Татьяна Турве - Если ты индиго

• Название: Если ты индиго
• Автор: Татьяна Турве
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010

---

— Подумай о своей ориентации!

«Что это он тут околачивается?!» — возмутилась про себя Яна, чувствуя, что закипает изнутри, как электрочайник. Машка покрутила пальцем у виска обидчику вслед, но сказать ничего не успела: подключилась Юлия свет Александровна, задушевным голосом спросила:

— Капля, тебе дурно?..

Продолжения не потребовалось: Капля стушевался и слинял к своему месту, а девчонки еще минуты две смеялись, никак не могли угомониться. Вроде бы вполне благозвучное имя–фамилия — Станислав Капля, — всё чин чином… Но за последние полгода он немало от этой «капли» натерпелся, и положила начало всем страданиям престарелая историчка Римма Георгиевна. Дело было ранней весной, десятый «А» писал обширную контрольную о развитии промышленности в девятнадцатом веке — тема, скажем так, не вдохновляла, а за окном точно в издевательство звенела веселая барабанная капель. Стас, наверно, усиленно болтал с Денисом Кузьменко, потому что историчка вдруг насморочным голосом протрубила, пристально глядя в это заплаканное окно:

— Капля, тебе дурно? Можешь выйти.

С тех пор Капле прямо проходу не дают, никак не могут переключиться на что–нибудь другое. Головой–то Яна отлично понимает, насколько это несправедливо — ну не выбирал же он себе эту каплю! — но и сама частенько не может удержаться от смеха. Вот ей, конечно, повезло, что фамилия досталась вполне нейтральная и даже, как уверяют подруги, красивая — далекий польский прапрадед постарался. (По туманным семейным преданиям, граф Любомир Вишневский, сосланный в начале девятнадцатого века в таврийские степи. Только папа не любит об этом вспоминать, отшучивается: «Ну какие из нас графья! Давным–давно всё смешалось, здоровая рабоче–крестьянская кровь». Стоит лишь вспомнить, что они столько лет прожили в малосемейном общежитии — вчетвером в одной комнате, друг у друга на голове, — и сразу же отпадает всякое желание бахвалиться… Лучше об этом призрачном графстве помалкивать.)

Так вот, про фамилию: могло бы и ей не повезти, получила бы в наследство от какого–нибудь запорожского предка кое–что с народным прононсом — к примеру, Дуля или Штанько! Тогда бы и плакала горючими слезами. На эту тему у Янки есть любимый студенческий прикол про армейскую перекличку:

— Рябошапка!

— Я!

— Перебийнос!

— Я!

— Перелезьчерезплетень!

— Я!

— Не фига ж себе хвамилия…

— Я!..

А дальше и того покруче, самые сливки — она как услышала в первый раз, завалилась под стол от смеха:

— Ну, господа новобранцы, теперь армия — ваша мать, а я ваш отец… Шо? Хто сказал, шо хочет быть сиротой?!..

Янка вслух рассмеялась, девочки на секунду прекратили свою болтовню и покосились на нее с подозрением. Сейчас точно кто–нибудь съязвит: «Тихо сам с собою я веду беседу!» Не ляпнули, сдержались. «Пожалуй, надо с ними поговорить, хватит уже Капле ни за что, ни про что страдать! — в порыве великодушия решила Яна. — Повеселились — и хватит, хорош разрабатывать языки…»

Но провести воспитательную беседу на сей раз не пришлось: подскочила Юлька и тоже принялась дергать за волосы, нашла себе куклу!.. «Ну как сговорились сегодня! Пускай отращивают свои и потом делают, что хотят. А то взяли манеру!..» — Янка терпеть не могла, когда кто–то чужой прикасался к голове, даже маме не позволяла, та всегда обижалась. С недавних пор это стало нехорошей традицией: в маршрутках или троллейбусах в «час пик» бойкие пробивные тетки с авоськами восхищались ее волосами сперва устно, без рукоприкладства, но через пару–тройку минут точно так же принимались поглаживать, цокая языком, и трогать на ощупь. Как будто она, Яна, общественная собственность!

— Надо ее подстричь, — заключила под занавес Юлька и хищно защелкала в воздухе пальцами, изображая ножницы.

Долго терпеть эти издевательства Янка не стала, улизнула от своей банды и устроилась на галёрке на чужой парте — так удобней было за всем происходящим наблюдать. На диво созерцательное накатило вдруг настроение… Но одноклассники занимались каждый своим делом и ничем увлекательным развлечь ее не собирались, жаль! Ну, разве что Алина вела себя подозрительно: бессовестным образом оторвалась от коллектива и с начала перемены не двинулась с места, будто ей облили стул суперклеем. Янка присмотрелась внимательней: Аля сидела вполоборота, киногеничным движением развернув голову через плечо в противоположную от подруг сторону. И что самое примечательное, улыбалась своей знаменитой белозубой улыбкой, от которой таяли даже железобетонные сердца учителей. (Впрочем, не всех, за исключением исторички: у той к Алькиным чарам стойкий иммунитет.) Зато на остальных действует безотказно: если добавить несколько капель смущения, легкого девичьего румянца, а за ним чистосердечного раскаяния, то вообще убойная сила!

У Янки в голове заворочалось очередное ценное соображение, пока что смутное и расплывчатое: оказывается, практически у каждой из девчонок есть своя фирменная фишка для выхода из нелегких житейских ситуаций. К примеру, она, Яна, не улыбается, а с точностью до наоборот: серьезно и выразительно смотрит преподавателю прямо в глаза, и ей почему–то всё прощают… (Надо будет порепетировать перед зеркалом, отточить мастерство, так сказать — никогда ведь не знаешь, когда в следующий раз пригодится!) А Галька разыгрывает из себя скромницу, стыдливо опускает глазки долу, и тоже обычно срабатывает.

Алинка между тем перебрасывалась пустяковыми, ничего не значащими репликами с Романовым с четвертой парты, известным зубоскалом и насмешником. Нашла на кого время тратить!.. (Вот этому на фамилию грех жаловаться: Лёша Романов по прозвищу Наследник, или Цесаревич — тоже Оксана придумала…) Из любопытства Яна всё же прислушалась (ну хоть какая–то от этого музыкального слуха польза!):

— …Так что было на этот раз? Утюг перегорел, лифт сломался, троллейбусы не ходят? — речь, очевидно, шла об Алькином опоздании на английский.

— Лак долго сохнет, — Алина кокетливо помахала перед его носом ярко–розовыми с перламутром ногтями устрашающей длины. Эти ногти были печально — а местами и не печально! — известны в широких лицейских кругах. Та самая занудная историчка Римма Георгиевна не раз точила на них зубы и поднимала вопрос ребром на каждом родительском собрании, но пока что безрезультатно. (И в самом деле, ей что, жалко?.. Вреда–то от них никакого: Алька вон даже контактные линзы умудряется снимать–одевать, приспособилась.)

Совершенно без надобности встряхнув головой, Алинка смахнула кровожадными когтями косую светлую челку со лба, и Яна от неожиданности растеряла все предыдущие мысли. Нет, всё–таки верно Алан Пиз подметил! Его «Язык телодвижений», мировой бестселлер, уже несколько лет заслуженно считается у нее любимой настольной книгой — столько всего полезного оттуда почерпнула, не счесть… Например, если девушка при разговоре часто прикасается к волосам — это самый верный признак, что флиртует. А если к лицу — то нервничает, не знает, что сказать.

Но тут пришлось отвлечься на новый инцидент: на первый план выдвинулся Петя. (Как окрестила его Оксана Юрьевна, «самый большой авторитет в классе». Причем большой во всех отношениях…) Петр упоенно рисовал на доске что–то загадочное, занимая мощным силуэтом добрую ее половину. Особо любопытные толпились у него за спиной и уважительно молчали, чтоб не отвлекать от творческого процесса — ну, на то он и «большой авторитет»! Любой другой бы на Петином месте рано или поздно начал злоупотреблять своим влиянием, но тому до сих пор ничего подобного и в голову не пришло. Недаром говорят, что крупные люди обычно спокойные и добродушные — наверно, по причине хорошего пищеварения.

— Что это будет? Ну покажи! — Зая подпрыгивала рядом с ним на месте, как маленький округлый Пятачок, и даже голос такой же невыносимо пронзительный, оптимистичный: «Винни, Винни!» Хотя с другой стороны, они вместе с внушительным неторопливым Петром напоминают еще одно произведение из школьной программы — басню Крылова «Слон и Моська»…

«Ашники» изнывали от нетерпения, наконец Петя отодвинулся в сторонку и народу предстало ярко выраженное негритянское лицо: широкий приплюснутый нос, курчавые волосы, крупные серьги в носу и в ушах — вот с ними, пожалуй, перебор… Янка не удержалась и слегка позавидовала, до того колоритно у Петра получилось — конкурент!..

— Петя, не губи свой талант! — авторитетно посоветовала Юлька, и в аудиторию шумно ввалился физик с крупногабаритными таблицами под мышкой. (Не вошел, как все уважающие себя преподы, а именно ввалился, неловко застрял с громоздкой поклажей в дверях. Типичный гениальный ученый из простеньких комедий: в круглых очках с толстыми линзами, заросший по периметру длинной и не слишком опрятной каштановой шевелюрой, движения порывистые и в то же время неуклюжие — классический персонаж!)