Мария Панкевич - Гормон радости

• Название: Гормон радости
• Автор: Мария Панкевич
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-8370-0697-5

Изолятор временного содержания – не только филиал ада на земле, но и место, где, как в сказочной избушке, собираются самые разные люди – люди, у которых при других обстоятельствах не было бы шанса оказаться рядом друг с другом. Женская «хата» – статья особая. Впервые в русской, если не в мировой, литературе – эта книга рассказывает о тюрьме «в женском роде». Перед читателем этой одновременно до мурашек страшной и до колик смешной книги проходит целая галерея портретов: бизнес-леди и наркоманки, старухи и юницы, – у каждой из них своя история, столь же узнаваемая, сколь и не похожая на другие. Главная героиня книги рассказывает и свою историю – историю бесшабашной юности и любви на разрыв аорты.

---

– Это что?! – спросил он и сразу же заорал: – И ты, сука! И ты!! Крыса очкастая!!!

И тогда я первый раз в жизни взбунтовалась, совершила дикий для меня поступок. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что потом еще долго не смогу читать, смотреть телевизор и опять ничего не буду видеть с этой ебаной классной доски, что ввергаю своих родителей в дополнительные расходы, я сорвала очки, бросила их на пол и наступила на них ногой, глядя пахану в глаза. Потом убежала в другую комнату, упала ничком на диван и закрылась одеялом с головой.

– Крыса очкастая, крыса очкастая! – говорила я себе со слезами. – Никто тебя никогда не полюбит! Предательница! Сука!

Я слышала из комнаты мамин голос. Она просила пахана пойти извиниться передо мной.

«А то опять в школу не пойдет!» – стращала она его.

«Да пошла она на хуй! – отбивался пахан. – Кто она такая, чтобы я перед ней извинялся?»

«Ну сходи!» – давила та.

Через некоторое время пахан зашел в комнату и сказал тихо и серьезно:

– Прости меня, пожалуйста.

Я видела, что он искренен, но все равно ответила:

– Нет. Никогда.

И заорала:

– Потому что я крыса очкастая!

Чечня

«Есть отцы, которые любят своих детей!» – когда-то убеждала меня мама. Отец Рады, например, которая с нами в камере сидит, ее любил. К тому же он был настоящим цыганским бароном! Его прозвали Чеченом, потому что он был наполовину чеченец, наполовину цыган. Неудивительно, что Раду в изоляторе окрестили Чечней.

По ее лицу никогда не догадаешься, что она цыганка и наркоманка. Светлые кудрявые волосы, серые глаза, красивая улыбка. Только большой нос с горбинкой ее немного выдает, но совсем не портит. Рада часто рассказывает сокамерницам о своей семье и законах табора.

Так, все узнали, что настоящая цыганка никогда не станет мыть унитаз. Готовить цыганки умеют, но прочая домашняя работа считается унизительной. Поэтому у них дома убирают русские девчонки-наркоманки за дозу. Они же спят с их неженатыми мужчинами, если тем захочется. Даже в цыганские камеры всегда сажают двух-трех русских, которым не приходят передачи. За остатки еды те обстирывают цыганок и выполняют всю грязную работу.

По словам Рады, цыганки считают всех русских лохами, а женщин – проститутками за неразборчивость или неумеренность в половых связях и за то, что они бреют пизду, – это все, по их меркам, грех.

Цыгане-мужчины не работают, а цыганки считают работой только воровство, мошенничество и прочие статьи Уголовного кодекса. Поэтому каждое утро они снимают золото, переодеваются в старые тряпки и отправляются с малышней обманывать русских лохов. Дети помладше нужны, чтобы клянчить деньги. Постарше – те предупреждают о возможных опасностях (например, о приближении служителей правопорядка) и выполняют мелкие поручения.

Сегодня, по цыганским понятиям, наркотики употреблять нельзя, ими можно только барыжить. А старики убеждали, что грех губить людей, даже убивали провинившихся соплеменников. Отец Рады держался до последнего и запрещал «торговать смертью» в таборе, осуждая барыг, которые наживаются на людском горе. Он говорил, что цыгане не убийцы, а свободные люди, что цыган-барыга или цыган-наркоман – это позор. Но на одной из сходок, в середине девяностых годов, его вынудили-таки сдать позиции. Речь шла об огромных деньгах, он понял, что, если ответит отказом, его из алчности убьют свои же. Согласие на торговлю наркотиками в таборе у него вырвали.

Одними из первых сели на иглу сыновья Чечена, Раде тоже было интересно попробовать. Сложно не заторчать, когда дома лезешь в диван, а там мешок героина, открываешь шкаф – а там еще один…

Из детей барона не употребляла наркотики только старшая сестра. Она родилась особенной – с детства разговаривала с несуществующими людьми, слышала голоса. Как-то Чечня вышла ночью на кухню. За столом сидела сестра, пила чай и что-то увлеченно рассказывала вслух. Стояли еще две чашки чая, как для гостей, но никого больше в доме не было. «Рада, к нам бабушка с дедушкой пришли, ты их видишь?» – спросила сестра. Чечня тогда очень испугалась. Но барон объявил старшую дочку ясновидящей и велел оставить в покое – врачам он совсем не доверял.

Когда Чечен узнал, что его любимая младшая дочь – наркоманка, то сильно сдал. Вскоре он умер от сердечного приступа. Рада так описывала похороны папы: «Ящиками в дом несли мясо, колбасы, фрукты, алкоголь. Они заносят, а я раз – и потихонечку вынесла, за дом спрятала. Думаю, завтра продам, все равно сожрут… Гости плачут, мамка плачет, папка в гробу лежит. А в прихожей шубы, дубленки, куртки! Народу-то много собралось! Я прошлась по карманам и тысяч пятьдесят добыла. Отец, наверное, на небе улыбнулся! Я у него любимицей была…»

Конечно, она сразу позвонила барыге. «Рада, папу же хоронишь сегодня, как можно!» – пытался воззвать к ее совести дилер. «Ай, молчи, приезжай, я сейчас с ним рядом лягу!» – возмутилась Чечня.

Первый раз Рада оказалась в тюрьме, когда героин у них дома обнаружили сотрудники милиции. Цыганские законы таковы – если случается беда, то вину на себя берет женщина. Мужчины же с воли обеспечивают ее, всеми правдами и неправдами пытаются смягчить приговор, но в тюрьму никогда не сядут. Чечня заявила, что это ее мешок, и братья остались на свободе. В тюрьме было немного безопаснее – Рада боялась, что цыгане ее скоро искалечат, ведь она обокрала уже всех родственников и соседей.

К этому времени от долгого употребления опиатов у Чечни началась гангрена на руках. Ее это не слишком печалило. В глубоких гноящихся язвах под бинтами она прятала пакеты с героином. Врачи СИЗО, развязав бинты при первом осмотре, чуть не сблевали от вони и велели убираться вон. Так Рада раскумарила всю камеру – протащила десять граммов с собой.

Вскоре она получила от сестры письмо. «Я сон видела недавно, что ты сидеть не будешь, Бог сжалится над тобой!» – сообщала та. Чечня очень обрадовалась. «И ведь правда, что она ясновидящая, девки! – вспоминала Рада. – Родственники дали денег судье, а судья мне дала десять лет условно… Как знала, да?»

Выйдя на свободу, Рада вновь подкинула родным проблем: по законам табора, цыганка должна выходить замуж за цыгана девственницей. Чечня же влюбилась в русского парня Васю и сбежала жить к нему. Братья приехали и избили Васька, повредив ему позвоночник. Чечню они забрали в табор, но та опять украла золото и убежала, перевезла любимого из больницы, где он лежал, в другую больницу, сняла другое жилище. Васю лечили почти год. За это время Чечня снова села на иглу.

Вася вышел из больницы и сам принялся за лечение ненаглядной. Он жестоко избивал ее каждый раз, когда ловил на употреблении. Чечня описывала это так: «Муж уснул. Стою у зеркала, горит свеча, у меня уже в вене иголка, я контроль делаю. Вижу в зеркало, что Вася тихо заходит и баяна пока не видит. У меня есть выбор – либо тихо все убрать, либо получить пиздюлей. И я думаю – а, пусть пиздит, все равно не почувствую!»

Когда Рада забеременела, то колоться не бросила. Да и врачи говорили, что опасно резко бросать употреблять наркотики и лучше вынашивать плод в привычном ритме жизни. Здоровые дети у наркоманок рождаются намного чаще, чем принято считать. Но Вася понимать это отказывался и бил Чечню ногами в живот. «Там ребенок твой!» – умоляла его цыганка. «Молчи, сука!» – кричал Вася. У нее случился выкидыш, после этого она полгода не произносила ни слова. Просто замолчала. Васек испугался, просил прощения, и Рада простила, потому что любила его. Вася был ее первым и единственным мужчиной. Когда она забеременела во второй раз, ребенка удалось доносить, несмотря на побои. Родилась здоровая дочка. Но случилось новое несчастье – семью нашли братья Рады. Цыгане требовали, чтобы Чечня с ребенком вернулась в табор, не срамила их, живя с русским. Когда та ответила, что не пойдет с ними, забрали у нее дочь.

Рада мучилась невероятно. Вася предлагал ей все забыть и родить другого ребенка. Связываться с цыганами и забирать девочку обратно ему совершенно не хотелось. Жить без дочки Рада не смогла и ушла обратно в табор.

Теперь они жили втроем – ясновидящая сестра, Рада и ребенок. После смерти отца денег стало намного меньше, но братья им помогали, правда, старались перекрыть Раде доступ к героину. Левая рука прогнила уже до кости – но гангрену Рада так и не лечила, утверждая, что это ерунда и ее просто сглазили, «такой глаз нехороший оказался у женщины».

Над Радой и преступлением, за которое она вновь оказалась на нарах, смеялись все. Это ж надо – получить двенадцать лет за сапоги!

Потерпевшая, разбитная крепкая девка, рассказывала, что возвращалась вечером домой по лесополосе. Навстречу ей вышла цыганка и потребовала денег, но получила отказ. Тогда цыганка толкнула ее в грудь и, когда жертва упала, попыталась задушить веткой дерева. («Вот гонит, а, девочки? Сучка! Как можно вообще задушить веткой?» – возмущалась Чечня.) Злодейка забрала мобильный телефон, сняла с ограбленной девицы сапоги и скрылась в неизвестном направлении.