Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]

• Название: Роботы утренней зари [ Сборник]
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: ЭЯ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-85268-054-0

Без издательской аннотации.

Содержание:

Стальные пещеры

Обнаженное солнце

Роботы Утренней Зари

Роботы и Империя

---

— А что я буду делать в это время?

— Можете осматривать нашу планету, расширять свои горизонты.

— Но ваша планета — не игровая площадка Галактики.

— Совершенно справедливо, но мы постараемся вас заинтересовать.

Он взглянул на часы.

— Еще одно предупреждение, мадам. Не упоминайте о своем возрасте.

— Зачем бы я стала это делать?

— Это может выйти случайно. Вам могут предложить сказать несколько слов, и вы, к примеру, скажете: «За все два с лишним столетия своей жизни я никогда не бывала так рада видеть народ Бейлимира. Если вам придет в голову сказать что-либо подобное, воздержитесь.

— Воздержусь. В любом случаен не намерена вдаваться в преувеличения. Но просто из любопытства — почему?

— Просто потому, что для них лучше не знать вашего возраста.

— Но ведь они знают его! Они знают, что я была другом вашего предка, и знают, когда он жил. Может, они предполагают, что я потомок той Глэдии?

— Нет, они знают, кто вы, и сколько вам лет, но знают это только умозрительно.

Он постучал по лбу.

— А головы не у всех хорошо работают, как вы сами замечали.

— Да, замечала. Даже на Авроре.

— Это хорошо. Я бы не хотел, чтобы поселенцы отличались в этом смысле. Ну, вот, вы выглядите на…

Он сделал оценивающую паузу.

— На сорок, сорок пять лет, и именно такой они воспримут вас своими потрохами, в которых у среднего поселенца находится мыслящий механизм, если вы не всунете туда свой настоящий возраст.

— А какая разница?

— Видите ли, средний поселенец не любит роботов и не желает их иметь. В этом он отличается от космонита, и это его удовлетворяет. Сорок десятилетий значительно больше десяти.

— Немногие из нас доживут до четырех столетий.

— И не многие из нас доживают до ста лет. Мы говорим о выгоде короткой жизни: качество против количества, быстрая эволюция, все время меняющийся мир. Но людям не хочется жить один век, когда они могли бы жить четыре. Так пусть лучше не думают об этом. Они не часто видят космонитов, у них нет случая погоревать, что космонит выглядит молодым и сильным, даже когда он вдвое старше самого старого из живых поселенцев. Они увидят это в вас, если будут думать об этом, и это их расстроит.

Глэдия с горечью сказала:

— Понравилось бы вам, если бы меня заставили произносить речь и сказать, что означают четыре столетия? Если бы я сказала, на сколько лет человек переживет весну и надежду, друзей и близких? Если бы я сказала, как мало имеют значение дети и семья, о бесконечной смене мужей и незапоминающихся случайных встречах в промежутках между мужьями и при них, о наступлении такого времени, когда уже видел все, что хотел увидеть, и слышал все, что хотел услышать, когда уже невозможно думать о чем-то новом, забыть возбуждения и открытия чего бы то ни было, с каждым годом усиливающаяся скука?

— Люди Бейлимира не поверят этому. И я вряд ли  поверю. Так чувствуют все космониты или только вы?

— С уверенностью могу сказать лишь о моих личных ощущениях. Но я наблюдала, как другие с возрастом тускнеют. Они становятся более угрюмыми, их амбиции сужаются и безразличие расширяется.

— А как насчет самоубийств у космонитов? Вы никогда не слышали о них?

— Практически, они равны нулю.

— Но это не соответствует тому, что вы говорили.

— Подумайте. Мы окружены роботами, предназначенными для сохранения нашей жизни. Мы не можем убить себя, когда возле нас всегда бдительные и активные роботы. Я сомневаюсь, чтобы кто-то из нас мог даже помыслить о такой попытке. Сама я не подумаю об этом уже хотя бы потому, что не могу перенести мысли о том, как это отразится на моих домашних роботах, в особенности, на Дэниеле и Жискаре.

— Но вы же знаете, что они, в сущности, не живые, у них нет чувств.

Глэдия покачала головой.

— Вы так говорите, потому что никогда не жили с ними. Во всяком случае, вы переоцениваете желание долгой жизни у своего народа. Вы знаете мой возраст, вы видите мою внешность, однако это не беспокоит вас.

— Потому что я убежден, что Внешние Миры выродятся и умрут, что Поселенческие Миры — надежда будущего человечества, что это обеспечит наша короткая жизнь. Выслушав то, что вы только что говорили, и принимая ваши слова за правду, я укрепляюсь в своем убеждении.

— Напрасно вы так уверены. У вас тоже могут возникнуть неразрешимые проблемы, если уже не возникли.

— Это без сомнения, возможно, миледи, но сейчас я должен уйти. Корабль готовится к посадке и мне придется с умным видом смотреть на управляющий этим компьютер, иначе никто не поверит, что я капитан.

Он вышел. Она некоторое время сидела, рассеянно пощипывая пластик, в котором лежал плащ.

На Авроре она пришла к чувству равновесия, и позволила жизни идти спокойно.

Время шло от еды до еды, от одного дня до другого, от сезона к сезону, и спокойствие почти изолировало ее от прилива ожидания, потому что единственным оставшимся ей приключением была смерть.

И вот она побывала на Солярии, разбудила воспоминания о давно прошедшем детстве и давно прошедшем мире, и спокойствие разлетелось, возможно, навсегда, и теперь она голая, открытая ужасу продолжавшейся жизни. Что может заменить ушедшее спокойствие?

Она перехватила тускло горящий взгляд Жискара, устремленный на нее, и сказала:

— Помоги мне разобраться в этом, Жискар.

Было холодно. Небо было серое от туч, в воздухе мелькали снежинки. На земле кружились пятна снежной пыли, сметаемой холодным ветром, и далеко за посадочной площадкой Глэдия видела сугробы. Там и тут собирались толпы народа, удерживаемые барьерами от слишком близкого приближения к кораблю. Все были в плащах разных фасонов и цветов, казавшихся раздутыми балахонами, которые превратили человечество в толпу бесформенных предметов с глазами. Некоторые были в очках.

Глэдия прижала руку в варежке к лицу. Самой ей было тепло, мерз только нос. Плащ не только укрывал, он сам как бы выделял тепло. Она оглянулась. Дэниел и Жискар были рядом, оба в плащах. Сначала она протестовала:

— Им не нужны плащи. Они не чувствуют холода.

— Не сомневаюсь, — сказал Д.Ж. — но вы говорили, что никуда без них не пойдете, и мы не можем выставить Дэниела на мороз. Это будет выглядеть противоестественно. Мы не хотим вызвать враждебность, слишком ярко подчеркивая, что с вами роботы.

— Но они же знают, что со мной роботы, а лицо Жискара выдаст его даже в плаще.

— Знать-то они знают, но могут не вспомнить, если их не заставить… Так что давайте не будем заставлять. Д. Ж. подвел их к наземному кару с прозрачными стенками и крышей.

— Народ хочет увидеть вас, пока мы едем, — сказал он.

Он улыбнулся. Глэдия села, Д.Ж. сел рядом.

— Я тоже герой, — сказал он.

— Это для вас ценно?

— О, да. Это означает премию для моего экипажа и возможное повышение для меня. Я не презираю это.

Дэниел и Жискар сели напротив людей.

Перед ними был еще кар, но не прозрачный, и не меньше десятка каров позади.

Раздался гром приветствий, из собравшейся толпы поднялся лес машущих рук.

Д.Ж. поднял руку в ответ и с улыбкой подтолкнул Глэдию сделать то же. Она небрежно помахала. В машине было тепло, нос Глэдии стал отогреваться.

— Как неприятно блестят стекла, — сказала она. — Можно это устранить.

— Можно, но не нужно, — ответил Д.Ж. — Это самое ненавязчивое силовое поле, какое мы можем установить. Та восторженная публика была обыскана, но кто-нибудь может ухитриться скрыть оружие, а мы не хотим, чтобы вам повредили.

— Вы хотите сказать, что кто-нибудь захочет убить меня?

Глаза Дэниела спокойно оглядывали толпу с одной стороны кара, а глаза Жискара — с другой.

— Очень маловероятно, миледи, — ответил Д.Ж. — Но вы космонитка, а поселенцы не любят космонитов. Кто-нибудь может ненавидеть так сильно, что увидит в вас только космонитку. Но опасаться нечего. Даже если кто-то и попытается, хотя это и невероятно, то ничего у него не выйдет.

Линия каров очень мягко двинулась.

Глэдия даже привстала от удивления: в передней части кара не было никакой отдельной кабины.

— Кто ведет? — спросила она.

— Кары полностью компьютеризованы, — ответил Д.Ж. — Разве у космонитов не так?

— У нас кары водят роботы.

— А у нас роботов нет.

— Но компьютер по существу тот же робот.

— Компьютер не гуманоид и не выставляет себя напоказ. Каково бы ни было технологическое сходство, психологически это совсем иное.

Глэдия смотрела на ландшафт и находила его ужасающе унылым. Даже для зимы было что-то заброшенное в раскиданных, лишенных листьев кустиках и редко встречавшихся деревьях. Их чахлый бездушный вид подчеркивал смерть, которая, казалось, захватила все. Д.Ж., заметив ее подавленность и взгляды то в ту, то в другую сторону, сказал: