Зина Гимпелевич - Василь Быков: Книги и судьба

• Название: Василь Быков: Книги и судьба
• Автор: Зина Гимпелевич
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Культурология
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86793-853-6

Автор книги — профессор германо-славянской кафедры Университета Ватерлоо (Канада), президент Канадской Ассоциации Славистов, одна из основательниц (1989 г.) широко развернувшегося в Канаде Фонда помощи белорусским детям, пострадавшим от Чернобыльской катастрофы. Книга о Василе Быкове — ее пятая монография и одновременно первое вышедшее на Западе серьезное исследование творчества всемирно известного белорусского писателя. Написанная на английском языке и рассчитанная на западного читателя, книга получила множество положительных отзывов. Ободренная успехом, автор перевела ее на русский язык, переработала в расчете на читателя, ближе знакомого с творчеством В. Быкова и реалиями его произведений, а также дополнила издание полным текстом обширного интервью, взятого у писателя незадолго до его кончины.

---

Сюжет выдержан в строгих рамках классического рассказа — это короткое произведение об одном событии с неожиданным концом. Динамика рассказа такова, что мгновенно промелькнувшие семь страниц наносят по сознанию читателя оглушительный удар, от которого не так легко оправиться. Повествование ведется от третьего лица, где безымянная женщина, «она» (видимо, символически обозначающая безмерное и простое понятие — мать), спорит и ссорится со своими двумя сыновьями, пятнадцатилетним Семкой и его старшим братом Алесем, семнадцати лет. Оба сына решили уйти в партизаны, а она, совсем недавно овдовевшая, изо всех сил старается удержать их от этого решения. Вот мать бежит к их другу, который, по ее мнению, заманил их этой идеей, чтобы умолить его отговорить их, своих детей, от затеи, которая им может стоить жизни. Не застав его дома, она загорается другой «спасительной» мыслью. Дело в том, что ее родной племянник, Дрозд, двоюродный брат Алеся и Семки, уже давно служит в полиции. Вот она и обращается к нему по-родственному, чтобы он переубедил двоюродных братьев: «Петрович, родненький, только вот очень прошу, не делай им ничего дурного. Ну, может, попугай их, но не наказывай строго. Молодые же еще, блажь ведь одна, старшему ведь только-только со Спасу пошел восемнадцатый. Разве ж они что понимают…»[115]. Дрозд и его команда, однако, все поняли, но по-своему. Они расстреляли обоих мальчиков, а она, их мать, сама покончила с жизнью, бросившись в пройму колодца.

«Двоюродные», как и все другие большие и малые произведения Быкова, сфокусированы на проблеме выбора, совершаемого в экстремальных обстоятельствах. Эта же проблема рассматривается и в следующем, втором томе шеститомника, который мы сейчас раскроем.

Проблема выбора: «Сотников», 1970

Тогда, когда я давал названия своим вещам, они мне нравились, ну а теперь многие разонравились… вот, скажем, «Сотников»… Это название предложил Твардовский, и до сих пор я думаю, что мое собственное — «Ликвидация» — лучше отражает суть работы. Во время войны это слово имело огромную оперативную силу, стоявшую за практическими действиями, имевшими место во время оккупации. Видите ли, и немецкие, и белорусские полицаи часто опаздывали в своих следственных делах, так как арестовывали больше людей, чем могли допросить. В результате они набирали партию заключенных, до пятидесяти-шестидесяти человек, и держали их под строгой охраной в каком-либо амбаре, время от времени вытягивая из этой толпы несчастных несколько человек и уничтожая их. Они называли подобные казни этим убийственным словом — ликвидация. У меня есть эпизод в сюжете романа — репродукция такой ситуации… К тому же, почему этот роман должен называться «Сотников»? Основной драматический сюжетный конфликт разделен практически поровну между двумя главными героями: Рыбаком и Сотниковым. Уж если использовать личные фамилии героев для названия, там должны были бы стоять обе. Я понимаю, что Твардовскому нужно было удовлетворить цензоров, но все еще думаю, что «Сотников» — неудачное название. Позже менять не хотелось, пусть будет, хоть оно и слабое.

Василь Быков

«Сотников» — одно из наиболее популярных произведений Василя Быкова, которое на протяжении почти сорока лет пользуется неустанным вниманием критики. В 1972 году этот роман был переведен на английский язык под названием Ordeal (Суд божий; Мука; Мытарства; Тяжелое испытание).

Краткое, но емкое описание сюжета романа Макмиллином сфокусировано именно на теме романа — проблеме выбора:

Это история, происходящая в оккупированной Беларуси, — о двух партизанах, которым дано трудное задание, а также о разной реакции обоих, глубоко преданных делу и умелых бойцов, на их поражение и плен. Особый реализм Быкова включает мощный дар описания физических ощущений, и читатель делит с партизанами тяготы их бытия, отчаяние и острую физическую боль, которые им приходится выносить на мерзлой, серой и нежилой белорусской земле в зимнюю пору; дополнительным отягчающим их положение обстоятельством является то, что один из них, Сотников, заболел еще в лагере, перед заданием, но вызвался идти только из гордости (чтобы другие не подумали, что он отлынивает. — ЗГ). Из-за того, что болезнь Сотникова серьезна, удача в выполнении задания достаточно сомнительна с самого начала… Найдя короткое пристанище в хате у местных крестьян, один из которых оказался поставленным немцами старостой (согласившимся на эту позицию только по просьбе партизан, с которыми он сотрудничал. — ЗГ), они попали в руки жестокой белорусской полиции. В результате пленения оба партизана поставлены перед тяжелым моральным выбором. Сотников выдержал это испытание — и погиб. Рыбак, прошедший через те же следствие и пытки, совершает первый (чисто рациональный) компромисс, затем следующий, заканчивая как свидетель и коллаборационист, вернее, как помощник при публичной казни, где он участвовал в повешении не только своего товарища, но также двоих крестьян и тринадцатилетней еврейской девочки[116].

Макмиллин поддерживает мысль Деминга Брауна, сравнивающего Василя Быкова с Джеком Лондоном, добавляя, что Быкова «интересует более мотив, чем результат, и в его работах гораздо больше психологической субстанции, чем у Лондона»[117]. Многие литературные критики, занимавшиеся романом, отметили его психологическую глубину, достигнутую во многом за счет того, что у обоих главных героев, Рыбака и Сотникова, в романе достаточно равноправные голоса, ясно звучащие на ровном фоне беспристрастного повествования от третьего лица.

Тем не менее Рыбак, особенно в начале повествования, гораздо больше привлекает к себе внимания, чем его товарищ, — потому что его собственный голос звучит громче, его внутренних монологов больше, да и сам повествователь, как кажется читателю, к нему настроен благосклоннее. Так, мы узнаем, что Рыбак, крестьянский сын, обладает добрым нравом, хорошим и дружелюбным характером: «Он страшно не любил причинять людям неприятности, никогда не хотел нарочно или невзначай обидеть, сам не таил злобу, если обижали. В армии, однако, трудно было это обойти; нужно было — и он порой гонял, но всегда старался, чтобы это выглядело по-доброму, для пользы службы, а не в личных интересах. И еще он старался держать себя в руках, обходиться без приступов злобы»[118]. Рыбак — первый из напарников, кто в начале романа выказывает людям сочувствие и действует по велению сердца. Так, он не обижает понапрасну старосту, хотя Сотникову, который в то время еще не знал, что старик — «свой», хотелось наказать «предателя». По отношению к Сотникову он также показывает себя с хорошей стороны: когда у того обостряется болезнь, Рыбак беззаветно ухаживает за ним. И последний, но не менее «говорящий» его поступок: первым выбравшись из полицейской засады, он вернулся, стараясь спасти поверженного товарища.

Оба они оказались в партизанах после службы и боевого крещения в регулярной армии. Несмотря на большую разницу в звании (Рыбак — старший сержант, а Сотников — командир батальона, то есть по меньшей мере — капитан), видно, что один из них, Рыбак, был рожден для блестящей военной карьеры, а другой, Сотников, — стал военным исключительно по воле случая. Рыбак доказал свою боевую годность еще в финскую войну, а у Сотникова перед войной не было никакого опыта — он просто работал учителем. Тяжким гнетом на нем висела также его основная беда — Сотников потерял свой батальон в первом же бою. Конечно же, это произошло не по его вине: страшные атаки фашистов в первые дни войны сметали с лица земли целые советские армии, по сравнению с которыми его батальон был песчинкой. Неумолимая совесть Сотникова, однако, не снимала с него его личной ответственности, и он постоянно думал о судьбе своего батальона, о том злосчастном дне, когда он потерял своих людей.

Интересно, что поставленная перед обоими партизанами задача не имела прямого отношения ни к политической, ни к военной акции. Задание казалось довольно простым: добыть пропитание для той голодной, ослабевшей от болезней и лесной жизни группы партизан, к которой они принадлежали. Земной и практичный Рыбак, конечно, лучше подходил для выполнения этой задачи, чем интеллигентный Сотников, который, вдобавок к своей непрактичности, был тяжело болен чем-то, по симптомам напоминавшим воспаление легких. Однако он был человеком долга; и когда Рыбак впоследствии спрашивал напарника, почему тот все-таки пошел на это задание, он так и не понял ответа Сотникова, сказавшего, что отказ всех других и побудил его вызваться добровольцем. Несмотря на то что говорят они на одном языке и Рыбака не назовешь глупцом, он довольно часто не может понять Сотникова. Вот пример одного их разговора:

— Что же ты даже шапки себе какой-нибудь не достал? Разве греет эта тряпка? — с упреком сказал Рыбак.