Кшиштоф Бизё - Рыданья

• Название: Рыданья
• Автор: Кшиштоф Бизё
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Драма
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-86793-760-7

Cпектакль «Рыдания» про генетику женского одиночества, сконструирован из монологов трех женщин, представительниц одной семьи: дочери, матери и бабушки.

Три поколения потерянных женщин — восемнадцатилетняя, сорокачетырехлетняя и семидесятилетняя. Они все дезориентированы, все несчастливы. Их несчастье не социальное, а внутреннее: «Они загнаны в ментальные ловушки, это их личная несвобода».

---

Иногда мне даже нравится ходить с Мариолей на разные встречи по поводу работы. Люди там такие испуганные. Все: и те, у кого нет работы, и те, что с нами беседуют. Тесты, мотивация, не верю я во все это. Что? Чтобы стать секретарем, нужна мотивация? Чушь какая-то.

Однажды нам раздали тесты. Хуже, чем контрольная работа в третьем классе. Никто не знал, что делать: дать списать или самому списывать.

В магазине на Мицкевича поменяли оформление витрины. Надпись на полмагазина: распродажа. Я стою и смотрю: сумки, косметика, белье и пальто. Одно мне даже понравилось. Бархатное, черное, расклешенное книзу, и воротник из серого меха. Карманы накладные, такие, как я люблю, и без пояса. Кому нужны эти пояса?

Аня меня иногда пугает. Еще год назад: мамуля, мамочка, — а сейчас? Только дурацкие наушники и полная тишина. Сколько можно слушать одно и то же? Я знаю, знаю, переходный возраст: отрицание всего, ненависть, мысли о самоубийстве и неизвестно что еще. Я тоже училась в лицее. Когда тебе семнадцать, хочется все мировые проблемы решить одним махом. Только зачем при этом меня оскорблять?

Я обожаю бархат. У меня чувствительная кожа. Как только надеваю что-нибудь бархатное, сразу же поднимается настроение. Нигде ничего не чешется, и я успокаиваюсь. Не могу понять, почему мне в последнее время постоянно холодно. Все мерзнет: руки, ноги, даже уши. Надеваю по два-три свитера, но это нисколько не помогает. Вот если бы у меня был по-настоящему теплый свитер или какое-нибудь пальто… Тогда мне точно было бы тепло.

Пётрек и Аня не переносят Титуса. Что за чушь, кому вредит кошачья шерсть, откуда аллергия? Я вообще в это не верю. Просто они не любят кошек, и все. Никто не выведет его погулять, никто не покормит, никто мне не помогает. Хотела, так получай? Только я еще другое хотела, а этого нет.

Я стала думать: почему меня не хотят брать? Должна же быть какая-то причина. У меня есть образование, опыт, а на работу не берут. И тут я прохожу мимо зеркала в прихожей, смотрю: боже, что за лицо? Глаза, волосы, кожа и усики над верхней губой. Столько лет на себя смотрю, а усиков не видела? Нет, они были, были, но не такие, как сейчас. Ну конечно, разве можно с таким лицом показываться людям и искать работу?

Недавно я была с мамой у отца на могиле. Боже, сколько новых могил появилось у забора. Ну и мама опять за свое: что надо наконец поменять надгробье, что отец всю жизнь хотел из черного мрамора, что надо посадить какие-нибудь деревья, чтобы ему не так дуло, и все такое. Когда она это говорила, я так странно себя почувствовала, как будто он еще жив. А может, он и правда где-то здесь?

Я понятия не имела, что коты столько спят. Переживала, не знала, что с ним делать. А он спал и спал себе. Проснется, походит немножко и снова спит. А потом вдруг перестал спать. Орал по ночам, бросался на шторы, не давал себя погладить. Жизнь стала невыносимой, и я пошла с ним к ветеринару. Тот его кастрировал, и сейчас он опять спит и спит. И что за жизнь у такого кота?

Усики я удалила на следующий же день. Пошла к косметичке. Сейчас есть такие новые методы, провести машинкой под носом, и все. Почти совсем не больно. Ну чуть-чуть, но оно того стоило. А косметичка меня еще спрашивает, выдержу ли я, потому что существуют другие методы, но нужно приходить несколько раз. Нашла дурочку, чтобы платить ей за каждый визит. Один раз удалила, и все дела.

Я снова пошла в тот магазин на Мицкевича. Второй этаж: белье, маечки, платья и в самом конце пальто. Я вообще не хотела его примерять. Зачем? Денег нет, так зачем мерить? А продавщица уговаривала примерить. И уговорила. В принципе, почему бы нет? Что, обязательно сразу покупать?

Я его примерила. Сидело идеально, просто идеально. Я стала выше ростом, солиднее. Манжеты, я всегда хотела такие манжеты: широкие и подвернутые. Черные пуговицы, гладкие и сверху закрыты клапанами. Ну и подкладка: мягкая, элегантная. Чудо, просто чудо.

Я вышла из примерочной и подошла к зеркалу у окна. Иду не торопясь, а в другом конце зала замечаю одного из жильцов, у которого все время засорялась канализация. Он, как только меня увидел, остановился, поклонился и говорит: Здравствуйте, пани начальник. Я ему отвечаю: Здравствуйте, — и не спеша иду дальше. Все время вижу его в зеркале: он встал, как вкопанный, и смотрит на меня. А я — ноль реакции: ко мне на кривой козе не подъедешь.

Иногда я представляю себе такую сцену. Сижу я в гостинице у моря, внизу, в вестибюле. Мы были в таком отеле с Пётреком, когда Аня была еще маленькой. Подходит ко мне брюнет и улыбается. Ничего больше, просто улыбается. Я улыбаюсь ему, мы идем наверх. Просто так, без слов, без всякого лицемерия. Идем наверх, он открывает дверь, снимает рубашку, брюки и трусы. Без лицемерия и пустых разговоров. Я это сделаю, честное слово, сделаю.

Всю ночь я не могла уснуть из-за этого пальто. Уже засыпая, видела перед глазами ценник. Я понимаю, такие вещи не могут быть дешевыми, но это уж сверх всякой меры. В пять раз дороже обычного пальто — разве это нормально? Ну, не знаю, марка, фирма и так далее, но все-таки…

Наконец я заснула, и мне приснился отец. Я была маленькой девочкой, и мы с ним гуляли по городу. Останавливались, рассматривали витрины, папа купил мне конфеты в киоске, мы ездили на трамвае. Вдруг вижу, мы заходим в магазин на Мицкевича. Не знаю, что происходит: то ли я маленькая, то ли уже большая, а папа только улыбается. Мы поднимаемся на лифте на второй этаж, потому что папа всегда ездил на лифте, выходим. Оно там, висит себе в конце зала. Папа говорит, чтоб я его примерила, потом идет в кассу, платит, и мы уходим. Снова лифт, и мы снова на улице, но я уже в пальто.

Это был знак, знак! Утром у меня опять сводило ноги, и никакой прозак не помог. Все стало ясно: я должна купить пальто, я должна купить это пальто. А потом, а что потом? Потом я сделаю все, как надо. Напишу короткое резюме и отнесу в несколько фирм. Я давно хотела это сделать, давно хотела, но сейчас я точно это сделаю. Стоит войти в любой офис в этом пальто, на меня по-другому будут смотреть. Оно меня защитит, оно меня защитит.

Выхожу из квартиры. Около мусорки лежали разбитые кирпичи, я спрятала один в сумку, чтобы разбить этот чертов датчик на пальто, и иду дальше. Хожу по городу, меня колотит. Руки-ноги дрожат, желудок свело, но я иду. И чем ближе подхожу к магазину, тем становлюсь спокойнее. Мною овладевает спокойствие, полное спокойствие. Не знаю, что происходит, я сама успокоилась или лекарство начало действовать.

Вхожу в лифт, еду на второй этаж. Нет, нет, я не подхожу к пальто, я его вообще не вижу, иду примерять майки. Футболки, боже мой, чтобы обыкновенная майка столько стоила! Ну ничего, меряю: желтая — нет, красная — нет, серая? Да, серая — ко всему подойдет. У меня такая нежная кожа, мне не идут яркие цвета.

Беру майку и как бы равнодушно прохожу мимо пальто. Оно здесь, висит. Вокруг никого, ни одной продавщицы. Я хватаю пальто, беру какое-то платье с вешалкой и иду в примерочную. Вот оно, вот, Боже правый, вот. Сейчас. Достаю кирпич и бью по датчику. Тишина, полная тишина — чего я так боялась, чего? Все будет хорошо…

Я еще несколько раз ударяю по датчику и осколки вместе с кирпичом кладу в сумку. Пальто чистенькое, понятно, что ему ничего не сделалось, я же подложила носовой платок. Надеваю пальто, подкалываю булавками подол и сверху надеваю свою дубленку. Застегиваюсь и выхожу. Как ни в чем не бывало иду в кассу. Спокойно протягиваю футболку, платье и говорю: платье маловато, а футболку беру. Кассирша улыбается и спрашивает: может, поискать больший размер? — Нет, нет, слишком яркий цвет. В другой раз. — Как угодно, отвечает она и упаковывает футболку.

Я выхожу. Спокойно, спокойно, все идет отлично. Лифт, съезжаю вниз, прохожу через антикражные ворота, охранник сам открывает мне дверь, и я выхожу. Улица, люди, машины, а я иду себе как ни в чем не бывало. Наконец останавливаюсь у какой-то витрины. Смотрю: никто за мной не гонится? Нет, все спокойно. Остановка, я сажусь в трамвай и уезжаю.

Наконец я дома. Снимаю дубленку, откладываю ее в сторону, и вот… Господи, какое оно красивое. Откалываю булавки, щеткой прохожусь по нему несколько раз. Вправо, влево. Оно переливается. Темно-синее, черное, коричневое. Кофе, телевизор, сижу и думаю. Ну хорошо, а если они сориентируются, если сообразят, что тогда делать? Ведь они же могут прийти сюда и устроить обыск. Конечно, они придут, ведь я же вчера примеряла это пальто. Продавщицы сообразят. Спокойно, спокойно, ведь никто ничего не знает. Я снова меряю его: чудесное, оно чудесное и ужасно мне идет.

Я складываю пальто и прячу его на антресоли. Спокойно, спокойно, ведь здесь его никто не найдет. Вернулась Аня, пришел Пётрек, я накормила их обедом, ничего не сказала и просидела на кухне до самого вечера. Господи, я снова не могу уснуть. Ведь если кто-то придет, то сразу заглянет на антресоль, сразу на антресоль. А если Аня случайно заглянет? Что я ей скажу, что я ей скажу?