Танит Ли - Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

• Название: Повелитель гроз. Анакир. Белая змея
• Автор: Танит Ли
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-032666-1, 5-9713-0685-5, 5-9578-2735-5

…Молва о славных деяниях Ральднора — мага и меченосца — летит из королевства в королевство.

Уже сейчас ему, герою-одиночке, незаконному сыну короля Перворожденных Висов и жрицы черной Богини-Змеи, нет и не может быть равных.

Но существует смутное предсказание — однажды Ральднор обретет ИСТИННОЕ МОГУЩЕСТВО.

И тогда содрогнется ВЕСЬ МИР!

Трилогия «Висские войны» в одном томе.

---

Шум воды приближался. Он был похож на глубокий хрипящий вздох. Все остальные звуки утонули в нем, как скоро утонет вообще все.

— Гробница… — раздался позади голос Лидийца. — Она крепкая, и вода пройдет поверху. Это наш шанс.

Люди повернулись, хотя и не все, и воззрились на него, недоумевая, как он смеет противиться богам.

— Он прав, — поддержал его Чакор. — Пошевеливайтесь, — и подтолкнул двоих солдат, стоящих перед ним.

Внезапно все кинулись назад к гробнице. Последними шли жрецы.

Они продрались сквозь спутанные заросли алоэ. Никто не замешкался на пороге. Лишь один солдат чуть помедлил, чтобы позвать сбежавшего товарища, но тот уже исчез из виду и не ответил, а шум моря усиливался. Когда внутрь вошел последний, они напряглись, задвигая дверь. Таинственным образом та подалась, однако открыть ее изнутри будет гораздо сложнее. Но, возможно, им и не потребуется делать это.

Овальный мавзолей делился на внутреннее и внешнее помещения. Факелы жрецов осветили резной узор, покрывающий стены. Все эти листья, леопарды и смеющиеся луны казались сейчас чистейшим безумием.

За дверью темнела внутренняя часть гробницы, но у них не было необходимости входить туда. Даже здесь, в преддверии, они находились далеко от воды, под защитой двойных каменных стен, безопаснее которых не может быть ничего. Во тьме метались лихорадочные блики факелов. Бледный отсвет лег на помост, озарив еще одно проявление безумия, которое они видели, но не замечали, охватив взглядом, но не имея времени на осмысление…

Земля содрогнулась еще раз, со стен посыпалась мелкая черная пыль. Шум огромной волны превратился в устойчивое завывание. И сквозь этот невероятный вал они услышали наверху шаги Рорна…

Если они замечали друг друга, если помнили о своих семьях или богах, то ни один не показал этого. Каждый встал перед лицом смерти, как стояли до него миллиарды иных умерших — один, без спутников.

Факелы мигнули и погасли. Ночь зевнула. Раздался грохот. Колеса гигантского сверла обрушились на них с маху. И лишь затем с резким свистом нахлынула вода.

«Я забыл ее предупреждение, — подумал Регер. — Тогда она сказала мне об этом. Потому она и плакала, что знала, о чем  говорит. А ее смерть привела меня сюда. Но не для того, чтобы умереть. Это не неотвратимый меч, не прерванный полет колесницы. В этом нет никакой славы, Катемвал… Амрек, где он? Под какой грудой камня и земли на равнине близ Корамвиса с ненавистью вслушивается в шаги людей наверху?»

Он почти различил, как она что-то шепчет ему — мертвая девушка с лицом, закрытым газовой вуалью. Но он не мог слышать ее…

«Ешь, пока он не видит», — мать вложила ему в руку плод.

Он ехал на собаке по имени Тьма, и толпа приветствовала его. Приветственные крики пробились сквозь толщу камня. У плода оказался вкус соленой воды.

Глава 10. Лишенный прав

Ужас, огонь, вода и тьма встали над миром. После краткой эпохи неизвестности, когда все вокруг грохотало и перемешивалось, как в маслобойке, а потом было сметено прочь, медленно проступил свет, зловещий и запредельный. Тишина была плотной, точно весь мир оглох, и хранила в себе непостижимые звуки, известные лишь глухим — неожиданные протяжные свистящие ноты, внезапные удары, хруст, словно ломается кость, слабый трепет, глубокий вздох…

За мили отсюда вулкан, разверстый зев Эарла, испускал тусклый темно-красный свет. Огромный столб дыма над ним казался неподвижным, но понемногу расплывался пурпурным облаком, нависающим, точно зонтик, и кое-где обведенным дымным мерцающим огнем. Где-то, в других странах, над землей взошло солнце — уже настал полдень. Но здесь на небе встал вечный закат, окрасивший все вокруг темной кровью, ржавчиной и тяжелым пурпуром разложения. Море стало почти черным, и последние вспышки гаснущего вулкана не могли разогнать этой черноты.

Черный дождь упал на город, словно оплакивая его слезами, смешанными с пеплом. Вместе с ним на землю падали мертвые птицы. Падала черепица с уцелевших крыш, и силы уцелевших падали тоже. Волна отступила, унеся с собой в океан сокровища города и взамен оставив земле свое достояние. С деревьев свисали рыбы. Водоросли застряли в дверных косяках и обвили опоры арок. Саардсинмея больше не была городом, местом, где стоят дома — она превратилась в пейзаж, скопление осыпей и торчащих камней.

Лишь изредка на развалинах мелькали какие-то проблески сознания. Время от времени можно было видеть, как движется что-то живое, или услышать чей-то оклик — но такое случалось нечасто.

Прекрасный и нетронутый, со стройными мачтами, с отверстиями для весел в длинных бортах и вардийским львом на носу, сверкающим позолотой в неверном свете дня, корабль бросил якорь на крыше храма Зардука, на высоте почти сорока пяти футов над землей.

Внизу, в стороне от массивных внешних стен и колонн в десять обхватов, уцелело не так много. Но все-таки он остался зацепкой в окружающем хаосе. Подножие его лестницы было завалено множеством причудливых обломков. И ни единого человека на тридцать улиц.

— Это рука Коррах, — выговорил Чакор. — Или другого оскорбленного бога.

С неверием и смятением он уставился на вынесенное морем мертвое создание — синее, вздувшееся, с запавшими глазами, длиной в половину человеческого тела.

Сравнить было нетрудно, ибо тут же лежал образец — закорианец, жрец храма. Волна изломала ему руки и разбила лицо о камни, выбив перед тем душу — с той же легкостью, с какой расплющила о колонну морскую тварь.

Чакор был подавлен и полон ужаса.

Из храма выскочил человек, мокрый и грязный, но с узлом на плече. Он бросился к телу жреца, словно крыса, и попытался стянуть с запястья золотой браслет, но тут Чакор плашмя ударил его кинжалом.

Элисаарец взглянул на Чакора и на его кинжал, помедлив в нерешительности.

— Ты его знал, да? Это ему уже не поможет. Давай, он твой.

Чакор прыгнул к вору, готовый ударить уже по-настоящему, острием, но тот, стянув потуже узел, мгновенно исчез меж холмов из битого камня, с которых тут и там свисали тела с волосами, спутанными, как водоросли, и водоросли, похожие на волосы…

Как удалось выжить этому элисаарцу? Чакор знал это. Такой же прихотью судьбы, как и ему самому.

Море огромной рукой ударило по гробнице Пандав, но не кулаком, а так, как бьют женщины — раскрытой ладонью.

Все факелы погасли. Это знамение. Посмотрим, что будет дальше.

Упав навзничь и сильно ушибившись об одно из украшений гробницы (будь проклято тщеславие этой танцовщицы!), Чакор скорее услышал, чем увидел, как расступились стены. Вода захлестнула его, заполнила рот. Он успел подумать, что это омерзительный способ смерти…

Когда корл пришел в себя, продрогший и мокрый, его рвало морем. Он осознал, что кто-то поддерживает его — это был один из солдат. От счастья, что рядом с ним есть другой живой, Чакор заплакал. Солдат тактично сделал вид, что слезы из Чакора выжала исключительно тошнота. В Элисааре плакать считалось недостойным мужчины, а в Корле, как и в Закорисе, плачущих мальчиков старше шести пороли.

Солдаты уцелели все до единого и выбрались из гробницы, справившись с дверным механизмом. Трое из шалианцев были убиты, прочие понесли их тела вниз, к храму, если от него еще что-то осталось. Все остальные стояли на склоне чуждой земли, покрытой грязью, обломками камней и ветками, словно наломанными для костра. Гробница высилась единственным знакомым островком в неузнаваемом пейзаже. Жилища мертвых выстояли против смерти лучше,  чем пять тысяч домов живых.

Свет небес был багровым, словно в аду, но и его то и дело закрывали черные тучи. Грязный моросящий дождь нес с собой отвратительный запах. Все это полностью скрывало от них вид города, что было только к лучшему, позволяя радоваться собственному спасению.

Солдаты собирались вернуться в Саардисинмею — они продолжали называть так руины внизу — и доложить обо всем в казармах. Они не задавались вопросом, а существуют ли еще эти казармы. С другой стороны, дворец наместника и прилегающие к нему здания остались целыми и торчали из мглы. Определить, сохранилось ли еще что-нибудь, было невозможно. Во мраке различался разве что храм Зардука, застрявший меж зубов у Рорна, и что-то сверкающее на его крыше — может быть, маяк…

— Где Лидиец? — резко спросил Чакор.

Несколько солдат уже спустились к шалианскому храму, посмотреть, что стало с их скакунами, и теперь возвращались — пешие и с очень мрачными лицами. Чакор подумал, что Лидиец мог уйти с ними.

— Уцелели только двор и одна стена, — доложил солдат капитану. — Наш Рорн как следует потоптался по их богине. Они готовят погребальный костер для своих, как будто здесь еще осталось что-то сухое, что может гореть. Я посоветовал им отвезти тела к огненной горе. Пожалуй, мне не стоило так говорить. Но, проклятые кишки Рорна, здесь, должно быть, тысячи мертвых!