Йен Уотсон - Черный поток. Сборник

• Название: Черный поток. Сборник
• Автор: Йен Уотсон
• Издательство: Подсолнечник
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2016

Йен Уотсон — один из крупнейших английских писателей, работающих на стыке научной фантастики и фэнтези и оказавший значительное влияние на развитие этих жанров в 90-е годы. Достаточно сказать, что знаменитая «Имаджика» Клайва Баркера очень многим обязана именно ему.

Действие романов «Черный поток» об удивительной судьбе девушки Йалин разворачивается в мире, разделенном рекой, которую невозможно пересечь из-за таинственного Черного Течения. Эта река расколола человеческую цивилизацию на Восток, существующий по законам «феминистической» демократии, и Запад с традиционной «мужской» теократией. Эти два мира почти ничего не знали друг о друге, пока Черное Течение, руководствуясь непостижимой логикой нечеловеческого разума, не позволило Йалин пересечь реку дважды…

«Внедрение» — первый роман Уотсона, вышедший на русском языке.

Разум земной и разум инопланетный бьются над решением «имбеддинга», некой «внедренной» в сознание языковой матрицы. Только вот цели у землян и пришельцев явно не совпадают.

---

Почувствовав, что я дрожу, Педро крепче прижал меня к себе.

— Все в порядке! — Я резко сбросила его руку. Он понял намек и, отстав на шаг, пропустил меня вперед.

Между тем Миротворцы, выстроившись парами, последовали за нами в качестве эскорта.

Все пространство перед бельведером было уставлено столами с вазами, вазонами и коробками со срезанными цветами. Я остановилась и попыталась принять важный вид.

— Добро пожаловать! — загремел голос Божественного разума. — Добро пожаловать на ежегодную вселенскую выставку роз. Мы рады сообщить, что в этом году честь проводить экспертизу предоставлена херувиму Йалин…

Миротворцы, столпившиеся в конце аллеи, зааплодировали.

— …которая официально откроет нашу выставку, потом выберет победителей в своих классах и наконец назовет розу — чемпиона выставки!

— Ну и что мне теперь делать? — тихо спросила я Педро, который дышал мне в шею.

— Ты должна произнести маленькую речь со ступеней бельведера. Просто несколько слов. Потом объяви об открытии выставки.

— Ладно. Это я сумею. Стой здесь. Он остался стоять на месте.

Я взошла по ступенькам. Повернулась и стала лицом к аудитории: Миротворцам и розам. Теперь я наконец осталась одна.

Вот он, подходящий момент. Другого не будет.

Я сглотнула. Нащупала в рукаве банку.

Отчего же не произнести небольшую речь? Мне не хотелось, чтобы Божественный разум подумал, что я скорее взорву себя, чем скажу несколько слов.

— Божественный разум… и джентльмены, — начала я. — Говоря «джентльмены», я хочу подчеркнуть, что вы являетесь джентльменами в полном смысле этого слова — благородными мужчинами! Вы истинные спасители мира, и, конечно, «Мир» — это своего рода изумительная роза, не правда ли? И каким же умом должен обладать наш Божественный разум, чтобы вывести такую красоту, когда у него так много других забот в космосе!

Снова аплодисменты. Пока все шло хорошо. Я подняла руку, скромно призывая к тишине.

— Здесь у меня золотое кольцо для розы-победительницы, которую я выберу по своему усмотрению, это будет лучшая роза не только на Земле и Луне, но и во всей галактике. Но сначала, в виде благодарности за оказанную мне честь, позвольте преподнести вам маленький подарок лично от меня.

Я выхватила банку с тунцом, резко ее встряхнула, присела и, быстро выпрямившись, изо всех сил подбросила вверх.

— Жри сам свое дерьмо, Божественный разум! — закричала я.

За те несколько секунд, что у меня остались, я успела подумать, что вандализм становится неотъемлемой частью моей жизни. Сначала Базилика на Сан-Марко, теперь лучший в галактике розовый сад.

Я не следила за полетом банки. В отличие от большинства присутствующих.

И тут бомба взорвалась.

О да! Обдав жаром, ударная волна зашвырнула меня внутрь беседки, крыша которой защитила меня от самого страшного удара.

Хоть Миротворцы и были крепкими парнями, многие из них повалились кто куда. Другие закрывали глаза руками. В воздух взметнулись тысячи розовых лепестков. Особенно сильно пострадали столы.

Я откатилась туда, откуда мне было видно все, что происходит. Куски ихора, изображавшего облака, сыпались с содрогнувшегося неба.

С оглушительным треском начал раздвигаться его внешний слой.

И когда на нас обрушился космический вакуум, сам сад, казалось, издал душераздирающий вопль. Листья, цветы, ветви, срезанные соцветия и даже маленькие кустики взлетели вверх.

Вместе с воздухом из моих легких. Вместе с теплом моего тела. Вместе с самим звуком. О, эта пронзающая боль от лопающихся барабанных перепонок! (Однако не стоило обращать на это внимания.) О, эта внезапная мертвая тишина!

Некоторое время — мне показалось, что очень долго, — мое тело боролось за жизнь, которой больше не было. Как Макс, которого Жан-Поль выбросил в космос, я стала совершенно пустой изнутри; эта пустота сжалась, вобрав в себя все мои внутренности.

В моих глазах вспыхнули звезды. Я почувствовала, как во рту у меня закипает кровь.

«Отлично, Червь! — завизжала я про себя — теперь я могла визжать только внутри своего раскалывающегося черепа. — Делай свое дело! Я надеюсь на тебя!»

Часть четвертая НАРРАТИВ[10] НАРЙИ

Слава богу, я была мертва!

Снова я плыла в голубой пустоте. Снова кружилась, оставшись без тела. На этот раз с небольшой разницей: погоду в хранилище-Ка не портил ни один шторм.

Быстро оглядевшись, я увидела огромное число переплетающихся канатов и тросов, которые тянулись из какого-то места, расположенного неподалеку. Из Идема, центра паутины, образованной психосвязью.

Что до меня, то я не испытывала ни малейшего желания туда вернуться. Вообще-то, я чувствовала, что и не смогла бы, даже если бы захотела. Я не летела на Землю откуда-то издалека, словно бусина на ниточке; напротив, тонкая струна тянулась от меня в сторону какого-то далекого мира. И, кроме того, я была уже дважды мертва.

Если бы не это, куда бы я отправилась? Я стала размышлять.

Психосвязь тянулась через пространство-Ка; но была ли у самого пространства-Ка хоть какая-то форма или текстура? Какие-нибудь направления, конечные точки?

Я сконцентрировалась именно на этом. Через некоторое время — которое могло быть долгим, а могло и коротким — я начала кое-что понимать в сущности голубой пустоты, то есть пространства-Ка.

Первое впечатление — это полное отсутствие времени. По-видимому, измерить любой вид активности было невозможно. Может быть, одно мгновение там длилось вечно. А может, вечность можно было сжать до одного мгновения.

Нет, не совсем так.

Видимо, время пузырилось внутри этого пространства. Пустота медленно кипела. В ней возникали складки времени, которые увеличивались, а потом исчезали. Из вечности всплывали и снова уходили вглубь пузыри, словно она втягивала их в себя, а потом выдыхала наружу. Каждый из этих пузырей мог быть эпохой или ничем, а мог быть и тем, и другим. Я силилась это понять.

Здесь было ничто; здесь не было времени. И все же что-то происходило. Здесь по пространству-Ка, словно по реке, плыл корабль вселенной — в этом я была уверена. И то, что придавало ему форму, что вызывало его к жизни, что указывало, куда плыть, было вскипающее пузырями время, медленное течение пустоты.

Но как? Почему?

Может быть, ответ был такой: вообще без всякой причины. А может, такой: потому что вселенная просто существует в виде пузыря, содержащего вечность. И все же она ничто? Всего лишь пузырь?

Я была совершенно одна. Если бы меня было много, смогла бы я лучше все это понять? На какое-то мгновение — или вечность — я почувствовала, что нахожусь на грани… некоей трансформации, которая поможет мне в этом разобраться.

Потом я ощутила натяжение своей линии. Легкое, слабенькое, но настойчивое. Я начала двигаться в пространстве-Ка. И во время этого движения потеряла связь с источником своих мыслей.

А вскоре и кое-что поняла: а именно что мой Червь оказался не очень-то хорошим рыболовом! (А что можно было ожидать этого от червяка? Это все равно что заставлять овец пасти собак.) Я начала лихорадочно дергаться. И скоро так закрутила линию, что могла окончательно ее порвать. Из-за этого я сбилась с курса. Я начала соскальзывать вбок. И вот тогда все и пошло кувырком.

Представьте себе шарик на конце длинной веревки. Представьте, что его с большой скоростью и очень грубо тащат через препятствие, состоящее, скажем, из поленьев. Все они плавают просто так, в пространстве, в некоей жидкости с водоворотами.

Шарик ударяется и отскакивает. Веревка цепляется за одно из поленьев. Когда шарик подлетает к нему, он не просто проносится мимо. Он тоже цепляется за полено, прижимается к нему, потом вылетает обратно и движется дальше. И хотя конечная цель его пути все та же, шарик оказывается от нее еще дальше. Новое полено. Шарик цепляется и прижимается, вылетает обратно. И так далее.

Этим шариком была я. Веревкой была моя связь с хранилищем-Ка Червя. Поленьями были другие миры, полные Ка.

Я поняла это только после второго столкновения. И вы должны запомнить, что все это просто картинка того, что случилось. Я думаю, что она возникла у меня из-за моего жуткого приключения в мамонтовом лесу Калифорнии. После которого меня еще долго мучили кошмары! Мне снились деревья, превращенные в пни, и я сама, ставшая мячиком, в который собирались поиграть мальчишки.

Сначала я растерялась. Я подумала, что все смешалось.

Внезапно я оказалась в чьем-то теле.

Если я говорю, что оказалась в теле, это не означает, что я получила новое тело в Идеме. Там я сама была этим телом, а тело было мной. Теперь же все было по-другому. Я прибыла в этот мир, чтобы совершить путешествие.

И это путешествие было по воздуху.