Андрей Зберовский - Сократ и афинская демократия

• Название: Сократ и афинская демократия
• Автор: Андрей Зберовский
• Жанр: Философия
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94617-096-3

Монография представляет собой социально-философское исследование причин конфликта афинского демократического общества V века до н. э. и знаменитого философа Сократа.

В ней преодолевается однобокое восприятие Сократа как выдающегося философа-этика, рассматривается общественно-политическая составляющая деятельности и мировоззрения этого выдающегося афинского мыслителя.

Прежде всего идеологическая направленность многих его идей и рассуждений, соотносимость или несоотносимоть их как с господствующей идеологией правящего в демократических Афинах демоса, так и с оппозиционной идеологией средних и зажиточных страт афинского общества.

Книга будет интересна не только специалистам по социальной философии, истории философии и антиковедению, но и самому широкому кругу читателей, интересующихся личностью выдающегося афинского философа Сократа.

---

Одновременно с аристократами в кружок Сократа входили и те, кого мы можем назвать простолюдинами. Так, известно, что Эсхин, сын колбасника Харина (Лисания?), смолоду никогда не покидал Сократа, а Сократ даже говорил: «Только колбасников сын и умеет уважать меня» [64]. Не уступал Эсхину в близости к Сократу и Симон из Афин, кожевник. Сократ нередко приходил в его мастерскую и о чем–нибудь беседовал, а в итоге Симон делал записи обо всем, что мог запомнить. Эти диалоги позже именовали «кожевничьими» и их было тридцать три, и, судя по всему, они стали основой для многих последующих сократических произведений.

Очень часто были вокруг Сократа иностранцы. Так, выдающийся ученик Сократа Аристипп был родом из Кирены, а в Афины он приехал, как сообщает Эсхин, сразу целевым образом, привлеченный именно славой Сократа [65]. Как уже упоминалось выше, братья Кебет и Симмий ходили к Сократу из Фив, а ученик Евклид очень часто приезжал из Мегар Истмийских, несмотря на то, что во время Пелопоннеской войны в Афинах действовал закон, согласно которому любой мегарец на территории Афин должен быть казнен: так сильно его влекло к речам Сократа [66].

Известный нам по диалогам Платона друг Сократа Федон, был элидянином из знатного рода, но попал в афинский плен, и его заставили служить в публичном доме. Но, стоя там у дверей, он прислушивался к Сократу, пока тот не присоветовал Алкивиаду и Критону с их друзьями выкупить его. С этих пор он занимался философией как свободный человек и до последнего дня был рядом с Сократом [67].

Говоря о том, что можно условно назвать как «кружок Сократа», следует согласиться с оценкой историка философии Дж. Льюисом, который считал, что столь различная по своим взглядам, убеждениям, возрасту и социальному положению группа учеников оказалась возможной только потому, что Сократ никак не пытался воздействовать на политические взгляды своих слушателей, предоставляя им возможность, находясь рядом с ним, все–таки оставаться самими собой [68].

Действительно, то, что «кружок Сократа» на самом деле объединяло только наличие в нем самого Учителя, показывает нередко недружественное отношение друг к другу тех, кого мы называем сейчас его учениками. Так, Критий и Хармид были инициаторами убийства Алкивиада. Платон и Ксенофонт оба не любили Аристиппа и Эсхина, причем, в трудную минуту Платон принципиально отказался помочь Эсхину, и ему помог только Аристипп [69]. При этом, по сведению Диогена Лаэрция, Платон и Ксенофонт не были расположены и друг к другу. Платон высмеивал Ксенофонтово «Воспитание Кира» за несоответствие действительности, ибо Кир был не таков, оба, вспоминая о Сократе, нигде не упоминают друг о друге, только Ксенофонт один раз скупо назвал Платона в третьей книге своих «Воспоминаний о Сократе» [70].

Таким образом, отмечая постоянную окруженность Сократа людьми, не следует думать, что это был круг именно единомышленников, скорее это был круг людей, жадных до той информации, что нес в себе Сократ, до его мудрого юмора и жизненной активности.

Впрочем, самое главное сейчас, не это. Главное — это то, что мы точно знаем, что Сократ был все время окружен людьми, люди эти были нередко из совершенно различных возрастных и социальных слоев, при этом большую часть дня великий философ общался все–таки, во–первых, с молодежью, во- вторых, молодежь эта чаще всего происходила из знатных и обеспеченных слоев, то есть из той части афинского общества, что могла себе позволить отдать свое юношество не только в гимнасии и палестры, но и оплачивать их воспитание и образование в возрасте от двадцати до тридцати лет, в-третьих, эта молодежь находила в Сократе то, что не могли дать другие выдающиеся мыслители того времени, что жили или хотя бы приезжали в Афины.

Подчеркнем еще раз главную мысль: молодежь не просто получала от Сократа некий такой мыслительный продукт, который не могли дать другие философы того времени, но и сам Сократ очень хорошо понимал свою интеллектуальную индивидуальность. Так, в платоновской «Апологии Сократа», рассуждая на суде о том, что будет, если его приговорят к изгнанию, Сократ прямо говорит о том, что его ждет: в какой бы город он ни пришел, молодые люди будут его слушать так же, как и в Афинах /71]. Справедлив вопрос: Так что же давал своим слушателям великий Сократ, в чем состояла та его своеобычность, что отличала его отношение к действительности от отношения к действительности всех остальных? А чтобы ответить на него, сначала нам необходимо понять, какие же цели в жизни ставил для себя этот великий человек. Об этом мы и поговорим в следующей главе.

Глава 4. Смысл жизни Сократа: постановка целей

Те взгляды и идеи, что транслируют люди волей или неволей избравшие путь пропагандиста собственных (или классовых, групповых и т. д.) идей, всегда являются продолжением их собственного мировоззрения, неким выведением его, словно рельсов, из себя вовне, в окружающую социальную среду. При этом совершенно понятно, что любые взгляды любого человека всегда так или иначе детерминированы, обусловлены окружающим их обществом, его проблемами и общим состоянием, производны от мировоззрения и идеологии той социальной, образовательной и возрастной группы, к которой принадлежит индивид.

Однако при этом мы знаем: одной из тех специфик человеческого сознания, благодаря которой оно является именно творчески–человеческим, является способность сознания индивида иногда вырываться за рамки общепринятого и обусловленного, создавать собственную реальность, которая хотя, чаще всего, и является реальностью только в сознании человека, однако воспринимается им именно как реальность и определяет его жизнь и повседневное поведение совершенно так, словно это настоящая реальность.

Отсюда мы можем предполагать, что и Сократ, как всякий творческий человек и мыслитель, мог в какой–то степени быть человеком, производным от реальности своего времени, а в какой–то степени являться настоящим творцом собственной жизни и собственных учений. И, собственно говоря, у нас есть все основания считать, что одним из индивидуальных отличий одного человека от другого как раз и является процентное соотношение «привязки» его собственных жизненных целей как к окружающей его реальности (и принятым в его обществе обычным жизненным целям), так и к собственному пониманию жизни (пусть даже от реальной жизни и очень оторванному).

Итак, чего же хотел в своей жизни Сократ? К чему он стремился, кем он планировал стать, каким хотел войти в историю? К сожалению, история не донесла до нас сведений, когда именно, в каком возрасте и по какой причине Сократ выбрал себе тот жизненный путь, что обессмертил его имя. В платоновском «Горгии», говорится о том, что, выбирая для себя путь, когда–то в юности Сократ задумывался о том, над чем, по его мнению, и недалекий человек должен был задумываться; как надо жить: избрать ли путь, как уверяли его собеседники, достойный мужчины, — держать речи перед народом, совершенствоваться в красноречии и участвовать в управлении государством по афинскому образцу, или же посвятить жизнь философии? [1].

Понятно, что такая формулировка жизненной цели — или держать речи перед народом (быть политиком), или заниматься философией, необычна уже сама по себе, и тысячи афинских юношей вряд ли рассуждали именно таким образом: их ждали торговля, ремесло, земледелие и многое другое из того, к чему, судя по всему, Сократа никогда не влекло. С учетом же отсутствия у нас достоверной информации о какой–либо трудовой или политической деятельности Сократа, становится ясно: свой путь философа он избрал уже в ранней юности и избрал совершенно сознательно. Скажем больше: у нас есть все основания предполагать, что вариант выдвижения в политику перед Сократом вообще никогда не вставал! Этот вывод напрашивается сам собой хотя бы потому, что у нас есть точная информация о том, что Сократ даже не знал, каким образом правильно вести себя на заседании афинского городского Совета: если бы человек хоть чуть–чуть думал о политической карьере, он бы в этом обязательно ориентировался.

Итак, будем уверены: свой путь отвлеченного философа Сократ избрал уже со своей юности. Однако, говоря об этом, необходимо учитывать, что именно тому философствованию, которым занимался сам Сократ в первый период его жизни (до пятидесяти лет) не только в Афинах, но и в Элладе в целом, еще не учили. Весь ассортимент тогдашней философии выглядел так: либо научно–математическое теоретизирование в духе мистико–абстрактной школы Пифагора, либо более практические натурфилософские рассуждения школы Анаксимандра — Демокрита-Анаксагора. Философии, рассуждающей об обществе, морали и идеях, в античности тогда не было. Собственно, в этом–то и состоит величие Сократа, что именно он–то ее и создал.