Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]

• Название: Роботы утренней зари [ Сборник]
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: ЭЯ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-85268-054-0

Без издательской аннотации.

Содержание:

Стальные пещеры

Обнаженное солнце

Роботы Утренней Зари

Роботы и Империя

---

Но со временем он будет им. Фастольфу триста шестьдесят лет и он явно сдал, а Амадейро на восемьдесят лет Моложе.

Амадейро получал рапорты девять дней. Мандамус разговаривал со своими роботами, иногда с университетскими коллегами, еще реже — с кем-нибудь из соседей. Разговоры были самые тривиальные. Задолго до истечения этих десяти дней Амадейро решил, что дольше ждать не следует. Долгая жизнь Мандамуса только что начинается, а перед Амадейро всего восемь ил и десять десятилетий в лучшем случае. Амадейро, обдумав все, что говорил молодой человек, почувствовал с возрастающей тревогой, что не может упустить шанс: если существует способ уничтожить Землю, его нельзя игнорировать. Может ли он допустить, чтобы уничтожение произошло после его смерти, так что он не будет свидетелем? Или, что почти также скверно, это произойдет при его жизни, но командовать будет кто-то другой, чей-то чужой палец нажмет кнопку? Нет, он должен быть свидетелем, увидеть разрушение и вызвать его, иначе зачем он так долго страдал? Может, Мандамус дурак или чокнутый, но в этом случае Амадейро должен знать точно, что тот дурак или чокнутый. Дойдя до этого пункта в своем размышлении, Амадейро вызвал Мандамуса к себе в кабинет. Амадейро понимал, что этим унижает себя, но унижение было платой за уверенность, что нет ни малейшего шанса разрушить Землю без него. Он даже внутренне приготовился к тому, что Мандамус войдет с презрительной улыбкой, торжествуя. Придется перетерпеть и это. Зато потом, если предложения молодого человека окажутся глупостью, он, Амадейро, накажет его полной мерой, какую разрешает цивилизованное общество, в противном же случае… Он обрадовался, что Мандамус вошел в его кабинет с видом разумного смирения и поблагодарил, похоже, искренне, за второе интервью. Амадейро подумал, что он, в свою очередь, должен быть любезным.

— Доктор Мандамус, когда я отослал вас, не выслушав вашего плана, я поступил невежливо, каюсь. Теперь расскажите мне, что у вас на уме, и я буду слушать вас, пока мне не станет ясно — а я предполагаю, что так и будет — что ваш план, возможно, более результат энтузиазма, нежели холодного рассудка. В этом случае я снова отпущу вас, но без всякого презрения с моей стороны, и, надеюсь, что вы уйдете без злобы.

— Я и не могу злиться, если вы соблаговолите терпеливо выслушать меня, доктор Амадейро, но что, если мои слова будут иметь для вас смысл и внушат надежду?

— В этом случае, — медленно произнес Амадейро, — возможно, что мы с вами будем работать вместе.

— Это было бы замечательно, сэр. Вместе мы сделаем больше, чем порознь. Но будет ли тут нечто более ощутимое, чем привилегия работать вместе? Будет ли вознаграждение?

Амадейро это не понравилось:

— Конечно, я должен быть благодарным, но я только советник и Глава Института Роботехники. Есть границы того, что я могу сделать для вас.

— Я понимаю, доктор Амадейро, но могу ли я рассчитывать на что-то в пределах этих границ сейчас?

Он твердо смотрел на Амадейро. Амадейро нахмурился, растерявшись от взгляда немигающих решительных глаз. Никакого смирения уже не было. Он холодно спросил:

— Что вы имеете в виду?

— Ничего, что бы вы не могли дать мне, доктор Амадейро. Сделайте меня членом Института.

— Если ваша квалификация…

— Не беспокойтесь, я ее имею.

— Мы не можем сразу принять такое решение о кандидате. У нас…

— Послушайте, доктор Амадейро, это не метод для начала отношений. Поскольку вы установили наблюдение за мной с того момента, когда я ушел от вас в прошлый раз, я не поверю, что вы не изучили как следует все данные обо мне, и вы должны знать, что я квалифицирован. Вы бы не надеялись, что я окажусь достаточно изобретателен для выработки плана уничтожения нашего личного Карфагена, и я не пришел бы сюда по вашему зову.

На один момент в Амадейро вспыхнул огонь. В тот миг он почувствовал, что даже уничтожение Земли — недостаточная плата за наглую позу мальчишки. Но это было только на миг. Затем он почувствовал, что к нему вернулось чувство должных пропорций, и он даже сказал себе: «Молодой человек, а такой смелый и самоуверенный, как раз такой и нужен». Кроме того, он и в самом деле изучил запись о Мандамусе и знал, что тот вполне квалифицирован для Института. Он спокойно — ценою кровяного давления — сказал:

— Вы правы. Вы квалифицированны.

— Тогда зачислите меня. В вашем компьютере наверняка есть необходимые формы. Вам стоит только ввести мое имя, образование, год получения степени и прочие статистические данные, какие у вас требуются, а затем поставить свою подпись.

Не говоря ни слова, Амадейро взялся за компьютер, ввел нужную информацию, получил форму, подписал ее и протянул Мандамусу.

— Датировано сегодняшним числом. Вы — сотрудник Института.

Мандамус прочитал бумагу и отдал ее одному из своих роботов, который спрятал ее в маленький портфель под мышкой.

— Спасибо, — сказал Мандамус. — Это очень милое вашей стороны, и я надеюсь, что никогда не подведу вас и не заставлю пожалеть о вашей оценке моих способностей. Однако, осталось еще одно дело.

— Вот как? Какое же?

— Нельзя ли нам договориться о последнем вознаграждении, конечно, в случае удачи, в случае полного успеха?

— Нельзя ли нам отложить это, как было бы логично, до того времени, когда полный успех будет достигнут или разумно близок к достижению?

— С точки зрения рациональности — да. Но у меня, кроме рассудка, есть и мечты. И я хотел бы немного помечтать.

— Ладно. О чем вы мечтаете?

— Мне кажется, доктор Амадейро, что доктор Фастольф теперь ничего не значит. Он прожил долго и не может отсрочить смерть на много лет.

— И что же?

— Как только он умрет, наша партия станет более агрессивной, и более вялые партии Фастольфа, вероятно, переменят преданность. Следующие выборы без Фастольфа наверняка будут вашими.

— Возможно, ну и что?

— Вы станете де факто лидером Совета и поведете аврористскую внешнюю политику, что фактически означает политику всех Внешних Миров. Если мои планы расцветут, ваше правление будет столь успешным, что Совет выберет вас Председателем при первом удобном случае.

— Ваши мечты — мыльные пузыри, молодой человек. Но если ваши предсказания сбудутся, тогда что?

— Вряд ли у вас хватит времени править Авророй и Роботехническим Институтом одновременно. Вот я и прошу, чтобы вы, когда наконец решите уйти с вашего поста Главы Института, поддержали бы меня, как своего преемника. Вряд ли вы можете сомневаться, что ваш выбор будет принят.

— Есть такая вещь, как квалификация для этого поста.

— Она у меня будет.

— Поживем — увидим.

— Я подожду и увижу, но вы обнаружите, что еще до полного нашего успеха вы пожелаете даровать мне согласие на мою просьбу. Прошу вас, привыкайте к этой мысли.

— И все это прежде, чем я услышал хоть слово, — пробормотал Амадейро. — Итак, вы член Института, а я должен привыкнуть к вашей личной мечте, но давайте кончать с предисловием и расскажите, как вы намерены уничтожить Землю.

Почти автоматически Амадейро сделал знак своим роботам, чтобы они забыли этот разговор. Мандамус, чуть заметно улыбнувшись, сделал то же самое для своих.

— Давайте начнем, — сказал Мандамус.

Но Амадейро тут же бросился в атаку:

— Вы уверены, что вы не сторонник Земли?

Мандамус оторопел:

— Я пришел к вам с предложением разрушить Землю!

— Новы потомок солярианки в пятом поколении, как я понимаю.

— Да, сэр, то есть в общественной записи. Что же из этого?

— Солярианка долгое время была тесно связана, как друг и протеже, с Фастольфом, и я подумал, не симпатизируете ли вы ее проземным взглядам.

— Из-за моей пра-пра-прабабки?

Мандамус был искренне поражен, на миг на его лице вспыхнула досада, даже злость, но быстро исчезла, и он спокойно продолжал:

— Точно так же и с вами была тесно связана как друг и протеже доктор Василия Фастольф, дочь доктора Фастольфа. Она его потомок в первом поколении. Мне интересно, она не симпатизирует его взглядам?

— Когда-то я тоже этим интересовался, — сказал Амадейро, — но она ни в коей мере не симпатизирует ему, так что в этом случае я перестал об этом задумываться.

— Вы можете перестать задумываться об этом и в моем случае, сэр. Я космонит и хочу, чтобы Галактикой правили космониты.

— Ну и прекрасно. Давайте описание вашего плана.

— Я начну сначала, если Вы не возражаете. Доктор Амадейро, астрономы считают, что в нашей Галактике миллионы землеподобных планет, на которых люди могут жить после необходимых исправлений окружения, но без каких-либо геологических преобразований. Их атмосфера пригодна для дыхания, есть вода, почва и климат подходящие, существует жизнь. В самом деле, атмосфера не могла бы содержать свободного кислорода при отсутствии хотя бы океанического планктона. Почва в основном голая, но как только она и океан подвергнутся биологическому изменению, их сразу же засевают земной жизнью. Жизнь расцветает, и планету можно заселять. Сотни таких планет были открыты и изучены, и примерно половина из них уже занята поселенцами. Однако, из всех открытых нами пригодных для обитания планет нет ни одной с такими огромными вариациями и избытком жизни, как у Земли. Нище нет ничего более сложного, чем позвоночные мира — папоротникообразный кустарник. О разуме или о чем-то близком к нему нет и речи.