Станислав Вольский - Завоеватели

• Название: Завоеватели
• Автор: Станислав Вольский
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1940

Историческая повесть из эпохи открытия и завоевания Южной Америки.

---

— Незачем ему ни читать, ни писать. Дворянину нужна не наука, а шпага и добрый конь. Сначала Франсиско будет пастухом, потом солдатом, а там, может быть, и генералом. И больше чтобы я об этой чепухе не слышал, дон Антонио!

Дон Антонио отвесил низкий поклон и больше не приходил.

Три года пришлось Франсиско проскучать под отцовской кровлей. Весной 1483 года ему исполнилось девять лет. В равнинах началась уже жара, — и пора было перегонять скот на прохладные горные пастбища. Каждый день по городским улицам и прилегающим к городу дорогам шли табуны овец и стада коров и лошадей, направляясь к далеким холмам, что темной полоской синели у горизонта, Каждый день говорили на улицах: «А сегодня прошел табун дона Бальтазара!», «А завтра дон Себастиан отправляет в горы двести лошадей!» И Франсиско казалось, что все эти люди и животные идут в сказочные страны, где и солнце другое, и люди другие, и на каждом дереве зреют сотни золотых яблок, и в каждом дупле желтеют пахучие медовые соты. «Вот если бы и мне туда же! — мечтал он по вечерам, ворочаясь на жесткой дощатой кровати. — Наелся бы и нагляделся бы я там всласть!»

И вдруг мечта его исполнилась. Ранним утром отец позвал его с улицы и сказал:

— Ну, Франсиско, ты теперь уж большой. Пора тебе научиться ездить верхом и сторожить коней. Ты поедешь в горы вместе с моим табуном и будешь под началом у старика Педро. Он хороший пастух и всему тебя научит. Собирайся!

Сборы были недолгие. Мать наскоро напекла лепешек, положила их в мешок вместе с овечьим сыром и двумя бутылками разбавленного водой красного вина, завязала в узелок пару рубашек, и — Франсиско тронулся в путь. Это был самый веселый день за все последние три года. Франсиско, шедший рядом со стариком Педро, глядел и не мог наглядеться, дышал и не мог надышаться, смеялся и не мог насмеяться. Ему казалось, что никогда еще не светило так ярко солнце, никогда не дул так нежно степной ветерок.

А что будет там, в горах, где водятся волки и медведи, где в расщелинах скал прогуливаются лешие! Франсиско всех их увидит и, конечно, всех их одурачит и поборет!

— А что, Педро, горные духи очень страшные? — спрашивал он пастуха.

— Вот как трахнут они тебя по голове, так сам увидишь, страшные они или нет, — загадочно пробурчал пастух.

Через два дня начались горы. Были они совсем небольшие, но Франсиско казалось, что выше их не бывает на свете. Лешие и русалки, как нарочно, куда-то попрятались. Зато в густых зарослях справа и слева от дороги слышался треск ветвей, ломавшихся под тяжелыми медвежьими лапами, а по ночам доносился издалека зловещий волчий вой. А когда наконец стадо дошло до обширных горных лугов, перед Франсиско развернулись целые поля спеющей земляники и заросли черники. Все это можно было есть с утра до вечера! Это была действительно хорошая страна, совсем не похожая на душный и скучный Трухильо!

Обучение Франсиско подвигалось быстро. Через неделю он уже гарцевал на старой смирной кобыле, а через месяц Педро дал ему молодую и резвую лошадку, на которой можно было не только объезжать свои пастбища, но и ездить в гости к соседним пастухам. К осени Франсиско стал одним из лучших объездчиков. Он умел быстро собрать табун в одно место, знал излюбленные логовища медведей, хорошо различал звериные следы, даже подстрелил из лука матерого волка. Когда наступила осень и стадо вернулось в равнину, Педро дал хозяину отчет и с восторгом описывал успехи своего ученика.

— Даже самые старые и злые овчарки слушаются его, дон Гонзало, — говорил он. — Взять хотя бы Бланку. Меня она и в грош не ставит, а как только Франсиско свистнет ее, она к нему летит стрелой и готова броситься хоть на десяток волков. Из мальчонки выйдет толк, дон Гонзало.

Пизарро самодовольно расправил усы.

— У меня зоркий глаз, Педро. Когда я в первый раз увидел карапуза и он саданул меня яблоком прямо в лоб, я тут же сказал себе: из этого дьяволенка выйдет толк. А старые солдаты редко ошибаются.

III

Так прошло девять лет. Каждый год Франсиско уходил весной со стадами в горы и возвращался в Трухильо лишь поздней осенью. С братьями он не очень ладил, с городскими подростками тоже. «Разве вы что-нибудь понимаете? — говорил он им. — Волка затравить не умеете, от медведя бежите, попадете в горы — заблудитесь. Далеко вам до Франсиско Пизарро!» И сверстники его решили, что Франсиско — гордый, хитрый, весь в отца, и что такому парню пальца в рот не клади. Во всем городе только один друг и был у Франсиско — старый дон Антонио. Франсиско частенько заходил к нему, и падре читал ему старые книги, где рассказывалось о далеких путешествиях, необыкновенных странах, приключениях рыцарей, битвах и осадах городов Франсиско слушал с раскрытым ртом, а потом всю ночь видел во сне, как он во главе отряда штурмует крепость или завоевывает целое царство.

И вот опять наступил веселый троицын день. В этом году он пришелся на пятнадцатое мая, как раз накануне того дня, когда надо было выгонять скот в горы. В знойной Испании лето наступает рано, и на лугах около города трава уже потеряла свой свежий весенний блеск, цветы отцвели, и над стадами роями носились мучители-оводы.

— Пора, пора! — торопил старый Педро. — Бланка начала по ночам выть, а это верный знак, что надо итти в горы.

— Еще через день, — сказал Гонзало Пизарро. — Выгнать скот после духова дня — все лето будет удача. Это верная примета.

Так и порешили.

Последний день гулял Франсиско Пизарро в родном городе. Он стал крепким смуглолицым девятнадцатилетним парнем, с легкой походкой и быстрыми, кошачьими движениями. Он был силен и ловок, и редко встречались люди, которых бы он не поборол. Он мог выпить, не пьянея, шесть бутылок старого крепкого вина, но пить не любил, а больше любил слушать, что говорят люди, и наблюдать, как и что они делают. Девушки засматривались на него, но он не обращал на них внимания и казался погруженным в свои мысли. «Гордый, гордый Франсиско Пизарро, весь в отца, — повторяли трухильцы. — А гордиться бы ему и не пристало: куртка в заплатах, плащ весь в дырах, людей угостить не на что. Да и после смерти отца все перейдет к старшим братьям, и достанется ему ломаный грош».

Франсиско это отлично знал. В троицын день, когда все кругом ели, пили и веселились, он один ходил мрачный и нахмуренный. «Сейчас у меня в кармане три реала, — думал он. — И через год будет три реала. И еще через год будет три реала. Так всю жизнь и прохожу полунищим. Не стоит так жить. Разве разбойником сделаться? Только повесят скоро. А может быть, и не повесят?»

— Эй, красавец, давай-ка сюда руку, я тебе погадаю, — раздался вдруг сзади него голос. — Все скажу, чего сердце хочет, и что в жизни найдешь, тоже скажу.

Франсиско оглянулся. За ним стояла старая, сгорбленная цыганка и смотрела на него, как ему показалось, особенно пристальным взглядом. Франсиско, как и все люди того времени, был суеверен. Он твердо верил, что-все цыганки — ведьмы и что сатана по дружбе открывает им будущее. Он незаметно перекрестился под плащом, чтобы не сглазила старуха, и протянул цыганке руку.

— Ну, гадай, старая, — сказал он. — Только больше трех мараведи[7] не дам.

— Большое будет у тебя счастье, — затараторила нараспев старуха, рассматривая ладонь юноши. — Хочешь ты денег — много будет у тебя денег. Ой, много! Золото будешь пригоршнями бросать, а на серебро и смотреть не захочешь. Станешь большим человеком, и кого захочешь — казнишь, кого захочешь — помилуешь. И красавиц у тебя будет много, ой, как много будет! Одна будет черная, другая белокурая, третья рыжая. Каких захочешь, такие и будут. И дети у тебя будут все красавцы, один к одному. А проживешь ты долго, так долго, как и не думаешь. Только опасайся двух людей: одного с черным глазом, другого с серым. А чтобы все исполнилось, что я сказала, дай еще два мараведи!

Франсиско не знал, что цыганка всем молодым людям говорила то же самое, потому что все они желали богатства, славы и красивой жены. Он думал, что только на его руке прочла старуха такую замечательную судьбу. Он дал ей пять мараведи и сразу почувствовал себя спокойнее. Пошатавшись по площади, Франсиско зашел на постоялый двор.

Там было людно и шумно. Все скамейки оказались заняты. Особенно много народу собралось около одного стола, за которым сидел высокий загорелый человек, что-то оживленно рассказывавший. То, что он говорил, по-видимому, было очень интересно, потому что за спиной сидевших тесным кольцом стояли слушатели, стараясь не проронить ни одного слова.

— Кто это? — спросил шепотом Франсиско, протискавшись к столу.

— Солдат из отряда Колумба, — отвечал сосед. — Говорят, они за морем Индию открыли, вот он оттуда прямо и приехал.

— Ехали мы долго, — продолжал рассказ приезжий солдат. — Ехали, ехали и вдруг попали в такое место — ни туда, ни сюда. Не вода, а студень. Даже и не студень, а какая-то зеленая каша. Сунешь в нее весло, оно так торчмя и стоит. Ну, и застряли мы тут. Дней, наверное, восемь простояли, пока не поднялся шторм и не унес эту зеленую нечисть. А были это просто водоросли. Едем, а земли нет и нет. Уж все мы съели, даже солонина на исходе, и пресной воды чуть-чуть осталось. Капитан ходит хмурый, ругается, монахи день и ночь молебны служат, а толку никакого не видать… Наконец рано утром с мачты кричит вахтенный матрос: «Земля! Земля!» И в самом деле, оказалась земля — большущий остров, пальмы на нем растут и голые люди ходят.