Руслан Белов - Клуб маньяков

• Название: Клуб маньяков
• Автор: Руслан Белов
• Жанр: Детектив

---

"Значит, нет никакого призрака, значит, все-таки, все было, - задумался я, совершенно упав духом. - И пресс для чеснока, и все остальное. И Харон не обманывал, что переговаривался с ней по телефону. Насчет съемок моих мучений. Надо поискать файлы в компьютере. И этот видеофильм. Очень уж он похож на самодельный... Не Вера ли его снимала? Сама себя? Представляю, как она оттянулась за время моего пребывания в Иране...

Бедная Маргарита... Я ведь почувствовал после первой и последней нашей "командной" встречи, что Вера чем-то недовольна... Чем-то... Ясно чем... Даже в темноте она подружке уступала...

Вот балда! И зачем ей этот группенсекс понадобился? Ведь был у нее я. И любил выше крыши, и до гробовой доски любить собирался. Любил, был верен, хоть и трезво оценивал.

Всю любил... И зубы в кучку - совсем не видно, изюминка, да и только, и грудки-тряпочки - ведь Наташа, дочь моя их иссосала. И походку косолапистую, и носик ненашенский. Моя она была. Я за нее кому угодно бы горло перегрыз, органы бы свои отдал.

А Маргарита? Красивая, аппетитная, коммуникабельная. С ней быть одно удовольствие. Но красивые женщины - это не совсем то, что нужно мужчине. Японцы говорят: красивая женщина - это миг, подрубающий вечность. Хорошо сказано. Миг, подрубающий вечность... То же самое, что "Я душу дьяволу отдам за ночь с тобой". Это понятно. Залазишь на женщину весь вожделенный, весь возвышенный, а отваливаешься с мыслями о пиве или проекте заначки на будущий месяц.

В конце концов, решив отдаться течению времени, я лег спать.

***

Неделю я отдыхал и всласть копался в огороде, запущенном за время моего отсутствия. Потом поехал в институт.

Как-то странно поехал. Работал утром в мезонине - вставлял вторые рамы - и вдруг меня дернуло. Отставил последнюю раму, спустился в ванную, тщательно побрился, сам себе удивляясь (я, как француз, всегда бреюсь на ночь), оделся и, лишь подойдя к станции, понял, что еду в город.

...Электричка прибыла на пятнадцатую платформу. Народу на перроне было немного, и я сразу увидел девушку в черном. В черном балахоне и черном платке. Она стояла в начале платформы, у самого выхода на привокзальную площадь.

Стояла и смотрела на меня, не отрываясь.

Я замер.

Это была Лейла.

Да, это была она.

Я не мог различить ее лица. Но ни мгновения не сомневался, что это она. Не сомневался, но стоял, как вкопанный.

Стоял, вместо того, чтобы ринуться к ней...

И она рассеялась в толпе.

Я, побелев от страха потерять ее вновь, бросился вслед по краю платформы.

Но время ушло.

Моя греза затерялась среди снующих озабоченных людей.

- Вы видели женщину, девушку в черном? С ног до головы в черном? спрашивал я, останавливая прохожих.

Люди смотрели, как на сумасшедшего.

Они были правы.

Глава 2. Каков вопрос, таков и ответ. - Пустыня на простиралась на тысячи

километров...

Приехав в институт, я пошел к директору. Мы поговорили о моей поездке, потом я сказал, что иранцы готовы на долговременной основе сотрудничать с нашей лабораторией дешифрирования материалов аэрокосмических съемок.

- А мне говорили, что ты собрался окорочками торговать? - спросил Лебедев.

- Собирался, когда работы не было, - ответил я. - А теперь ее полно будет.

- Ну ладно, работай, если что - сразу ко мне.

От директора я пошел в магазин, купил бутылок, еще кое-чего, и лаборатория села праздновать.

Домой я заявился поздно. Наталья уже спала, Вера плескалась в ванной.

По телевизору показывали восемнадцатилетнюю девушку-собаку. Очень даже симпатичная, стройная, глазки умненькие. Она лаяла, быстро-быстро чесалась за ухом, бегала взад-вперед на четырех ногах, лакала компот из миски.

Сногсшибательное зрелище.

Жизнь ее началась неординарно. Привезя дочь из сельского роддома, родители ударились в бесконечный запой, точнее продолжили его, оставив новорожденную без всякого внимания. Девочка, конечно бы, умерла, но над ней сжалилась и удочерила дворовая собака, обычная беспородная сучка. Она перетащила девочку в свою конуру и десять лет (!) кормила, поила и обучала ее собачьим повадкам. Таскала кур и булки у соседей. И старые ватники для зимовки. Соседи знали о девочке. Но никак не реагировали (наверное, и у них в конурах жили малые дети). В психиатрическую лечебницу девочка попала после смерти мачехи-собаки...

Эта на первый взгляд фантастическая история вывела меня из себя и, как только супруга вновь расположилась на диване, я решился открыть ей свои подозрения:

- Слушай, давно хотел тебя спросить... Об этих убийствах, исчезновениях... Понимаешь, у меня есть серьезные основания полагать, что ты ведешь тайную жизнь...

И сбивчиво рассказал об окровавленном платке, о сережке, о письмах, найденных под трусиками и бюстгальтерами.

Вера слушала молча. В ее сузившихся глазах я видел, то смертный для себя приговор, то жалость, то просто желание, чтобы я скорее закончил пороть чепуху.

- Ты сошел с ума, бедненький... - сказала она, когда я выговорился. И почувствовал себя полным идиотом. - Насмотрелся этих дурацких кинофильмов... И еще эти белуджистанские пытки... С лисами-людоедами, коршунами и кобрами. Ведь именно после них у тебя видения начались. Вернее, стали такими, что ты не в состоянии сейчас их от яви отличить. Девушки всякие (усмехнулась) до конца в тебя влюбленные (оглядела скептически с ног до головы), пустынная идиллия, десять тонн червонного золота...

- Ты знаешь, мне тоже кажется, что я немного тронулся, - согласился я. - Эти телефильмы точно достали. И реальная жизнь... Валеру убили, племянника Руслана, опять-таки бабу Фросю. И пытки, конечно, повлияли, что уж тут скажешь...

- Плюс твое богатое воображение.

- Да... Плюс мое богатое воображение... Знаешь, мне действительно иногда кажется, что твоей сережки на подушке Петра Васильевича в реальной жизни не было. И окровавленного платочка на грядке петрушки... И твоей записки этому типу...

- Записка была. А что касается Константина... Я убила бы его, если бы могла... И если бы он не умер, я попросила бы тебя что-нибудь с ним сделать... Ты бы сделал?

- Я идейный противник мести и считаю, что мстящий человек мстит, прежде всего, себе. Мстит продажей души, продажей спокойствия. А с другой стороны в нашей с тобой жизни было столько периодов...

- Каких периодов?

- В течение которых я бы пошел на все ради тебя.

- А сейчас не пошел бы?

- Пошел бы, конечно, пошел. Тем более ты хорошо знаешь, как из меня сделать маленького послушного щеночка. Но пошел бы не с песнями, а с мудрой грустью... И все из-за того, что ты сейчас живешь в другом направлении... Я чувствую, алчешь ты другой жизни... Успех, почитание, уверенные в себе богатые мужчины привлекают тебя неодолимо. Я чувствую, как ты ждешь понедельника, чтобы скорей убежать на работу.

- Ты прожил богатую жизнь, все знаешь, везде был... Я тоже хочу узнать жизнь... И не из окна кухни.

- Пять раз выйти замуж?

- Сейчас я об этом не думаю. Это ты во всем копаешься. Давай не задумываться о будущем... Я люблю тебя, а это главное...

- Ну ладно, давай спать... Все образуется... - поцеловал я Веру в щечку. И не удержавшись, заулыбался:

- Ты, главное, завяжи с этими дурацкими привычками... А если не можешь без этого, то следов, по крайней мере, не оставляй. А то, понимаешь, чуть ли не голой с места преступления удалилась - сережку потеряла, мой подарок, между прочим, платок, да еще калитку вдобавок кровью вымазала...

- Ладно, учту, не буду больше оставлять следов, - улыбнулась Вера и, чмокнув в губы, пошла спать. В ее улыбке было что-то такое, что мне стало не по себе.

"Нет, она все-таки маньячка, - задумался я, улегшись следом. - А я дурак! Спросил ничтоже сумняшись: "Это ты-ы-ы убила по меньшей мере семерых?"

Что она могла ответить? "Да, милый, это я-я-я убила..."

Но, по крайней мере, теперь я получу доказательства... Точно получу. Если в ближайшие одну-две недели со мной ничего не случиться, то, значит, я сам больной... Бредом преследования. А если меня отравят, переедут, или пырнут в рыночной толпе или на перроне, то, значит, я прав... Жена у меня маньячка... Нет, надо уходить... Этот дом, эта тетка..."

Эта тетка... Не хотел я вставлять ее в свое и без того нервное повествование... И вы поймете почему. Дело в том, что в дачный сезон, примерно с середины апреля по ноябрь, одну комнату в доме занимает тетка Веры. С мужем Матрасычем (он длинный, как полоски на матрасе). И нам с Верой частенько приходиться дожидаться, пока они улягутся спать: Матрасыч может в любой момент демонстративно, по-хозяйски, пройти на большую веранду через гостиную, в которой стоит наш диван. У них часто бывают гости, у тетки все надо спрашивать, в том числе и разрешение посадить дерево или построить для Наташи качели и песочницу в саду. Я многократно предлагал в целях мирного сосуществования разделить дом и участок, но получал отказ так или иначе аргументированный. И я заглох, поняв "это наш родовой дом, а ты не суйся".