Юрий Воищев - Неодержанные победы

• Название: Неодержанные победы
• Автор: Юрий Воищев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Разное
• Год: 1972

---

Так ехал поезд, иногда останавливаясь у какой-нибудь станции. В вагон село еще несколько человек, потом на следующей станции парни и девушки вышли из вагона, а еще на следующей — мальчик остался один. И ему стало грустно немного, что он один, и даже как-то страшно. А чего он боялся, он сам не знал. Да он и не боялся, а просто так, неотчетливое и томительное чувство, которое возникает при полном одиночестве, нашло на него и тут же пропало, как только колеса запели свою песню, и пришли снова мысли ни о чем, просто возникающие под стук колес и тут же уходящие.

Поезд шел ровно двадцать минут. Это мальчик установил, когда вылез из вагона — на той станции, где ему надо было выходить, — и посмотрел на часы. Было двадцать минут одиннадцатого. Тетка ошиблась, когда говорила, что ехать полчаса. Всего двадцать минут заняло путешествие. И мальчик немножко огорчился, что ехал так мало, но он сейчас же утешился, решив, что назад ему придется ехать тоже двадцать минут, и всего вместе — сорок.

Он постоял у вокзала. Прошел мальчишка, волоча за собой упирающуюся собаку. Собака идти не хотела. Она была лохматая и красивая. И она упиралась, и одновременно зевала, и лениво махала хвостом. Наверное, ей хотелось спать, а мальчишка тянул ее куда-то за собой, как будто ему не было другого дела. Так, наверное, думала собака и ругала про себя мальчишку. Мальчишка не обращал на него внимания и тянул ее, а собака упиралась.

Мальчик постоял еще немного, посмотрел, как мальчишка тащит за собой собаку, а потом пошел по тропинке, которая вела в поселок. До поселка было совсем близко — он начинался тут же за станцией. И только надо было выяснить, где живет Андрей Николаевич. Но ведь в поселке люди знают друг друга. Там и домов всего-то немного, не так, как в городе.

И поэтому мальчик остановил первую встречную женщину и сказал:

— А где здесь живет Петров?

— Какой Петров? — сказала женщина.

— Его зовут Андрей Николаевич, — сказал мальчик.

Женщина странно как-то на него посмотрела и сказала:

— Иди прямо, потом свернешь в первый переулок, второй дом от угла.

Женщина пошла дальше, и, когда мальчик оглянулся, она тоже оглянулась. И мальчика поразил ее взгляд — он был растерянный и недоумевающий. И когда она увидела, что мальчик глядит на нее, она словно смутилась, отвернулась и быстро пошла к станции.

Солнце светило ярко. Оно вышло из-за туч и теперь стояло над головой мальчика. Не совсем над головой, а так, несколько в стороне, потому что было совсем рано, и солнце еще не поднялось как следует. Снег был и голубоватый и белый. Снег лежал под ногами у мальчика пушистыми сугробами, которые он перепрыгивал, и тропинка огибала эти сугробы. Она была хорошо утоптана, потому что по ней прошло утром много людей на работу.

До переулка было совсем недалеко, и мальчик, еще не поворачивая, увидел второй дом от угла, о котором ему говорила женщина, и пошел к нему. Тропинка бежала мимо, а к дому не вели никакие следы. Снег лежал глубоко и ровно, словно уже давно никто не выходил из дома, и дом показался мальчику мрачным и печальным даже при солнце. Глубоко проваливаясь в снег, он подошел к калитке, открыл ее и вошел во двор. Дворик был маленький, весь покрытый снегом, у крыльца стояло два дерева. Они были голые, и ветки у них тянулись вверх, отчего деревья казались узкими, словно их сжало холодом, хотя мороз было не очень сильный.

Мальчик поднялся по трем ступенькам и поискал кнопку звонка. Но ее не было. И тогда он постучал робко и тихо и, постучав, замер на мгновение, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги в глубине дома. Но все было тихо, и никто не шел открывать дверь. Невольно он с каким-то облегчением подумал, а может, и хорошо, что он не застал Андрея Николаевича. Наверное, тот ушел на работу, и мальчику стало как-то легче от этой мысли, потому что он толком и не знал, о чем будет говорить с ним, и боялся этого разговора. На всякий случай, он постучал еще раз погромче. Он уже осмелел, чувствуя, что дома никого нет, и не боялся стучать, и не боялся встретиться с тем, с кем он так хотел поговорить. И снова ответом была тишина; мальчик, облегченно вздохнув, стал спускаться по ступенькам вниз, к своим следам, ведущим от калитки к дому. И вдруг — даже не слухом, а всем своим существом — услышал слабые шаги в глубине дома и понял, что сейчас кто-то откроет ему дверь.

Дверь открыла старушка. Она была очень маленькая. А может быть, какое-то горе ее так состарило, потому что мальчик увидел печаль в ее глазах. Он почувствовал, что такая грусть бывает только у очень одиноких людей. И он сказал ей:

— Здравствуйте, бабушка.

Она посмотрела на него удивленно и сказала:

— Здравствуй, мальчик! А зачем ты пожаловал?

— Я пришел к Андрею… Николаевичу, — робко сказал мальчик.

И тут он увидел, как женщина вздрогнула, и он испугался, сам не зная чего, и женщина сказала:

— А ты чей будешь, мальчик?

Он замялся, а потом сказал:

— Ничей… Так. Знакомый.

— Знакомый? — переспросила женщина. — Знакомый Андрея Николаевича?

— Нет, не совсем его, — сказал мальчик. — Знакомый… — И он запутался, не зная, что сказать.

Старая женщина внимательно посмотрела на него и сказала:

— Что ж мы тут стоим. Заходи в дом.

И они зашли в дом.

Сначала была комнатка, в ней не было почти никакой мебели — стоял только столик у окна да стулья. Из этой комнатки вела дверь. Куда она вела, мальчик не знал, но он понял, что дом состоит из двух комнат.

В другой комнате стояла кровать, стол, покрытый белой скатертью, цветок на окне, а на стене висела фотография молодого мужчины. Он был в военной форме, и форма у него была не совсем такая, как у теперешних военных. Мальчик сначала подумал, что же в ней такое, а когда присмотрелся, то увидел, что у мужчины не было погон, а на воротнике гимнастерки торчали какие-то твердые ромбики.

Мужчина на фотографии был очень молод. Ему от силы было лет двадцать пять. Он смотрел на мальчика, и чувствовалось, что мужчина сдерживает улыбку. Мальчик понял, что это веселый и очень добрый человек.

— Раздевайся, мальчик, — сказала женщина.

Он снял пальто и шапку, женщина положила вещи на стул.

— Садись, — сказала она.

И мальчик сел, положив руки на стол.

Женщина села против него и сказала:

— Ты не здешний, мальчик?

— Да, — сказал он. — Я приехал из города.

— Кто твоя мама?

— Мамы у меня нет, — сказал мальчик.

Старушка посмотрела на него, и он почувствовал в ней что-то очень близкое. Ему стало спокойнее, и он рассказал ей тогда про свою тетку, про фотокарточку, которую он нашел случайно, и про дневник Андрея Николаевича.

Женщина слушала его не перебивая. Она смотрела куда-то в пространство, прямо перед собой, словно видела там что-то такое, чего не мог увидеть мальчик. Потом она сказала:

— Я его мама.

Она могла этого не говорить, мальчик понял это сразу, как только сюда вошел.

И мальчик тогда спросил:

— А где же Андрей Николаевич?

И женщина сказала:

— А он далеко отсюда!

— Как — далеко? — удивился мальчик.

— Андрей Николаевич умер, — сказала женщина. — Он погиб еще в сорок втором году.

Наступило молчание. Молчание это длилось долго, пока женщина не поднялась, не прошлась по комнате и не сказала:

— Я же знала хорошо твою тетю. И всю их семью знала. Они жили здесь, недалеко от нас. Не судьба, видно, была им с Андрюшенькой-то вместе быть, не судьба!

Мальчик сидел молча, чувствуя, что огромное горе душит его. Андрей Николаевич был чужой для него, страшно чужой. И он не видел его никогда, кроме как на фотографии. Но Андрей Николаевич был чем-то ему необычно близок, мальчик уже свыкся с мыслью и приучил себя к тому, что он встретится с этим человеком. И этот человек окажется обязательно добрым, великодушным и щедрым, таким, каким он его придумал. И когда мальчик узнал, что Андрей Николаевич погиб, он словно похоронил его только что. И это было такое же горе для него, как тогда, когда умерла мама.

Мальчику стало до того невыносимо горько, и до того он боялся расплакаться, что он встал и смог сказать только одно;

— Ну, я пойду тогда.

Но женщина тоже поднялась, подошла к нему и положила руку на голову.

— Никуда ты не пойдешь, — сказала она. — Сейчас мы будем пить чай.

И он остался.

Они долго пили чай; мальчик узнал, что женщина была учительницей, а сейчас она на пенсии, что к ней приходят соседи, и ей, в общем-то, совсем не тоскливо, и она не одинока. Но в глазах ее была печаль, и слова не могли обмануть мальчика. Он ничего не сказал ей, только подумал о том, что каникулы только начались и он сможет теперь приехать к ней еще несколько раз.

Через час они вышли из дома. Женщина пошла провожать его к вокзалу. Солнце поднялось еще выше, и мальчик чувствовал тепло, и тепло было совсем весеннее. И даже снег слегка подтаял, но мальчик знал, что до весны еще далеко, и весна приходит не сразу, и поэтому солнце не могло его обмануть.