Питер Хизер - Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы

• Название: Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы
• Автор: Питер Хизер
• Жанр: Образовательная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-07057-9, 978-5-227-07058-6

Книга Питера Хизера, авторитетного специалиста по истории раннего Средневековья, посвящена великому переселению народов в 1-м тысячелетии от Рождества Христова. Автор дает всестороннюю характеристику периода, ставшего ключевым для возникновения наций и создания первых государств франков, германцев, славян и других народов; анализирует модели и причины миграции в контексте преобразований, затронувших западную часть континента. Особое внимание Питер Хизер уделяет масштабной славянизации Центральной и Восточной Европы укреплению славянских государств, которые существуют по сей день. Отстаивая определяющую роль миграции в преображении варварской Европы, историк не умаляет важности внутренних экономических, социальных и политических трансформаций, а также взаимопроникновения культур, распространения христианства, письменности и ремесел. Описывая процесс рождения новой Европы, Питер Хизер убедительно доказывает, что миграция – ключевое явление 1-го тысячелетия, определившее современную карту мира.

---

Это не говорит о том, что отдельные индивидуумы и даже группы не могли получить более высокий социальный статус среди готов. Необходимость набирать мужчин на военную службу вполне могла привести к образованию равноправных союзов – вроде тех, которые были заключены между готами, гуннами и аланами на территории Римской империи в 377 году. Также возможно, что некоторые из местных племен смогли получить средний статус воинов низшего ранга (вольноотпущенных?), то есть тех, которым разрешалось сражаться и которые обладали значительным преимуществом по сравнению с рабами, хотя в то же время зависели от того или иного свободного человека. Однако в целом, поскольку идентичность была связана со статусом, интеграция не могла быть автоматической.

В этом свете события 376 года выглядят немного иначе. Принятие решений в стане тервингов не могло обходиться без участия свободных людей, поскольку сторонникам тех или иных политических мер и стратегий нужно было получить их поддержку. Эвакуация, скорее всего, затронула как вольных, так и вольноотпущенных, поскольку эти социальные классы составляли военную силу племени и воины низшего ранга часто встречаются в других переселяющихся готских племенах[182]. Но даже в этом случае, на мой взгляд, множество местных народов оставалось на периферии, не участвуя ни в принятии решения, ни в его осуществлении, и, похоже, на то же косвенно указывают письменные и археологические свидетельства. В одном историческом источнике упоминаются карпо-даки, жившие к северу от Дуная после 376 года, когда тервинги, контролировавшие Карпатский регион, уже покинули его. Нет никаких признаков того, что черняховские поселения и кладбища после ухода готов пришли в упадок[183]. Я лично считаю, что сложный социально-политический мир тервингов состоял из доминирующей германоязычной элиты (готов), большинство из которых могли проследить своих предков вплоть до первых иммигрантов, пришедших в их нынешние земли в III веке, к которым примыкали зависимые от них вольноотпущенные и рабы разного происхождения. Бок о бок с этим миром «настоящих готов» сосуществовали различные сообщества потомков народов, изначально населявших этот регион. Они, разумеется, покорились готам, возможно, выплачивали налоги и подати, но в целом оставались вполне автономными и, следовательно, вряд ли участвовали в эвакуации 376 года.

Воссозданная нами картина жизни союза тервингов – в особенности военные, политические и культурные возможности, позволявшие ему оставаться относительно независимым перед Римом, – в целом согласуется с гипотезой о том, что политические лидеры («короли», добивающиеся одобрения своих действий у свободных воинов и, возможно, в меньшей степени вольноотпущенных) вполне могли принимать самые важные решения, на что и указывает Аммиан. Учитывая приведенные им подробности и тот факт, что в его описании этого процесса нет ничего неправдоподобного, сообщению Аммиана в широком смысле следует верить. У нас нет весомых причин сомневаться в нем, если не считать таковыми бездоказательные предположения о том, что в германском мире групповая идентичность была весьма слабой, которые отчасти основаны на одностороннем восприятии недавних дебатов о групповой идентичности. Однако более широкий круг свидетельств в целом указывает на то, что высшие представители власти в обществе тервингов разделяли сильное чувство как минимум политической идентичности, что и делает рассказ Аммиана о том, как принималось решение об эвакуации, вполне убедительным.

Тем не менее даже краткий экскурс в дисциплину, изучающую миграцию, заставляет нас задать более точные вопросы, если мы хотим получить глубокое представление об этом процессе. Во-первых, почему тервинги и грейтунги в 376 году в ответ на кризис, созданный гуннами, приняли решение покинуть эти края и, во-вторых, почему они двинулись к Римской империи? Аммиан не сообщает нам никаких подробностей об этом, поэтому мы не узнаем, что именно обсуждалось во время совета, проводившегося на севере от Дуная. Однако сведения, которые мы можем получить из работ, посвященных изучению миграции, об общих факторах, играющих важную роль в принятии решения перебраться на новое место, заставляют нас сделать несколько важных замечаний.

Тот факт, что тервинги отреагировали на кризис таким образом, сам по себе не удивителен. Мы знали, что доминирующий политический класс преимущественно состоял из потомков германоязычных мигрантов, которые только в III веке подчинили себе Причерноморский регион. Компаративные исследования феномена миграции неоднократно показывали, что склонность к смене места жительства превращается в своего рода привычку мигрирующих групп. Как уже отмечалось ранее, старшее поколение, переселившееся на новое место, вполне способно передать своим потомкам уверенность в том, что при необходимости всегда можно двинуться дальше в поисках лучших условий. И конфликты, с римской точки зрения ассоциируемые с III веком, продолжались за пределами империи и в IV. Только после 300 года тервинги полностью подчинили себе территории за Карпатскими горами и Дунаем, которые до этого находились под властью племен карпов. Несколько таковых переселились к югу от Дуная, к римлянам, между 290 и 310 годами, и это позволило тервингам прочно обосноваться в регионе. Однако вплоть до 330-х годов они по-прежнему оставались мобильными. В 332 году готы двинулись к западу от Карпат, в соседние земли сарматов, но военная мощь Рима вынудила их вернуться в регион нижнего течения Дуная. Некоторые из участников событий начала 330-х годов вполне могли дожить до 376 года, так что среди элиты тервингов, вероятно, сохранилось традиционное представление о том, что самые серьезные проблемы вполне можно решить миграцией[184].

Еще одна нередкая тема в исследованиях миграции – наличие активного информационного поля – также сыграла важную роль в решении искать новые земли для племени именно в империи, а не где-либо еще. Тервинги, разумеется, многое знали о своем могущественном соседе; они были клиентами Рима, сохранявшими определенную автономию, с 20-х годов IV века. Наверное, это повлияло на их выбор места назначения, раз уж они решили, что нужно убираться из этого региона[185]. Однако преимущества, которые они получали в этом случае, следовало обдумать. По видимости, готы предстали перед империей в роли беженцев, предлагая свои услуги в военной сфере в обмен на предоставление им укрытия. Однако у Рима существовала вполне определенная политика по приему потенциальных иммигрантов, и об этом тервинги, опять-таки, были прекрасно осведомлены. Они собственными глазами наблюдали переселение карпов на рубеже III и IV веков и последующую миграцию сарматов в 330-х годах. Условия Рима не обязательно были суровыми – они могли варьироваться от очень неприятных до довольно щедрых, – но все переселения происходили в контексте явного военного превосходства империи. Однако это условие, ранее обязательное, так и не применилось в 376 году. Когда тервинги попросили убежища, император Валент был занят серьезным и сложным конфликтом с Персией, который он сам же и развязал, и основные военные силы были собраны на востоке.

Эти обстоятельства делают мотивы обеих сторон (Рима и готов) пойти на соглашение еще более сложными и непонятными. Многие источники недвусмысленно заявляют, что Валент был даже обрадован появлением германцев на Дунае, рассматривая их как готовый источник рекрутов для своей армии. Однако ключевой чертой римской имперской пропаганды оставалась нетерпимость к тому, чтобы варвары диктовали императору свои условия. Возможно, радость императора по этому случаю как раз и являлась частью пропаганды. Только полный дурак радовался бы нарушению политической стабильности в одном из крупнейших приграничных регионов, когда у него уже есть серьезный конфликт в другом, а Валент, несмотря на свои недостатки, дураком не был[186]. И в самом деле, по весьма осторожной политике, которую проводил император, становится ясно, что чувства его по этому поводу были совсем иными. Вместо того чтобы впустить на территорию империи всех готов, попросивших об убежище, он дал разрешение на переправу только тервингам Алавива и Фритигерна, собрав все доступные войска близ Балканского полуострова, чтобы сдерживать грейтунгов под предводительством Алатея и Сафракса. Император знал, что у него недостаточно сил для того, чтобы прогнать от границ всех готов, и выбрал лучший вариант из всех возможных в сложной ситуации[187].

Что до тервингов, можно смело предположить, что они были прекрасно осведомлены о затруднительном положении Валента. Приграничные клиенты Рима хорошо понимали, что означает внезапное перемещение легионов от Дуная к реке Евфрат, – подготовка войск к войне с Персией. Одной из других особенностей приграничной зоны была скорость распространения информации, которая просачивалась как вода сквозь решето. Аммиан рассказывает одну знаменитую историю об алеманнах, которые первыми в 376 году заподозрили, что дальше к востоку от Дуная назревает конфликт – поскольку началось перемещение войск, стоявших близ их границ. Затем их подозрения подтвердил римский стражник алеманнского происхождения, который вышел в отставку и вернулся домой[188]. Но даже если кажется маловероятным предположение о том, что тервинги предугадали реакцию Валента с самого начала, есть два признака того, что у них были довольно смелые замыслы и они не планировали полностью покориться Риму, что являлось обязательным требованием со стороны империи по отношению к иммигрантам. По словам Аммиана, сперва готы попросили «часть Фракии» – не только потому, что там можно было не опасаться гуннов, но и из-за плодородной почвы. Как правило, иммигрантов разделяли на небольшие группы и направляли в выбранные Римом территории. У тервингов же, как мы видим, была более активная позиция.