Альберто Моравиа - Культурный эксперимент [=Бог Курт]

• Название: Культурный эксперимент [=Бог Курт]
• Автор: Альберто Моравиа
• Жанр: Трагедия
• Год: 1967

«Бог Курт» — философско-политическая драма, события которой происходят в концлагере. Комендант лагеря Курт проводит «культурный эксперимент»: заставляет еврея Саула играть роль Эдипа в трагедии Софокла, режиссерская интерпретация Курта требует, чтобы в ходе спектакля Саул убил своего отца и изнасиловал мать. Эта антифашистская драма Моравиа стала также выступлением против современной интеллектуальной режиссуры, с ее жестокими экспериментами. Зловещее трактование приобретает мысль о стирании границ между театром и жизнью.

---

Курт. И последнее, Вепке. Ты водил заключенную на осмотр, как я тебе приказал?

Вепке. Да, господин комендант.

Курт. И каков результат осмотра, Вепке?

Вепке. Положительный, господин комендант. Господин штурмбаннфюрер врач осмотрел ее и нашел, что она беременна.

Курт. От него, Вепке, не так ли? От заключенного Саула? И ни от кого другого?

Вепке. Да, господин комендант. Заключенная, во всяком случае во время пребывания в этом лагере, имела половую близость только с заключенным Саулом.

Курт. Заключенная Мириам знает, что она беременна?

Вепке. Да, господин комендант, как было приказано, ей сообщили об этом.

Курт. Она что-нибудь ответила на это?

Вепке. Ничего не ответила, господин комендант, ни одного слова не произнесла.

Курт. Хорошо, Вепке. Можешь теперь идти.

Вепке. Слушаюсь, господин комендант. (Щелкает каблуками и уходит).

Курт. Итак, Саул, доказано, что ты совершил отцеубийство и кровосмешение. (Некоторое время молчит, как бы раздумывая, потом произносит чутким, по насквозь фальшивым голосом), Отцеубийца и муж своей матери, вот кто ты такой, Саул.

Саул. Где моя мать? Что вы с ней сделали?

Курт. С ее головы не упал ни один волосок, как впрочем, и с твоей, Саул. А кроме того, разве она не Иокаста? А ты разве не Эдип? Почему мы должны делать что-либо плохое таким хорошим актерам, которые настолько хорошо исполнили свои роли, что даже сумели прожить их во время исполнения спектакля?

Саул. Где моя мать?

Курт. Ты прав, однако. Пришла пора появиться на сцене Иокасте. Настал великий момент встречи Эдипа с матерью, потом, по крайней мере у Софокла, последует самоубийство Иокасты и самоослепление Эдипа. Все правильно. (Хлопает в ладоши). Введите заключенную Мириам. (Входит Мириам, это женщина лет сорока пяти, но выглядит молодо. Лицо худое, заостренное, темное. Волосы и глаза черные. В одежде заключенной). Но это не Иокаста. Это Мириам. Почему медлите с переодеванием в Иокасту? (двое охранников спешат — один с париком, другой с простыней и кое-как преображают Мириам. Она безучастна и молчалива). Вот теперь хорошо. Да, господа, парик и плащ имеют огромное значение. Они говорят о том, что Иокаста тоже заключает в себе два персонажа — один древний, другой современный. Два Рока — древний и современный. И она совершила два преступления — древнее и современное. Как Саул, то есть Эдип. Теперь, Мириам, ты знаешь, что тебя ждет и что ждет Саула, если ты не примешь добровольного участия, как было условлено, в спектакле. Ты знаешь также, что хотят от тебя услышать. Ну, давай, Мириам, расскажи, как ты перенесла кровосмешение, как стала любовницей своего сына. Ну, Мириам, говори же.

Мириам (говорит очень тихо, пристально глядя куда-то вдаль). Мне было сказано, что если я хочу спасти от смерти своего сына, я должна иметь с ним половую близость в его бараке, должна молчать и скрыть от него, кто я. Я согласилась. Девять раз я приходила ночью к моему сыну в его камеру. Теперь я жду ребенка от моего сына.

Курт. Вы слышали, господа, теперь вы больше не будете говорить, будто происходящее на этой сцене, не имеет ничего общего с трагедией Эдипа. Одного за другим я показал вам Сфинкса, Лаия, Эдипа, Иокасту и трагедию Сфинкса — словом, все. С другой стороны, я показал вам Эдипа таким реальным, таким живым, что вряд ли кто-нибудь превзойдет его по живости и подлинности. Этот Эдип, лишь бы убедить вас, и на самом деле был любовником своей матери. Эта Иокаста ради того, чтобы взволновать вас, не колеблясь забеременела от собственного сына. Где же еще, господа, вы найдете актеров лучше этих? Так что эксперимент, по крайней мере до этой минуты, прошел отлично. Но, господа, теперь трагедия Софокла начинает расходиться с трагедией, которую мы играем. Два пути, которые шли до сих пор параллельно, теперь расходятся. Да, господа, теперь начнет раскрываться воспитательный смысл нашего представления. Итак, Саул, отвечай: какой была Мириам как любовница? Разве в темноте, в постели она не была такой же женщиной, как другие? Разве ты не любил ее, как любил бы любую другую женщину? Отвечай, Саул, была ли разница между любовью Мириам и любовью других женщин? А если была, ответь мне, почему ты продолжал два месяца любить ее? (Саул смотрит на него и молчит). Не хочешь отвечать. Тогда послушаем Мириам. Скажи, Мириам, каким любовником был Саул? Разве он отличался от твоего мужа или какого-нибудь другого мужчины? Разве не был он самым обыкновенным любовником? (Мириам подходит к Курту и плюет ему в лицо). Нет, Иокаста, нет смысла восставать против своего Рока. Плевать в лицо Року это все равно, что плевать в лицо самому себе. Саул, Мириам, вы думаете, что я задаю вам эти вопросы, чтобы помучить вас. Ошибаетесь. Я ваш Рок, и Рок, это верно, загадочный, мрачный, безжалостный, но не злой. В машинах, которые строит Рок, его развлекает не страдание людей, а талантливое устройство самой машины. Верно, обычно говорят — жестокая судьба, злой Рок. Это безрассудные выражения безрассудных людей. Рок глубок и непостижим, но он не злой. И я задаю вам эти вопросы не для того, чтобы мучить вас, а для того, чтобы понять, надо ли греческому Року, вашему Року, еще оставаться на этой сцене или, напротив, он должен навсегда удалиться и уступить место Немецкому Року. Ну, так что вы скажете — да или нет? (Саул и Мириам смотрят на него и молчат). Саул, предупреждаю тебя — не ответишь, и я сейчас же прикажу повесить твою мать. Мириам, предупреждаю тебя, не ответишь, и я сделаю то же самое с твоим сыном. Отвечайте, были ли ваши половые отношения — все девять раз в течение двух месяцев — совершенно нормальными или нет?

Мириам (тихо). Да… были нормальные…

Саул (как бы эхом вторя словам матери). Да… были нормальные.

Курт. Вот и хорошо. Но заявление, вырванное под угрозой смерти, не убедительно. Надо бы дать публике еще одно доказательство, что это была нормальная любовь, другими словами, что не существует того, что обычно называют кровосмешением. Обратимся еще раз к Софоклу, чтобы получить и это последнее высокое доказательство. Но сначала, Мириам, подойди к своему сыну. (Мириам повинуется). Посмотри теперь на тело этого солдата-эсэсовца, что лежит на земле. (Мириам смотрит). Этот солдат убит твоим сыном. Да, потому что твой сын пытался бежать, и этот солдат преградил ему дорогу. Твой сын убил его тремя пистолетными выстрелами: двумя в спину и третьим в затылок.

Мириам. Он правильно сделал.

Курт. Правильно, да? Ничего не скажешь, ты великолепно играешь свою роль, Мириам. Да, молодой мужчина правильно поступает, убивая старого мужчину. Да, подданный правильно делает, убивая царя, да, сын правильно поступает, убивая отца. Ничего не скажешь, как женщина, как царица, как мать, ты дала безупречный ответ. А теперь наклонись, поверни труп и посмотри на него. (Мириам выполняет приказание)

Мириам. Но это… мой муж.

Курт. Да, это Самюэль, то есть Лаий, а убил его Саул, то есть Эдип. Так что Саул не только совершил кровосмешение, он еще и отцеубийца. Любовник матери, убийца отца. Эх, эх, мне кажется, этого более чем достаточно, чтобы завершить трагедию Эдипа традиционным финалом. Или не допустить его и признать раз и навсегда, что трагедия не срабатывает, не может сработать. Что ты скажешь, Саул? Тебе не кажется, что пора завершать трагедию?

Саул. Я актер, только актер. В эту минуту я хочу быть только актером. И как актер я хочу вспомнить только об одном — искусство состоит как раз в противоположности тому, что меня заставили сделать без моего ведома, то есть в противоположности жестокой и кровавой реальности прожитой жизни. Повторяю, я актер. И мое искусство, как и искусство поэта, художника, музыканта заключается в том, чтобы создавать копию с действительности или же, прожив эту действительность, как я вынужден был сделать это сегодня, в том, чтобы придать действию безвредный и освободительный символ. Да, господа, это верно, я совершил два преступления. Заповедь гласит: чти отца своего, чти мать свою. Я же убил своего отца, я был любовником своей матери. Но я все-таки актер и знаю, что искусство — мое спасение, моя сила, мое прибежище. Все, что произошло в реальной жизни, не реально. Все, что изображается на сцене, реально. Первое нереально потому, что игра более реальна, чем действительность. Второе реально потому, что это игра — моя единственная реальность, то, что я действительно делаю, в чем выражаю себя. Вот почему, хоть руки мои и обагрены кровью моего отца, хоть я и знаю, что мое семя зародило жизнь во чреве моей матери, я могу и даже должен игнорировать все это и заявить вам, что есть более подлинный, более реальный Эдип, чем тот, который стоит сейчас перед вами в моем облике. И этот подлинный Эдип — герой трагедии Софокла, Эдип, созданный воображением, сотканный из слов, и все же вечный и неистребимый. Этот Эдип не убивал своего отца и не был любовником своей матери. И в то же время он убил всех отцов и был любовником всех матерей — со времен древних греков и до наших дней. Этот Эдип, господа, скажет вам всю правду, поставит вас перед своей реальностью. Извините меня, господа, если голос мой звучит глухо и неуверенно, если я не сразу нахожу нужные слова. Я актер, это верно, может быть, даже хороший актер. Но это, конечно, не лучшая в моей жизни минута, чтобы показать вам все свое искусство. Итак, господа: