Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]

• Название: Роботы утренней зари [ Сборник]
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: ЭЯ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-85268-054-0

Без издательской аннотации.

Содержание:

Стальные пещеры

Обнаженное солнце

Роботы Утренней Зари

Роботы и Империя

---

— Нет. Это не так.

— В моих рассуждениях есть ошибка?

— Никакой.

— Значит, я ошибся в предположении, что робот был разрушен физически, а физического ущерба не было. Правильно?

— Да, партнер Илайдж.

Значит, у Димачек были точные сведения.

— В таком случае, Джандер был поврежден умственно. Полный робблок!

— Что такое робблок?

— Это сокращение от роботоблока — постоянное падение функций позитронных связей.

— На Авроре не пользуются словом «робблок».

— А как вы говорите?

— Умственное замораживание.

— Это то же самое.

— Разумнее будет, партнер Илайдж, пользоваться нашим выражением, иначе аврорцы могут не понять вас, и это будет мешать беседе. Вы будете там слишком недолго, чтобы разница в словах могла иметь для вас значение.

— Ладно, я буду говорить «замораживание». Может ли такая вещь случиться сама собой?

— Да, но шансы бесконечно малы, как считают роботехники. Как человекоподобный робот, могу сказать, что сам я никогда не испытывал эффекта, могущего даже близко подойти к умственному замораживанию.

— Стало быть, надо предполагать, что человек сознательно создал ситуацию, при которой могло иметь место умственное замораживание.

— Именно это и утверждают противники доктора Фастольфа.

— И поскольку тут нужны знания роботехники, опытность и умение, глупый, неопытный и молодой не могли бы сделать этого.

— Это естественный вывод, партнер Илайдж.

— Тогда можно составить список достаточно опытных людей. Группа подозреваемых вряд ли будет очень многочисленной.

— Это уже было сделано.

— Длинный список?

— Он содержит только одно имя.

Бейли свел брови в одну линию. — Только одно?

— Да, — спокойно сказал Дэниел. — Таково суждение доктора Фастольфа, величайшего теоретика роботехники на Авроре.

— Тогда, в чем секрет? Чье это имя?

— Конечно, доктора Фастольфа. Я только что сказал вам, что он величайший теоретик роботехники на Авроре, и, по его профессиональному мнению, только он один мог бы привести Джандера Пэнела к полному умственному замораживанию, не оставив никаких следов. Однако доктор Фастольф уверяет также, что он этого не делал.

— И что никто другой не мог бы этого сделать?

— Именно, партнер Илайдж. В этом и заключается тайна.

— А что, если доктор Фастольф…

Бейли остановился. Не было смысла спрашивать Дэниела, не солгал ли доктор Фастольф, утверждая, что не делал этого, или не ошибся ли, утверждая, что никто, кроме него, не смог бы этого сделать, ведь Дэниела программировал доктор Фастольф и, конечно же, не вводил в программу способность сомневаться в программисте. Поэтому Бейли сказал как можно спокойнее:

— Я подумаю насчет этого, Дэниел, а потом поговорим.

— Отлично, партнер Илайдж. А сейчас в любом случае пора спать. Вполне возможно, что на Авроре под давлением событий нарушится ваш режим, поэтому стоит воспользоваться случаем и выспаться. Я покажу вам, как установить постель.

— Спасибо, Дэниел, — пробормотал Бейли.

Он не думал, что быстро уснет. Его послали на Аврору со специальным заданием доказать невиновность доктора Фастольфа. Успех в этом деле нужен для дальнейшей безопасности Земли и — что было менее важно, но равно дорого сердцу Бейли — дальнейшего процветания личной карьеры Бейли. Однако, еще не добравшись до Авроры, он уже обнаружил, что Фастольф, в сущности, признался в совершении преступления.

Утром после завтрака — собственно, какое может быть утро или любое другое время дня в космосе? Но он спал, а проснувшись, ел — и решил считать это утренним завтраком. Итак, на следующее утро Бейли после завтрака посмотрел новости, увидел, что там нет ничего насчет роботоубийства на Авроре, и повернулся к книгофильм, которые накануне принес ему Жискар. Он выбрал исторические — судя по названиям, — но, быстро проглядев их, решил, что Жискар принес книги для юношества. Написаны они были просто и имели массу иллюстраций. Неужели Жискар так низко оценил интеллект Бейли? Нет, наверное, просто он выбирал по своей роботовской наивности, без мысли оскорбить. Бейли стал читать более внимательно, и заметил, что Дэниел тоже читает с ним. Илайдж ничего не говорил, Бейли тоже не задавал вопросов, если не считать того, что попросил инструкций по обращению с аврорским проектором.

Время от времени Бейли посещал маленькое помещение рядом с его каютой, предназначенное для разных личных нужд и называвшееся, как и на Земле, «туалетом». Помещение было рассчитано только на одного, и это смущало жителя Земли, привыкшего к длинным рядам писсуаров, унитазов, раковин и душей.

Проглядывая книгофильмы, Бейли не старался запомнить детали. Он не собирался стать экспертом по обществу: он хотел получить общее впечатление. Он сразу заметил, что аврорские пионеры — Отцы-основатели, земляне, заселившие Аврору в ранние времена космических путешествий — были очень земным народом. Их политика, их распри, все грани их поведения были земными. На Авроре происходили в основном те же события, что и в пустынных районах Земли, заселенных за пару тысячелетий до этого. На Авроре не было разумной жизни, чтобы воевать с ней, там вообще было очень мало какой-либо жизни, поэтому планета была быстро заселена людьми, земными животными и растениями, и, попутно привезенными паразитами и другими организмами, и, конечно, роботами.

Первые поселенцы быстро почувствовали планету своей, поскольку она попала им в руки безо всякой конкуренции, и сначала назвали ее Новой Землей. Это было естественно, потому, что она была первой планетой вне солнечной системы, первой планетой Галактики, первый заселенный Внешний Мир. Это был первый плод межзвездного путешествия, первая заря безмерной новой эры. Однако они быстро обрезали пуповину, связывающую их с Землей, и переименовали свою планету в Аврору, римскую богиню утренней зари. Это был Мир Зари, и поселенцы объявили себя основателями нового человечества. Вся предыдущая история человеческого рода была темной ночью, и только для аврорцев на их новой планете наступил, наконец, День. Этот великий факт, это великое восхваление сквозило во всех деталях: в именах, датах, победах и потерях. Это было самое главное. Были заселены другие миры, одни — земными жителями, другие — аврорцами, но Бейли не обращал внимания на детали. Наконец, он заметил два больших изменения, оттолкнувших аврорцев от их земных корней: первое — невероятная интеграция роботов во все сферы жизни, а второе — продолжительность жизни.

Чем более улучшались и становились многограннее роботы, тем более аврорцы зависели от них, не до беспомощности, не как на Солярии. Но все-таки зависимость росла. Насколько он мог видеть, каждый шаг в ходе интеграции человек-робот, казалось, вел к зависимости. Даже манера, в какой было достигнуто общее мнение о правах роботов — постепенное уменьшение того, что Дэниел назвал бы «необязательными различиями», было признаком зависимости. Не то, чтобы аврорцы стали более человечными: они отрицали механическую природу роботов, чтобы не признавать зависимости человека от предметов с искусственным разумом.

Что касается продолжительности жизни, то она сопровождалась спадом хода истории, Все острые углы сглаживались, росла преемственность, и росло единодушие. История, с которой знакомился Бейли, становилась все менее интересной, чем дальше он углублялся в нее. Она становилась почти усыпляющей. Для тех, кто жил в это время, это было благом. История интересна катастрофическими событиями для тех, кто о них читает, а для живущих она ужасна. Без сомнения, личная жизнь продолжает быть интересной для огромного большинства аврорцев, и если коллективное взаимодействие жизней увеличивает спокойствие — кто будет недоволен? Если в Мире Зари спокойный солнечный день, кто захочет грозы?

У Бейли несколько раз возникало странное ощущение. Если бы он попробовал описать его, то сказал бы, что это был момент инверсии — как будто его на долю секунды вывернули наизнанку, а затем обратно. Это было настолько мимолетно, что он чуть не упустил этого. Возможно, только через минуту он вдруг вспомнил, что уже испытывал такое ощущение, когда летел на Солярию и когда возвращался на Землю. Это был «прыжок», переход через гиперпространство, который в безвременный и беспространственный интервал посылал корабль через парсеки со сверхсветовой скоростью в нарушение лимита Вселенной. В этих словах нет никакой тайны, поскольку корабль просто выходил и летел где-то, где нет ограничений скорости. Весь секрет в концепции, потому что гиперпространство можно описать только математическими символами, а их в любом случае нельзя перевести во что-либо понятное. Если принять тот факт, что люди научились манипулировать гиперпространством, не понимая, чем они манипулируют, то эффект ясен. Только что корабль был в микропарсеках от Земли, а в следующий момент он в микропарсеках от Авроры. В идеале, прыжок занимает нуль времени, и если все происходит гладко, никаких биологических ощущений нет и не может быть. Физики, однако, утверждают, что идеальное течение процесса требует бесконечной энергии, и поэтому всегда бывает «эффективное время», не полностью равное нулю. От этого и происходит странное и в сущности безвредное ощущение инверсии.