Танит Ли - Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

• Название: Повелитель гроз. Анакир. Белая змея
• Автор: Танит Ли
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-032666-1, 5-9713-0685-5, 5-9578-2735-5

…Молва о славных деяниях Ральднора — мага и меченосца — летит из королевства в королевство.

Уже сейчас ему, герою-одиночке, незаконному сыну короля Перворожденных Висов и жрицы черной Богини-Змеи, нет и не может быть равных.

Но существует смутное предсказание — однажды Ральднор обретет ИСТИННОЕ МОГУЩЕСТВО.

И тогда содрогнется ВЕСЬ МИР!

Трилогия «Висские войны» в одном томе.

---

— Будешь ли ты здесь в безопасности? Я не знаю, чего это стоит мне, но если… — он осекся. Она тоже ничего больше не сказала  в возникшей тишине.

Пандав видела сияние звезд в его нежных, безумных глазах, пока он смотрел, как она уходит. А во дворе перед богиней оплывал фитиль.

Не оглядываясь, Пандав прошла по ступеням и по коридору к своей постели, легла на нее и сразу заснула.

Около полутора часов до рассвета она урывками различила скрип калитки во дворе и поняла, что он отправился в путь по дороге, которой не знает, в свое отдельное от нее будущее.

Во второй раз она проснулась поздно утром, слабая и ничего не помнящая. Она подумала, что это сон, но тело доказывало ей обратное. Безумие содеянного ворвалось в ее мозг мыслями о последствиях. Эруд должен что-то заподозрить. Тогда он будет обязан выгнать ее на улицу, где ее забросают камнями — такое случается даже в продвинутой столице. Может быть, ей стоит сразу уйти из дома. Зачем же она до сих пор остается? Есть много возможностей сбежать от этой жизни. Но что-то ее удерживало. То ли ребенок, то ли чувствительная привычка заботиться о толстом жреце, которого она так изменила своими уловками и ради пользы для себя смогла настроить на вольности, которых не принимала мужская часть Иски.

И в ней выросла безмятежность. Корни ее проросли даже на этой неподходящей почве. Пандав расцвела здесь. Она не должна убегать.

Как он сможет что-то узнать? Разве кто-то следил за ними? Святая тишина ночи была почти безумной, в час, когда она вышла во двор, усадьба казалась покинутой, или все ее обитатели были под заклятьем…

Она снова уснула и в конце концов открыла глаза под звуки медных гонгов. Это была праздничная процессия, бьющая в них уже после полудня.

Пандав чувствовала вялость, но поднялась и пошла, преодолевая телесную неловкость, теперь обычную для нее после плотской близости. День был слишком жарким и душным для весны. Она обнаружила, что мышцы подчиняются ей с крайней неохотой, и ощутила себя истощенной.

Имелся еще один выход. Травы, которые доставали ей торговцы, растения, которые она выращивала в своих покоях. Они благоухали — все, кроме одного. Она отговаривалась изяществом его пестрых листьев.

Пандав готовила напиток с некоторым отвращением. Снадобье было верное, но не слишком щадящее. Могла появиться слабость, потом она будет истекать кровью, что не обрадует Эруда, который почему-то после оргий в храме часто хотел ее.

Ладно, это послужит ей, как надо. С тех пор, как она была столь щедра в своей жадности, она сделалась ленивой и одновременно такой беспокойной… Ланнец не так молод, как ее жрец, и потому, может быть, не столь способен к зачатию. Но единственное объятие, которое так воспламенило ее… Нет, лучше уж попить травы. Пара дней недомогания и раздражение Эруда станут достойным наказанием за глупость.

* * *

Зелье было готово. Она задержала дыхание, чтобы не вдыхать его запах и не смотреть на него. И в тот миг, когда в полуденном предгрозовом свете она подняла кубок, с небес обрушился ужасный вопль.

Это был нечеловеческий, сверхъестественный звук. Казалось, он переполнил собой весь воздух, и когда тот больше не смог вмещать его, обрушился на дом.

Она снова была в Саардсинмее, внутри полой колонны, которую швыряло из стороны в сторону. Треск раскалывающегося камня и рев огромной волны смешались в один крик из глотки великана.

Пандав развернуло на месте, и кубок с зельем для выкидыша вырвался у нее из пальцев. Изысканное стекло разбилось о плиты пола, и по ним потек напиток, похожий на кровь ящерицы.

Закорианка кинулась наверх. Лестницы и стены понеслись мимо нее.

Небо над крышей затянуло черно-синими облаками. На фоне этой тьмы шпили города сверкали особенным желтоватым светом.

Две служанки упали перед ней. Оглушительно громко хлопнул навес. Нянька снова завопила.

Пандав добралась до бассейна с рыбками и заглянула в его покрытый облаками глаз. В зрачке, лицом вниз под размытыми чернилами волос, лежал ее ребенок.

Пророчество исполнилось. Круг замкнулся. Избавляясь от нерожденного, ты лишишься родившегося.

Пандав не думала. Она кинулась в бассейн и схватила Теис, не казавшуюся больше чем-то знакомым, сделанным из плоти. Пандав перевернула ее и перекинула через колено, выдавливая воду наружу. Затем она положила девочку, ставшую какой-то ненастоящей вещью, на спину. В горле Теис поселилась рыба. Словно фокусник, Пандав вытащила ее и кинула в бассейн. Чудесным образом рыбка сразу ожила и быстро заскользила над галькой.

Она была дочерью дворов Дайгота и знала много хитрых приемов. Пандав безжалостно ударила Теис по груди, почти с ненавистью, чем снова довела до истерики женщин, взирающих на них, а затем наклонилась к лицу ребенка и с хриплым выдохом поцеловала его в губы, поцелуем, полным любви после полного ненависти удара. (Во всяком случае, так казалось женщине, которая позже описывала это происшествие с благоговейным страхом.) Еще поцелуй — и грудь маленькой девочки, в которую она ударила, поднялась.

Веки ребенка дрогнули, и Теис вернулась, открыв глаза. Она булькала, захлебывалась, вопила, хватаясь за мать. Пандав крепко держала ее. Тем временем гроза расколола небо, как кубок, и вода обрушилась на всех.

Новые листья у растения отрастут лишь через несколько дней. Тогда она сможет снова приготовить зелье — но будет слишком поздно. Нет смысла переживать. Обнимая своего ребенка, Пандав осознала, что носит еще одного, искорку огня, лежащую, как драгоценный камень, в оправе ее живота. Богиня Иски ловко перехитрила ее. Ках не даст пойти против своей воли. Беременность священна для  Ках. Да будет так.

* * *

— И все это как раз к моему приходу домой! От тебя у меня одни неприятности, закорская шлюха! — вещал Эруд, меряя покои резкими шагами.

Ночь после грозы была тяжкой и благоухающей, бесконечной, с прохладными звездами. Носилки жреца прибыли через два часа после полуночи. Он не так промок, как носильщики, но был недоволен, считая, что ему выказывают недостаточно уважения. Чем больше увеличивалась его духовная значимость, тем больше он ценил себя и считал, что другие завидуют ему.

Облачение, в которое было завернуто его толстое тело, ослепляло богатством. Знак Почитателя на его груди — оплечье, на котором две золотые фигурки поклонялись диску из агата и топаза — дергался и звякал в такт его раздражению. Его гладкое тело и даже роскошные волосы источали резкий запах благовоний.

Должно быть, сам писец оставил Эруду послание, ожидавшее его на крыльце храма. В нем уведомлялось о покупке и освобождении галерного раба в честь праздника Ках.

Уже почти уснувший, Эруд мгновенно очнулся. Он пошел прямо к ней, этой легкомысленной закорской негоднице, проклятию его дома, и обнаружил ее сидящей в кресле. Эбеновая кожа сияла из-под шелковой накидки, грива черных волос рассыпалась по плечам. Но ее очарование лишь разозлило его еще сильнее.

Пандав выдержала очередную вспышку раздражения. Она привыкла к ним и знала, как лучше всего вести себя. Обаяние, скромный наклон головы и полуприкрытые глаза, руки с кротостью повернуты ладонями вверх, словно для того, чтобы смягчить град упреков. На самом деле Эруд бил ее крайне редко, и никогда — до полусмерти. Только однажды, в горах, он вознамерился сделать это, и то не с ней.

Он и сейчас не сможет ударить ее. И никогда не догадается о правде. Она в руке Ках, хотя он, жрец Ках, пока не понимает этого.

Его выговор иссяк. Затем он взревел, приказывая подать вина, и она принесла его, кроткая, как голубка.

— Что ты скажешь, женщина? Это ложь?

— Нет, мой господин, — она называла его по имени только тогда, когда он бывал трезв, разумен и доволен. Но она предвидела, что в ближайшее время ей не так часто представится возможность звать его Эрудом.

— Не ложь? Изволь объясниться.

Пандав упала на колени и легко, точно лист, положила руку на подьем его ступни. Прикосновение возбудило его. Она уже давно обнаружила, что эта часть ноги у него особо чувствительна.

— Женщина в Иске не может ничем владеть, мой господин. Но я положила все свои украшения вот туда, на столик под лампой. Эти украшения — твой дар мне, но если ты возьмешь их назад, они покроют стоимость ланнского раба.

— Ты еще не сказала, зачем это сделала, — презрительно проворчал он.

— Это приношение Ках.

— Освобождение рабов — мужское дело…

— Оно было сделано от твоего имени, мой господин. Город будет завидовать твоему богатству и поразится широте этого жеста. Это то, что сделал бы ты сам, будь ты здесь…

— Сделал бы я? Ах ты, закорская…

Она рискнула прервать его:

— Потому что я отчаялась, а ты всегда был снисходителен ко мне.