Владимир Легойда - Мешают ли джинсы спасению. Опыт современной апологетики

• Название: Мешают ли джинсы спасению. Опыт современной апологетики
• Автор: Владимир Легойда
• Жанр: Религия
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-485-00150-6

Книга главного редактора журнала «Фома» В.Р. Легойды «Мешают ли джинсы спасению» представляет собой собрание статей, цель которых – познакомить еще не воцерковленных или даже неверующих читателей с основами Православия и поделиться красотой и радостью, которые оно несет, а также ответить на самые распространенные вопросы о Боге, вере и Церкви. Книга адресована в первую очередь молодежи, но будет интересна также всем, кто только начинает свое вхождение в жизнь Православной Церкви.

---

Помню, как несколько лет назад мои первые робкие шаги по территории Даниловского монастыря были прерваны резким окриком проходившей мимо «матушки»: «Почему руки за спиной держите? Нельзя. Ходите тут, оскверняете…» Конечно, гораздо лучше было бы, скажи она мне тихонько и с кроткой улыбкой: «Сынок, в храме не принято стоять или ходить вот так…» (хотя и это мне сегодня не кажется очевидным – в каком каноне об этом сказано?).

И все же дело совсем в другом. В том, что тогда во мне закипело «благородное негодование». Вот я, такой весь измучившийся и исстрадавшийся (а главное, ведь такой хороший и славный!), решил наконец осчастливить эту Церковь своим посещением – и что в ответ? Вместо хлеба-соли и красных дорожек под ноги – холод непонимания моего благородного порыва!

Я не помню, ответил ли что-нибудь той бабуле, но помню, как весь кипел, быстро выходя из монастыря… Прошло некоторое время, и, когда душе стало совсем невмоготу, я буквально приполз в храм и впервые пошел на исповедь. Тогда мне уже было все равно, кто что говорит и как на меня смотрит. Так хотелось глотнуть свежего воздуха, что даже какие-то окрики не воспринимались вообще либо воспринимались как «так тебе и надо!»

Ведь действительно, если Церковь – это больница (а недаром перед исповедью священник говорит кающимся: «еже во врачебницу пришел еси, да неисцеленный не отыйдеши…»), то больным людям важно главное – получить действенное лекарство. Хотелось бы, конечно, чтобы весь обслуживающий персонал сочувствовал тебе и мило улыбался, раскрывая перед тобой двери. Но в жизни бывает по-разному. И техничка может позволить себе поворчать в ваш адрес, когда вы не вытерли ноги и идете в грязных башмаках по полу, который она уже три раза мыла за последние два часа. Но ведь вы не откажетесь от лекарства лишь потому, что на вас прикрикнула техничка на первом этаже! Не к техничке же вы пришли, а к Врачу. И не за вежливостью персонала, а за лекарством.

Повторяю, я не считаю, что «злые старушки» – это хорошо. Это плохо, и в идеале этого быть не должно. Но мне хочется, чтобы идущий в Церковь понимал, зачем он туда идет. А идем мы все ко Христу за спасением. Иначе к Нему незачем идти.

Червячок «свободы»5

Как-то раз мне пришлось проводить семинар по Ветхому Завету со своими студентами-гуманитариями светского вуза. Мы «застряли» на фразе из Книги Бытия: «И поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность». Я пытался объяснить студентам значение этого высшего свободного акта: «поверил Богу» – сам, без насилия, по духовной необходимости. Меня удивило, что многие всерьез утверждали, что о свободе здесь можно было бы говорить лишь в одном случае – если бы не поверил, пошел бы против Бога. Говорившие были абсолютно убеждены в своей правоте и не замечали всей ограниченности, всей несвободы такой позиции…

Действительно, почему мы часто свободу понимаем лишь как право не сделать что-либо, пойти наперекор, отказаться… Неужели так сильно в нас еще недавно бывшее источником всеобщего вдохновения стремление ломать, разрушать, уничтожать? Да нет, наверное, дело не только в этом. Видимо, где-то в глубине души сидит этакий крохотный червячок сомнения, который на все наши стремления избрать Добро, Красоту, Любовь говорит: «A-а, опять ты за этими высокими словами идешь, снова связываешь себя глупыми моральными установками… Ты же свободный человек. Ну так докажи это. Да плюнь на них всех… Пошли куда подальше…»

Пытаясь робко сопротивляться, мы шепчем: «Да, но ведь мне самому этого хочется, я хочу любви и красоты, понимаю, что для этого надо…» «Тсс, – перебивает злобный червячок, – опять это дурацкое слово – надо. Кому надо? Кто сказал, что надо? Ах, тебе так кажется! Ну и пусть кажется, а ты не верь, не верь. Ты свободен от всех этих предрассудков и рамок. Ты – Творец-Разрушитель. Вот это действительно свобода».

Что самое поразительное, так это то, как легко мы сдаемся. Как просто принимаем непонятно откуда идущий голосок за глас души. Механизм этого самообмана прекрасно описан К.С. Льюисом в весьма поучительной книге «Письма Баламута»6, где старый, многоопытный черт пишет письма молодому, начинающему чертенку, обучая того, как обманывать глупых и слабых людей, подсовывая им «чертовские» идеи и выдавая их за собственно человеческие…

Странно, но мы очень часто путаем необходимость и насилие, считая их чуть ли не равнозначными понятиями. Хотя, с другой стороны, никому не придет в голову обвинять человека в несвободе за то, например, что он стремится любить. Но ведь это чувство – крайняя необходимость, которая присуща каждому. И тем не менее, никто пока всерьез не призывает ненавидеть, чтобы стать свободным. По крайней мере, открыто не призывает.

Свобода – это когда ты разумом различаешь колебания сердца, слушаешь голос совести, а не насилуешь свою природу в глупо-бахваль-ном стремлении послать всех и вся подальше. Это уже не свобода получается, а сумасшествие…

Радость Иова

В замечательной книжке английского педагога и математика Эдвина Э. Эбботта «Флатландия» описаны приключения Квадрата, познакомившегося с миром Трехмерья; его удивление перед открывшейся неожиданно возможностью увидеть жителей его родной Флатландии (плоские геометрические фигуры) в подлинном, так сказать, обличии – сверху. Ведь одной из особенностей фигур, живущих на плоскости в этой удивительной стране, является то, что они, никогда не видевшие себя сверху, не знают, как они выглядят.

Вы спросите: «При чем здесь религия?» В прямом смысле, конечно, ни при чем. Эбботт написал свою книгу как занимательное введение в мир геометрии. Однако метафорически она является прекрасным прологом и к миру религии. Данная метафора точно отражает существо религиозного интереса человечества. Человек приходит в мир, которого он не создавал; приходит в мир «помимо своего желания»; живет в этом мире, нередко претерпевая различные невзгоды и страдания, и затем с неизбежностью из этого мира уходит. Если этому и есть какое-то объяснение, если в этом приходе-существовании-уходе и есть какой-то смысл, то он должен быть внеположен человеку и миру. Чтобы увидеть, как на самом деле выглядит двухмерное пространство, нужно обрести третье измерение. Или получить связь с ним7.

Таким другим измерением, звеном, связывающим ищущего человека с миром смысла, с момента осознанного существования человечества и является религия. В религии человек ищет ответы на вопросы, которые вне религиозного сознания навсегда останутся без ответа. И даже не обязательны окончательные ответы, но уверенность в том, что есть это таинственное иное измерение, что жизнь – не бессмысленный поток случайного существования непонятно как и когда появившихся на земле почему-то разумных существ.

Эта удовлетворенность «неответом», тайной, которая так сильно отличает религию, скажем, от науки, прекрасно выражена в библейской ветхозаветной книге Иова. Напомню сюжет: праведник Иов обласкан Господом и имеет все, что может пожелать человек: семья, дети, достаток и т. д. Сатана заключает с Богом пари, что Иов начнет роптать на Бога, как только он все потеряет. И вот для ветхозаветного праведника начинается нескончаемая череда страданий, смысла которых он понять не может. В культуре древних евреев бытовало устоявшееся мнение, что страдает тот, кто провинился перед Богом. Праведник, человек, не совершающий проступков перед очами Господними, страдать не может. Иов мучительно недоумевает: за что? Почему Бог наказывает его? В какой-то момент страдания Иова, потерявшего все, постоянно атакуемого друзьями и родными, фактически призывающими его похулить Бога, переходят в вопль души человеческой: Боже, а есть ли Ты? Я не вижу за собой никакого греха, я не понимаю, в чем провинился, и все же моим страданиям нет предела. Может, все мои представления о Тебе неверны? Может, Тебя нет?! Вопрос о существовании Бога для Иова – не отвлеченное размышление на тему: «А есть ли там вообще что-то или кто-то?» Это конкретно-личный, важнейший вопрос всей его жизни, во всех ее проявлениях – от глобальных вопросов до мельчайших подробностей.

Великий Достоевский так выразит это недоумение устами одного из своих героев: «Если Бога нет, какой же я тогда капитан?!»

Ощущение богооставленности переходит у Иова в какой-то момент в страшное чувство бессмысленности бытия… И вот, когда в конце концов пари сатаной проиграно, Иов получает обратно все, что потерял. Но не этим удовлетворяется его сердце: возвращенные ценности не могут уврачевать ту душевную рану, которая принесена страданием. Вопрос Иова слишком глубок и страшен, чтобы даже достаток, даже семья могли убедить его в осмысленности жизни. И тогда «из тучи» с ним говорит Бог. И Иов успокаивается.