Владимир Прасолов - Золото Удерея

• Название: Золото Удерея
• Автор: Владимир Прасолов
• Издательство: ЗАО Издательство Центрполиграф
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-227-04109-8 (ОИ), 978-5-227-04110-4 (КБПиНФ)

Автор повествует об удивительном мире сибирской тайги, о людях, живших в начале XIX века на берегах величавой красавицы Ангары. В центре остросюжетного романа — судьба тех, кто нашел и добывал здесь золото. Ярко написанные эпизоды заставляют задуматься о страшной силе «золотого тельца» и непобедимой мощи и широте славянской души, позволяют увидеть власть любви и дружбы, ненависти и предательства.

---

— Садись, Федь, — догнав его на подводе, позвал Силантий.

— Не, езжай, я пехом, торопиться некуда, — ответил Федор.

— Ну как хошь, спасибо, заходи в гости вечером, братья с покоса вернутся.

— Может, зайду, — кивнул ему Федор.

Как не хотелось ему возвращаться в село! Ноги будто свинцом налились. Федор сошел с дороги и сел на поваленное дерево.

«Неужели Анюта так осерчала, уехав, даже словечко не передала?» — думал он, вспоминая ее глаза. Тогда на берегу ему показалось, они были какими-то другими. Как-то не так она глянула на него, когда, сорвавшись с места, убегала. Как будто увидела его впервой. Неужели она не поняла, что он просто хотел пошутить. Да не к месту и неловко все произошло, но он ведь не хотел, он же ее любит больше своей жизни!

— Чего грустишь, казак? — услышал он знакомый голос.

Федор глянул на дорогу. Из тайги тяжелой походкой, весь в рванине, опираясь на сосновый посох, вышел Семен.

— Вот те раз! Дядя Семен, чё ж ты с зимовья ушел, я ж тебя там встретить собирался?

— Дак ждал два дня, а на третий сам пошел, вдруг ты не придешь! — улыбнувшись, ответил Семен.

— Я ж слово дал! — обиделся Федор.

— Ладно, не серчай, пошутил я, знал, что вернешься.

Семен устроился рядом на ствол дерева.

— Просто решил тебе навстречу выйти, да разминулись. Тропу твою не разглядел. Только сейчас и вышел к дороге, считай, три дня плутал. А тут ты, вот как быват. Видно, нам с тобой дальше одной дорогой жизнь пробивать придется. Не зря нас сводит судьба. Ты как считаешь?

— А чё? Я с детства мечтал с тобой на Удерей-реку податься, золото промышлять. Веселый ты тогда был, и други твои понравились мне. Где ж они теперь, а?

— Долго рассказывать. Кто где, а кто уже в сырой земле, потом расскажу, время будет в достатке.

— Ладно, пойдем в село. В баньке помоемся, тут недалече уже. Слышишь — собаки брешут.

— Не могу, Федор, я ж тебе говорил.

— Что ж делать?

— Сам не знаю, схорониться пока надобно, сил набраться, потом видно будет.

— Тут недалече избушка есть, брошенное зимовье, старое, если подладить, лето пожить можно, идем туда.

После недолгого раздумья Семен согласно кивнул:

— Что ж, идем.

Продираясь сквозь чащу, без тропы, они добрались до вросшего в землю строения. Оно притулилось к скалистому обрыву в густом ельнике и совсем обветшало. Пологая крыша светилась дырами, почерневшие стволы низкого сруба обросли мхом. С пяти шагов не сразу приметишь. Ни двери, ни очага, и сырой плесневелый воздух внутри.

— Да, не хоромы, — вздохнул Семен.

— Ничё, подлатаем крышу, очаг сложим, протопим, дверь наладим, дядь Семен, иль все ж в село? — сбросив с себя мешок с поклажей, спросил Федор.

— Дак сам же говоришь — подлатаем, протопим! Остаюсь, коль сии хоромы поправить поможешь.

— Ну, тогда собирай сушняк, костер зажжем, перекусим — и за дело. К ночи надо поспеть, а то комары зажрут.

Федор, схватив котелок, спустился ниже, где журчала в каменьях вода. Набрав ее, чистой и студеной, он сначала напился, сполоснул лицо, а потом, наполнив котелок, вернулся к зимовью. У зимовья уже весело трещал костер. Семен, подкладывая зелень, дымил, разгоняя летучую нечисть.

— Скоко тут зверья, заживо сожрут! — ворчал он, отмахиваясь от полчищ комаров.

— Вечером, если такая тишь будет, точно сожрут. Место тут такое, комариное, зато мошки нет.

— От то уже хорошо.

— Там ручей, дядь Семен, иди сполоснись, и вот, я тебе одежку принес, оденься, все с комаром легче справляться будет, а то у тебя не кафтан, а решето.

— Добро, Федор, спасибо.

Прихватив одежду, Семен ушел к ручью. Федор поставил котелок на огонь. Разложил немудреную еду на камне, нарезал кусками вяленое мясо, лепешки, лук.

Семена не было долго, уж закипела вода, и Федор заварил ее травами. Тонкий аромат поплыл от млеющего в живительной влаге листа зверобоя и мяты. Не удержавшись, Федор окликнул Семена, не услышав ответа, спустился к ручью. На излучине ручья, по щиколотку в воде, согнувшись, стоял Семен и что-то делал.

— Дядь Семен, ты чё там, пошли, все готово, поспешать надо, делов-то много.

Семен оглянулся, увидел Федора и, широко улыбаясь, распрямился во весь рост. В его руках была деревянная, лопнувшая в нескольких местах, черная от старости посудина, больше похожая на лопату без рукоятки.

— Поди сюда, глянь! — крикнул он.

Федор спустился к ручью.

— Чё там?

— Гляди! — Семен протянул ему посудину. На самом ее дне среди небольшой горстки песка с водой проблескивали желтые песчинки.

— Что это? Нетто золотой песок? — не веря своим глазам, спросил Федор.

— Точно, Федька, это золото! Ручеек-то золотой, во как! — тихо, но с азартом сказал Семен.

— Вот те на, совсем рядом. Нетто правда золото?!

— Оно, оно, Федька, самому не верится. Таку даль ходили, а оно вот, под боком, прям рядом, далеко мы от села?

— Да верст пять-шесть, не боле.

— Это, Федь, хорошо и плохо. Этот ручеек теперь беречь надо, чтоб ни одна душа живая не проведала про него! Кто зимовья этого хозяин? Не наведается, часом?

— Да брошенное оно, сколько себя помню. Охотился, отец сказывал, тут ране дед Мотыга, да давно это было. Зверь перевелся, он и ушел дале, а избушка, вишь, в землю уже вросла.

— Все бы так, то ладно бы было!

Выбираясь из ручья, Семен ухватился за протянутую руку Федора. Федор легко выдернул его на крутой в этом месте берег.

«Силен парень», — подумал Семен, направляясь к зимовью.

— Однако кто-то здесь был, кто-то этот лоток здесь оставил, — указывая на деревянную посудину, сказал Семен, когда они, уже расположившись у костра, ели. — Это струмент специальный, как он сюда попасть мог?

— А где ты его нашел?

— Дак на бережку ручья, у дерева поваленного, в корневище.

— Может, его водой принесло откуда? По весне? Весной этот ручеек в речку превращается, не перейдешь.

— А где его начало?

— Кто знает? Впадает в Карнаев ручей, а где зачинается, не ведаю, не ходил по нему.

— Может, и принесло водой, лоток-то давно сделан, не так, как сейчас.

— Гадать не будем, надо избушку ладить, а то сожрут ночью звери лютые, — отмахиваясь от надоедливых комаров, сказал Федор, поднимаясь.

Дотемна они затыкали мхом и берестой дыры и прорехи в избушке, благо и того и другого было вдоволь. Семен нарубил еловых лап и что-то плел из них. Федор, смекнув, помогал, и вскоре они улеглись на душистые и пружинящие под тяжестью тела постели.

— Ловко у тебя, дядя Семен, это получилось.

— Первое дело в тайге у старателя — на земле не спать. А еловая лапа — лучший материал для матраса. Зимой и летом пушистая. Правильно сплети — и хоть на снег, хоть на каменья ложись, тепло из тела земля не заберет.

На скорую руку сложенный очаг еще не обогрел зимовья, и сырость выступала на бревнах бурыми каплями. Дым, медленно выходя через дверной проем, застилал все, оставляя только три вершка от пола, на котором они спали. Щипало глаза, першило в горле, но зато не было комаров.

— Ничё, завтра день топить буду, просохнет, да дверь наладим, во жизня будет, песня, да, Федь? — устраиваясь поудобнее, раны сильно беспокоили его, сказал Семен.

— Поутру пойду в село. Разбой домой вернулся, а я нет, мать суматоху поднять может. Медведь коло села озорует, надо пораньше вернуться. Еды возьму, кое-что из припасов и вернусь.

— Кайло у тебя есть?

— Нету, но знаю, где взять.

— Найди, Федь, без кайла мы тут ничё не сможем проверить, и пару лопат.

— Неужто здесь можно золота намыть?

— Посмотрим, как фарт пойдет. Бывало, неделю лопатишь — и ничего, а иной раз копнул — и вот оно, окаянное. Фарт, Федор, в старательской жизни — главный козырь! Сколь тебя не будет?

— Вечером завтра и буду.

— Хорошо, а чё скажешь своим?

— А чё говорить, я сам себе хозяин, надо в тайгу, и все, — повернувшись на бок, ответил Федор.

Он закрыл глаза, но сон не шел. То про Анюту думалось, то про своих домашних. Как он матери скажет, что в самую пору сенокосную ему, все бросив, в тайгу надо? Хозяин-то он сам себе хозяин, токо какой хозяин вот так свое хозяйство на бабьи руки бросит. Не управятся без него, ох не управятся! Тяжело вздохнув, он перевернулся на другой бок.

— Не спишь?

— Не, не спится что-то. А сколько сможем добыть, ежели сейчас возьмемся и до конца лета работать? Я без отдыха согласный, пока ты подлечишься, токо показывай, чё делать.

Семен, выслушав столь наполненную желанием речь, улыбнувшись, спросил:

— Вот ты неугомонный, я ж тебе объяснял, как фарт пойдет. А для чего тебе золото, Федь? Коней купить или лавку открыть хошь, богатеем стать, чтоб все тебе завидовали? Величали по батюшке, шапки сымали перед тобой. А, Федь?

Федор, увлеченный своими мыслями, не сразу заметил иронию в словах Семена.