Михаил Белов - Иисус Христос или путешествие одного сознания (главы 1 и 2)

• Название: Иисус Христос или путешествие одного сознания (главы 1 и 2)
• Автор: Михаил Белов
• Жанр: Религия

---

Отношения с Илюшей стали ухудшаться. Точнее, я был недоволен им и собой. Я себя исчерпывал. Нужно было расставаться.

Как-то ко мне приехал знакомый парень на мотоцикле без коляски и предложил съездить на рыбалку "хоть сейчас". Мы с Илюшей были свободны.

-Поехали на дачу к Павитрину,- сказал я, вспомнив его прошлогоднее приглашение.

-Поехали. Он был на озере с друзьями. Мы поздоровались. Я отступил, уступая место Илюше. Илюша проявлял робость в такой компании, хоть и был знаком с Вадимом. Но и Вадим не двигался с места. Молчание затягивалось.

-А это Илюша,- сказал я.

-Я вижу,-презрительно сказал Вадим. Я стиснул зубы. Здороваться с Илюшей он не стал. Поздним вечером, дождавшись пока я засну, он увел Илюшу на дачу, оставив меня, легко одетого, спать на земле. Если это и было наказание за непроявленную с моей стороны заботу о младшем брате, то благодарен за него я остался лишь Богу. Много позднее я понял все причины такого моего поведения.

Мое отношение к больным и работе привлекали внимание девушек, работающих со мной в моей смене. И медсестер, и санитарок. Однажды я почувствовал движение душой ко мной моей медсестры. Я пригласил ее в кино. Она приняла приглашение. Начало было волнующим и многообещающим. Кино было на 5. Я предложил встретиться в половину пятого, чтобы пообщаться. Она настояла на 16.45. К назначенному времени я пришел. Терпеливо прождал ее до начала фильма. Она опоздала на 5 минут. Я чувствовал, что опоздала она не случайно. Чувства подсказывали мне, что она проверяет меня на терпеливость. Поэтому когда она подошла, и мы поздоровались, я хитро, как-то по-Павитрински, сказал: "Я же говорил, что нужно встретиться в половине пятого". Она изменилась в лице, резко отвернулась от меня, и мы пошли в кино. Там она села, положив ногу на ногу и отвернув их в другую от меня сторону и, отвернувшись сама, стала смотреть кино. Мои попытки начать с ней разговор ни к чему не приводили. Ее ответы были краткими и односложными. Я не понял, чем я ее разозлил. Она была (и остается) красивой. Я, наверное, ее замучил звонками и своими просьбами встретиться. Она меня слушала очень внимательно, но все мои просьбы отклоняла. Я начал меняться с санитарками, чтобы попасть в ее смену. Все мои попытки ее убедить ни к чему не приводили. Однажды я ее разозлил, сказав, что ей будет трудно в жизни.

-Что вы все меня учите как мне жить-сказала она со злостью. Я понял, что задел ее место постоянных сомнений. Хорошо все обдумав ночью, утром, перед тем, как уйти, я ей сказал свое отношение к ее поведению. Несмотря на то, что я сказал его в резкой форме, я не переборщил. У нее, в широко раскрытых на мгновение глазах, я прочел понимание ее непонимания меня и сожаление. Это вспыхнуло одной искрой. Дальше жизнь потекла как обычно. Она не стала отношения восстанавливать, хотя изменила ко мне свое отношение.

Почти также, только много короче, закончились мои отношения с одной санитаркой - моей однокурсницей по институту. Увидев ее глаза, я увидел совершенство - полноту души при всех остальных человеческих качествах, вызывающих уважение. Но второй мой приход к ней в общежитие закончился тем, что я почувствовал, что в третий раз лучше не приходить.

Алма-Ата-одна из жемчужин мира. Все черты урбанизации тонут в зеленом массиве. Впервые я увидел должный антропогенный ландшафт. Если в других городах деревья кажутся натыканными в дань природе и панорама города могла бы без ущерба для себя обойтись и без них, то без очертаний зданий, виднеющихся между стволами деревьев и их кронами, картина города была бы монотонной и скучной. С площадей потрясает монолит гор, стоящих на заднем, но кажущемся от их габаритов, переднем плане. Розы, заполняющие газоны, стирали в памяти предупреждения преподавателей и гидов о недавно творящихся здесь между жителями разногласий на национальной почве. И сами обращения между людьми могли бы быть примером многим городам.

Поселили нас в общежитии Каз-ПИ, пользуясь отъездом студентов в колхоз. Экскурсии проходили по многим предприятиям города:помимо физической, у нас была и экономическая география, но я ждал горы.

В Алма-Ате, то есть за ней, протягивается Заилийский Ала-Тау, так как стоят горы за рекой Или, что означает "извилистая"."Ала"- значит цветной, "тау" -горы. Спектр цветов хребта состоит из зеленого, серого, коричневого и белого цветов по восходящей линии. Нам предстояло по ущелью, в котором расположен Медео, подняться до ущелья Чимбулак. Подъем оказался для многих тяжелым. Но покоряющаяся высота все окупала. И не только развертывающейся панорамой города и мира на ладонях. Климат абсолютно новый, но в то же время какой-то родной своей котрастностью, окутывающий окружающее кристально-чистым воздухом, делал рифленой всю природу. Цвета были под стать климату.

Отдав должное Медео и селезащитной плотине, мы поднялись на Чимбулак. Вечер прошел в заготовке дров, быту. У меня с Леной Никулиной и Светой Сологубовой-Лениной подругой - спортсменкой-разрядницей по всем туристическим видам спорта - в лазании по скалам.

-Как у тебя так получается,- набрасывая на себя вид слабой женщины, спрашивала Света.

-Ты прижимайся к скале, представляй, что животом и всем своим существом ты становишься ее частью. И не теряй этого чувства во время перемещения тела, -искренне учил ее я.

У Светы и у Лены на лице зажигались снисходительные улыбки по поводу моей простофилистости, которые сразу же гасли как только начинали перемещаться их тела. Вечером мы с Леной пошли спросить гитару у рабочих, строивших фуникулер, чей лагерь был выше нас метров на двести. У них ее не оказалось, но оказалась пустая комната с двумя кроватями, матрацами и подушками без простыней и наволочек. Нам она и была предложена вместо гитары. Пойдя в лагерь, мы предложили Максиму пойти с нами, т.к. ночь обещала быть прохладной, но он отказался. Ночь для сна прошла по-царски. Началась она очередной лекцией, что так жить, как я -нельзя. Продолжилась она банальным сном. В воздухе висело какое-то желание лечь рядом, но мы остались лежать по своим кроватям, потому что нечто подсказывало мне отсутствие всякой перспективы в этом случае в наших отношениях в дальнейшем, кроме как ненадолго одной и все с ней и с ее финалом связанного.

Утром на нас в лагере все косились и подхихикивали. В их глазах я был инициирован обществом.

После завтрака было спланировано подняться на ледник. Это было километров 10 по 45-градусной восходящей. Караван растянулся на несколько километров, и лежал на нисходящей спирали, как на ладони. Телящийся ледник оставлял классический V-образный трог, давая начало речушке Алма-Атинке. Кругом лежали горы валунов. Стены трога выравнивались по мере их удаления от языка. Дальше ледник под слабым углом вверх сливался с небом. Вокруг летали бабочки.

Поздоровавшись с поднимающейся финляндской экспедицией и отставшими нашими, мы вернулись в лагерь. Дождавшись несчастных и едва дав им передохнуть, была дана команда собираться.

Эта зима в институте стала для меня последней. На зимней сессии я часами просиживал в читальном зале, тупо глядя в книгу. Мозг отказывался воспринимать прочитанное. Я почувствовал необходимость радикального решения.

-Матушка, не могу больше -нужно брать академ.

Из-за серьезности ситуации я не чувствовал даже угрызений совести за слабость при отступлении. Это была не слабость. Это было полное исчерпывание себя и упирание в стену невозможного. Просто нужно было делать поворот от нее.

-Почему не можешь?Может тебе лучше перейти на заочное отделение?

Это показалось мне недоверием. Я никогда не приходил к ней на работу от нечего делать. Мои нервы были на пределе. Я разозлился, повернулся и пошел домой не оглядываясь на ее попытки меня вернуть.

-Я хотела только узнать-может тебе лучше просто сменить группу?извиняющимся тоном сказала она мне дома. Я отходил медленно.

-Нет. Надо брать академ. Я учиться не могу.

Поговорив с тогдашним нашим деканом-Шиндяловой Инной Петровной, матушка попросила ее дать мне академ, представив главной причиной запускание мной учебы-мою социальную загруженность, что тоже было правдой, но на что я, правда, не обращал внимания. В разговоре матушка упомянула перелом запястья, который случился у нее осенью, когда она шла на работу и везла на санках мою племянницу - Катю, жившую тогда у нас. Этот перелом выбил ее из колеи на два месяца и сделал Катю на это время моим гидом, отказывающим мне в рассказе "Филлипка" из-за сразу начинающегося моего хохота, с которым невозможно было справиться.

- Вы напишите заявление, а справку о бывшей вашей болезни предайте Мише, чтобы он принес, чтобы в ректорате не возникло вопросов,-сказала Инна Петровна.

Глава 2

Пробуждение чувственной сферы.

Счастлив от этого шага я был больше, чем несчастлив. Открывалась какая-то духовная свобода и ломался мой монолитный стереотип-"школа-армия-институт-работа". Но быть одному было невыносимо тяжело. Решение жениться пришло бесповоротно. Но на ком? Ира Колмакова на свою свадьбу улетела с дальней комплексной практики, заставив меня последний раз проглотить сухой комок в горле. Лена Никулина была просто товарищем. Ира (с которой я познакомился в больнице)! В последний раз она мне прислала открытку с Новым годом, назвав меня в ней Мишенькой. Но она жила в другом городе. Ее возраст обещал мне, что я буду понят ей целиком. В принятии- у меня не было и мысли об обратном. "Лишь бы уже у нее никого не было,"- думал я.