Георгий Захаров - Я - истребитель

• Название: Я - истребитель
• Автор: Георгий Захаров
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Итог нашей боевой работы за месяц был более чем утешительный - летчики 303-й истребительной дивизии сбили 184 самолета противника.

К ноябрю погода совсем испортилась. Густой туман стоял по утрам на всех аэродромах. Противнику это было на руку - немцы пытались незаметно подтянуть к линии фронта резервы и контратаковать наши войска. Командующий 1-й воздушной армией вызвал к себе командира 523-го полка.

По едва заметной тропе Пильщиков попал в блиндаж командующего. Кабинет Хрюкина был освещен двумя керосиновыми лампами. Задумчиво посмотрев на вытянувшегося перед ним Пильщикова, он произнес:

- Ну вот, подполковник, снова встретились. Как самочувствие? - Нормально, товарищ командующий, - отвечая Пильщиков, понимая, что за этим последует важный разговор, ради которого его сюда вызвали.

- Удивительно короткие ответы у летчиков, - покачал головой командующий. Я вот зачем вас вызвал. Уже два дня из-за непогоды мы не ведем воздушную разведку.

Пильщиков слушал молча.

- Я знаю, - продолжал командующий так, словно командир полка собирался возражать, - вести воздушную разведку в таких условиях - дело нелегкое...

Это знал и Пильщиков. "Нелегкое" - не то слово. При таком тумане точнее было бы сказать "невозможное". И Пильщиков все понял: сейчас от его полка требуется сделать невозможное. Поэтому его и вызвал командующий.

- Полагаю, - продолжал Хрюкин, - что вы сумеете подобрать подготовленных летчиков, проберетесь за линию фронта и определите передвижение частей противника. Особое внимание обратите на танки: по агентурным сведениям, противник концентрирует мотомехсилы у плацдарма, занятого частями 11-й гвардейской армии. Штабу фронта нужны достоверные данные. Я надеюсь на ваш полк, подполковник!

Но утром все тот же плотный туман прижимал самолеты к земле. За линией фронта перемещались войска противника, сосредоточивались, занимали исходные рубежи... Все это надо было увидеть, уточнить, нанести на карту, но о вылете в такую погоду не могло быть и речи. Летчик, рискнувший взлететь, моментально попал бы в плотную пелену тумана и все равно ничего бы не увидел.

Звонки из штаба армии начали раздаваться с утра, но от разведчиков шел один неутешительный ответ: "Не можем вылететь".

В полдень снова раздался звонок. Командир полка подошел к телефону.

- Что же это, подполковник?! - звонил командующий. - Разве я вызывал вас, чтобы посмотреть на ваши красивые глаза? С переднего края сообщают, что туман рассеивается. Можете взлететь?

- Готовимся, товарищ генерал! Летим поодиночке - я и двое командиров эскадрилий.

- Добро, - услышал Пильщиков, - жду разведданных.

На бреющем, по верхушкам деревьев, над крышами домов, счастливо уклоняясь от внезапно возникающих преград, три разведчика - Пильщиков, Сморчков и Толкачев пошли в тыл противника, каждый в отведенный ему район. Пильщиков поставил задачу пробиться в глубь вражеской территории не менее чем на пятьдесят километров. И сам прошел эти пятьдесят километров и южнее Гумбинена обнаружил колонну вражеских танков - их было около тридцати.

Колонна была нацелена на тот наш плацдарм, судьба которого беспокоила штаб фронта. Из танков по самолету открыли интенсивный огонь, но Пильщиков успел отвернуть - трассы прошли рядом с машиной. Выскочив на передний край, летчик зафиксировал артиллерийские позиции противника. Он видел, как немецкие солдаты поспешно рыли ходы сообщения, возводили земляные укрепления. Все данные Пильщиков тут же передавал по радио на КП воздушной армии.

Командир полка пробыл в том полете около часа и приземлился последним Сморчков и Толкачев уже совершили посадку. Им не удалось проникнуть в глубь вражеской территории на такое расстояние, как Пильщикову, однако и они разведали немало характерных примет, говорящих о том, где противник готовится контратаковать.

Командование фронта осталось довольно сведениями, добытыми воздушной разведкой. Командарм Хрюкин объявил разведчикам благодарность.

Чтобы успешно развивать наступление дальше, в глубь Восточной Пруссии, требовалась основательная всестороняя подготовка. Октябрьские бои показали, сколь сложна эта задача. И разведчики 523-го полка продолжали летать над вражеской территорией, ежедневно пробиваясь сквозь заградительный огонь к самым мощным узлам обороны гитлеровцев. В этой чрезвычайно трудной будничной работе происходило своеобразное разделение труда, понятное , только командиру и самим летчикам, ибо все они очень хорошо изучили друг друга и потому знали, кого на какое задание целесообразнее посылать. Фотографирование передних линий вражеской обороны обычно поручалось Ануфриеву, Сычеву, Суслову, Затоне. Эти летчики были хладнокровны при любых обстоятельствах, спокойны, уравновешенны. Когда надо было фотографировать труднодоступные объекты - крупные железнодорожные станции во вражеском тылу, большие аэродромы, - самые лучшие летчики полка ходили на такие задания по одному. И здесь, пожалуй, никто не мог соперничать с Николаем Свитченком.

Удивительно много значит в жизни каждого человека умение найти свое место. И во сто крат больше это значит на войне.

Свитченок был неплохим летчиком-истребителем, но, как говорится, "в ряду со многими". Попав в 523-й полк, этот летчик как будто родился заново: воздушная разведка оказалась его стихией. Здесь от него требовалось в каждом полете куда больше инициативы и изобретательности, чем в его прежней боевой работе по охране бомбардировщиков и штурмовиков. И в 139-м полку Свитченок воевал смело. Но одной смелости, как потом выяснилось, было недостаточно для того, чтобы полностью выявились незаурядные качества этого летчика. Ему нужна была почти неограниченная самостоятельность и инициатива в воздухе, и как только он занялся работой воздушного разведчика, у него ярко выразился свой особый почерк.

Свитченок в воздухе творил. Он был смел и хитер. Его изобретательность проявлялась самым неожиданным образом, и даже многоопытные его товарищи, которые не раз лазили "на рога" смерти, зачастую удивлялись умению этого разведчика проникать в самые труднодоступные районы. Свитченок почти никогда не повторял один прием дважды, умел постигать нюансы каждой отдельной ситуации, обладал поразительным чутьем на вражеские зенитки, которых обычно бывало слишком много вокруг объектов, подлежащих фотосъемке. И так же как Митрофан Ануфриев, Валентин Сычев, Александр Сморчков и другие наиболее сильные разведчики полка, Свитченок иногда вынужден был вести воздушный бой над глубоким тылом противника. В этих боях он добивался победы, добавляя к своей репутации славного разведчика репутацию умелого летчика-истребителя.

Однажды Свитченок отправился фотографировать крупный вражеский аэродром вдвоем с напарником. Ведомым у него был Александр Рыжов. Они подошли к аэродрому на большой высоте, и Рыжов понял, что им не повезло - под ними над аэродромом ходили парами "мессершмитты", а для того чтобы произвести фотосъемку, разведчикам необходимо было снизиться. В такой обстановке даже везучий Свитченок вряд ли смог бы что-либо сделать. Принимать бой с "мессершмиттами" над аэродромом, с которого моментально могут подняться еще несколько пар, - дело заведомо проигранное. Так показалось Рыжову, но тут же, к великому своему удивлению, он увидел, что Свитченок открыл фонарь, высунул руку с ракетницей - и вот две ракеты повисли над аэродромом. Если до поры до времени разведчики еще могли остаться незамеченными, то теперь об этом и говорить не приходилось - Свитченок сделал все, чтобы немцы, сколько бы их ни было на аэродроме и в воздухе, заинтересовались двумя "лавочкиными".

- Ты что, Фомич? Совсем?.. - с изумлением брякнул в эфир Рыжов.

- Так надо! - недовольно отрубил в ответ Свитченок, и Рыжов, спохватившись, замолк.

- Снижаемся, - спокойно передал Свитченок и пошел вниз так, словно все "мессершмитты" были его закадычными друзьями...

Рыжов ожидал чего угодно, но только не того, что произошло. Немцы почему-то не кинулись на них. Свитченок спокойно прошел на нужной высоте, сфотографировал весь аэродром и так же спокойно начал удаляться от аэродрома, постепенно прибавляя газ.

- Теперь не тяни! - бросил он Рыжову, и оба разведчика на максимальной скорости пошли к востоку.

Что в это время происходило на аэродроме, они не видели. Свитченку было ровным счетом наплевать на одураченных врагов - даже если они и кинулись в погоню, то слишком поздно: догнать "лавочкин", идущий со скоростью около шестисот километров в час, уже не могли.

Боевое задание летчики выполнили превосходно.

На фронте установилось затишье. Обе стороны готовились к предстоящим боям, и в начале декабря боевых вылетов у нас было сравнительно немного. Но война как война, и то, что произошло под занавес года, осталось у многих летчиков дивизии в памяти.