь, – объяснила девочка.

Уилл расправился с бананом и попросил еще, а потом и третий тоже. Когда чувство голода немного унялось, он почувствовал необходимость удовлетворить любопытство.

– Откуда ты так хорошо знаешь английский? – спросил он.

– Потому что все говорят на английском, – ответил ребенок.

– Все?

– Я имела в виду, когда не говорят на паланском. – Тема явно мало интересовала ее, и потому она повернулась, взмахнула маленькой смуглой ручкой и свистнула.

– Здесь и сейчас, парни, – снова повторила птица, а потом вспорхнула с сухого сучка и перелетела ей на плечо.

Ребенок очистил еще один банан. Две трети достались Уиллу, а остаток – майне.

– Это твоя птица? – спросил Уилл.

Она помотала головой.

– Майны как электричество, – сказала она. – Они не принадлежат никому.

– Почему она говорит все эти слова?

– Потому что кто-то ее научил, – терпеливо растолковала она; какой же ты тупица, подразумевалось в ее тоне.

– Но почему ее научили говорить именно это? Почему «Внимание»? Почему «Здесь и сейчас»?

– Понимаете… – Она искала верные слова, чтобы объяснить самоочевидные вещи этому странному недоумку. – Это ведь то, о чем ты все время забываешь, верно? То есть не обращаешь внимания на то, что происходит. А получается то же самое, как если бы тебя не было здесь и сейчас.

– И майны летают вокруг, напоминая вам об этом, так, что ли?

Она кивнула. Наконец-то дошло. Наступило молчание.

– Как вас зовут? – спросила она.

Уилл представился.

– А меня зовут Мэри Сароджини Макфэйл.

– Макфэйл? – Это казалось совершенно невероятным.

– Макфэйл, – специально для него повторила она.

– А твоего маленького братишку зовут Том Кришна? – Она кивнула. – Ну ни черта себе!

– Вы прилетели на Палу самолетом?

– Нет, добрался морем.

– Морем? Значит, у вас есть лодка?

– Была.

Уиллу припомнились тяжелые волны, перекатывавшиеся через заваленную набок палубу, звук при ударе носом яхты о землю. Она расспрашивала, и пришлось рассказать, как все произошло. О шторме, о том, как лодку выбросило на берег, о долгом кошмаре подъема по скале, о змеях, об ужасном падении… И он начал снова дрожать. Еще более крупно и неудержимо, чем прежде.

Мэри Сароджини слушала внимательно и не перебивая. Когда же его голос начал срываться и окончательно изменил ему, она сделала шаг вперед и, по-прежнему держа птицу на плече, встала рядом с ним на колени.

– Послушайте, Уилл, – сказала она, положив ладонь ему на лоб. – Нам надо от этого избавиться. – Она говорила с видом знатока, почти профессионала, привыкшего, чтобы к нему прислушивались.

– Знать бы, как это сделать, – отозвался он, стуча зубами.

– Как? – переспросила она. – Самым обычным способом, конечно. Расскажите мне еще раз о тех змеях и своем падении.

Он помотал головой:

– Не хочу.

– Разумеется, не хотите, – сказала он. – Но вам необходимо это сделать. Прислушайтесь к словам майны.

– Здесь и сейчас, парни, – послушно выдала птица. – Здесь и сейчас, парни.

– А вы не можете оказаться здесь и сейчас, – продолжала девочка, – пока не отделаетесь от тех змей. Расскажите мне о них.

– Но я не хочу, не хочу!.. – Он почти плакал.

– Тогда вам никогда от них не избавиться. Они будут вечно ползать внутри вашей головы. Впрочем, так вам и надо, – добавила Мэри Сароджини сурово.

Он попытался унять тремор, но его тело как будто уже не принадлежало ему. Им распоряжался кто-то другой, некто, решивший глубоко его унизить и заставить страдать.

– Вспомните, как вы были маленьким мальчиком, – говорила между тем Мэри Сароджини. – Что делала ваша мама, когда у вас что-то болело?

Мать обнимала его и причитала: «Мой бедный малыш, мой бедный сыночек…»

– Она делала с вами такое? – В голосе ребенка прозвучало неподдельное изумление. – Но ведь это ужасно! Так можно только усилить боль. «Мой бедный малыш», – повторила она презрительно. – Наверняка у вас боль продолжалась потом часами. И вы уже никогда не забывали о ней.

Уилл Фарнаби ничего не сказал, а лежал молча, содрогаясь в не подконтрольных ему судорогах.

– Что ж, если не желаете сделать это сами, мне придется сделать все за вас. Слушайте меня, Уилл: была змея, огромная змея, и вы чуть не наступили на нее. Вы почти наступили на нее и так испугались, что потеряли равновесие и упали. А теперь скажите то же самое сами. Ну же!

– Я чуть не наступил на нее, – послушно прошептал он, – а потом я…

Слова не шли с языка.

– А потом я упал, – выдавил он из себя почти беззвучно.

Весь ужас того момента вернулся к нему – тошнотворный страх, паническое конвульсивное движение, из-за которого он потерял равновесие, а потом еще более ужасающий страх и уверенность, что пришел конец.

– Скажите это еще раз.

– Я чуть не наступил на нее. А затем…

И он услышал словно со стороны, что хнычет.

– Так и надо, Уилл. Плачьте, плачьте!

Хныканье перешло в стоны. Устыдившись, он стиснул зубы, и стоны прекратились.

– Нет, не делайте этого! – крикнула она. – Дайте всему вырваться наружу, если оно этого хочет. Вспомните ту змею, Уилл. Вспомните свое падение.

Стоны послышались опять, и его затрясло так сильно, как никогда прежде.

– А теперь расскажите мне обо всем, что случилось.

– Я видел ее глаза. Видел язык… то высунутый наружу, то спрятанный.

– Да, вы видели ее язык. Что произошло потом?

– Я потерял устойчивость и упал.

– Повторите это еще раз, Уилл. – Он уже всхлипывал, не стесняясь. – Повторите, – настаивала она.

– Я упал.

– Еще раз.

У него душа разрывалась на части, но он повторил:

– Я упал.

– И еще раз, Уилл! – Она не знала жалости. – Еще раз.

– Я упал, упал, упал…

Постепенно рыдания затихли. Слова выговаривались легче, а воспоминания, которые они вызывали, не причиняли прежних мучений.

– Я упал, – повторил он, должно быть, в сотый раз.