Тесса Греттон - Магия крови

• Название: Магия крови
• Автор: Тесса Греттон
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-386-09336-5

Все обычно начинается с малого.

Нарисовать круг… положить в центр него высохший листок… насыпать вокруг него соли… прочитать небольшое заклинание на латыни… добавить каплю собственной крови…

Ну, возможно, последний пункт выполнить просто не каждому. Но только не Силле Кенникот. Она готова сделать все, чтобы раскрыть правду о ее семье, даже попробовать несколько заклинаний из таинственной книги, которая оказалась однажды на пороге ее дома. И пролить собственную кровь.

Только любой шаг влечет за собой череду событий. Ник Парди, новый сосед, увидел однажды, как Силла проводит обряд, и захотел принять в нем участие. Чем больше времени они проводят вместе, тем яснее Силла понимает, что Ник как-то связан с магией крови… а еще, что жить без него она уже не может. Как не может игнорировать темное присутствие чего-то неотвратимого рядом — того, что хочет вернуть книгу и получить всю ее мощь.

---

— Или из-за того, какие чувства я испытываю к тебе.

Она замерла, губы ее слегка приоткрылись.

— О, Ник…

Я смотрел на нее и думал о стихотворении, которое написал в понедельник. До того как произошли эти ужасные события.

Сглотнув, она медленно повернулась вокруг своей оси, внимательно изучая комнату.

— Интересно, сможем ли мы увидеть следы магии?

— Не знаю.

— О! — Она замерла на месте, устремив пристальный взгляд на одну из книжных полок.

— Сил?

Она подошла к тому месту, протянула руку и достала несколько книг в твердом переплете. Они с громким стуком упали на пол.

— Сияние с красно-золотым оттенком — не совсем то, что соединяет нас. — Она пожала плечами и надавила рукой на заднюю стенку полки. — Это фальшивая перегородка, мне кажется.

Стукнув по ней, она прислушалась. Звук удара отозвался эхом в пустоте. Я встал рядом с Силлой:

— Может быть, есть какая-либо защелка, открывающий механизм или что-то подобное?

Покусывая губу, Силла провела пальцем по кромке полки:

— Вот!

Она надавила на нижний угол, и панель отскочила. Силла осторожно достала ее и подала мне, а затем сунула руку внутрь. Вскоре ей удалось вытащить портфель, застегнутый наглухо кожаным ремешком, и небольшую тетрадь, обтянутую молескином.[35] Силла положила все это на письменный стол поверх груды исписанных листов с клейкими краями и старых счетов. Она быстро расстегнула кожаный ремешок и вынула пачку листов, исписанных мелким убористым почерком.

— Заклинания.

К первому, выбранному мной, заклинанию прилагался чертеж треугольника, вписанного в круг, далее следовали многочисленные пометки, стрелочки и трудно разбираемые слова. Наверху страницы я прочел: «Сначала треугольник, затем круг, в противном случае энергия не будет связана».

— Это почерк моего отца, — прошептала Силла. Она бегло просмотрела листы. — Господи, многое написано на латыни. Что-то вроде кодов. Придется попыхтеть, чтобы все это перевести. Но они выглядят так, как будто эта одна большая магическая формула — более полная, чем та, что в книге заклинаний.

Силла перевела взгляд на тетрадь и, отложив на время исписанные листы с заклинаниями, открыла ее. Обложка, которую она предварительно протерла рукавом, была совершенно черной; с краю, подобно язычку, свешивалась красная ленточка-закладка. С тяжелым вздохом Силла пролистала до заложенной страницы.

— Тысяча девятьсот четвертый год, — прочла она.

Я склонился к ней, ожидая продолжения.

— Я Джозефин Дарли, и я намерена жить вечно.

Силла выронила тетрадь. Подняв ее, я сказал:

— Давай отнесем это ко мне. Отец с Лилит уехали на весь день. Нам никто не помешает. Весь дом в нашем распоряжении.

— Хорошо, — кивнула Силла.

Глава пятьдесят седьмая СИЛЛА

Я быстро нацарапала записку Джуди и сунула в рюкзак латинский словарь и все те вещи, которые мы нашли в отцовском тайнике. Пик прихватил немного соли из кладовой, а по пути к его машине мы набрали в пластиковый мешок камней, чтобы кидаться ими в ворон.

Птицы молча сопровождали нас, зависнув в небе практически над нами. Мне хотелось во весь голос закричать — так, чтобы Джозефин услышала, что у нас ее дневник и мы отыщем ее слабое место, а затем уничтожим ее.

К счастью, до дома Ника мы добрались без приключений. Вороны не подлетали к нам и даже не каркали. Они молча приземлились на газон, когда мы через гараж прошли в дом.

К моему удивлению, я еще способна была чувствовать волнение и даже приятный трепет. Именно эти эмоции охватили меня, когда я оказалась в комнате Ника. Театральные афиши и постеры наводили на мысль о том, что он собирал все самое яркое и красочное и развесил по стенам.

Мы расположились на полу, заваленном какими-то ужасными коврами: восточными и современными, расшитыми геометрическими фигурами. Хаос на полу полностью соответствовал характеру хозяина.

Ник подпер голову согнутой рукой, вытянул свои длинные ноги так, что почти уперся ими в стереосистему, и начал вслух читать дневник. Его пальцы тихонько отбивали такт какой-то странной мелодии, которую он называл шведской электроникой. Я, не отрываясь, смотрела на его лицо, запоминая каждую черточку. И слушала. Он, как видно, не потрудился утром причесаться как следует или хотя бы пригладить волосы, поэтому сейчас пряди торчали во все стороны. На ощупь они были мягкими и приятными.

Закрыв глаза, я растянулась на ковре рядом с ним. Ник как раз подошел к месту, где рассказывалось о том, как Джозефин обучалась магии под руководством таинственного доктора по имени Филипп; в дневнике рассказывалось об их уроках и теоретических рассуждениях, о многих десятилетиях, которые они прожили вместе.

Джозефин, без сомнений, была ненормальной, но мне казалось, что, если бы я не знала о том, какие ужасы она творила, и если она не убила моих родителей, мы бы с ней поладили. По крайней мере, с ней было бы интересно общаться. Джозефин была всецело поглощена магией и решила использовать ее для того, чтобы обеспечить себе хорошую и комфортную жизнь. К тому же она была влюблена. Я поняла, почему ей нравилось перевоплощаться в других людей, а рассказ о трудностях, которые из-за этого испытывал Филипп, помог мне прочувствовать, насколько отвратительными могут быть последствия подобных действий.

Она писала о жертвенности. Филипп учил ее, что для занятий магией нужно соблюдать баланс. Наша кровь сильна, но ведь ее можно использовать как для добрых, так и для злых дел. Ей необычайно повезло встретить такого учителя. Джозефин упоминала также и Диакона, который, по всей видимости, был старым чародеем. В моем сознании не укладывалось, что они в действительности прожили на свете так долго.

В дневнике было множество пятен, да и бумага во многих местах рассыпалась от времени, не говоря уже о том, что многие страницы вообще отсутствовали. Некоторые были вырваны, другие исписаны настолько неразборчивым почерком, что мы не могли их прочесть.

Здесь упоминался порошок для воскрешения — кармот, о котором говорила Джозефин. Он готовился из костей умерших, и именно благодаря ему они и могли жить вечно.

Ник, закончив чтение первого раздела, вдруг замолчал и задумчиво уставился на страницу.

— Ты думаешь об этом, да? — полушепотом спросила я.

— Об этом невозможно не думать.

Я взяла его за руку, и наши пальцы переплелись.

— Вечная жизнь, — прошептала я.

— А ведь сколько всего можно сделать. Все повидать. Путешествовать, учиться, делать… да все, что угодно.

— Попробовать разные профессии.

— Написать роман. А то и дюжину.

— Стать рок-звездой.

— И президентом, — со смехом дополнил он. — Хотя, как я полагаю, при проверке на эту должность могут возникнуть проблемы.

Но затем мы вспомнили, что за вечную жизнь положена цена и она ужасна. Я вздохнула, подавляя только что зародившиеся в душе соблазны. Сейчас у нас были другие проблемы.

— Удивительно, что отец не упоминал об этом. Я хочу сказать, он не упоминал ничего, что возбудило в ней такую ненависть к нему.

Ник, наклонившись, поцеловал меня:

— С этим мы разберемся.

Мы сделали перерыв и наскоро перекусили пиццей быстрого приготовления, после чего продолжили чтение.

После Второй мировой войны Джозефин становилась все более безумной; она в одиночку путешествовала по всей Америке, иногда ее сопровождал Диакон; затем она снова вернулась к Филиппу. Но ей было очень одиноко. После того как Ник прочитал ту часть, где Джозефин призналась, что подсыпала порошок для воскрешения в пищу Филиппа, он, перевернув страницу, остановился.

— О, господи… — простонал он.

— Что такое? — спросила я, подхватив дневник из его ослабевших рук.

Па следующей странице были строки, выведенные рукой моего отца.

Никогда я не совершал ничего хуже этого.

Мое настоящее имя Филипп Осборн, и я убил семнадцатилетнего юношу, потому что боялся умереть.

У меня перехватило дыхание, словно какой-то огромный, утыканный иголками ком застрял в горле. Я не хотела читать дальше, но должна была продолжить.

— О, господи, — шепотом повторила я. — Моим отцом был Филипп. Он… о, мой бог.

— Моя мать могла бы рассказать об этом, — произнес Ник сдавленным голосом. — Она знала, что он стал другим. Знала, что… что сделал Филипп.

Все знания, которые мы почерпнули из дневника Джозефин, вдруг завертелись в нашей голове, подобно калейдоскопу, а когда мы немного успокоились, все встало на свои места. Мой отец — Филипп. Врач-экспериментатор, учитель, один из тех, кого считали чародеями и демонами. Однако он посвятил жизнь другим людям. Он прикладывал все силы к тому, чтобы лечить и защищать их, и сделал много добрых дел.