Фридрих Цюндель - Иисус. Картины жизни

• Название: Иисус. Картины жизни
• Автор: Фридрих Цюндель
• Жанр: Религия
• Год: 2015
• ISBN: 978-3-87667-420-9

Чем примечательна личность И. К. Блюмгарда? Почему он оказал столь сильное влияние на молодого Цюнделя, студента технической школы в Штутгарте, что он переменил род своих занятий и обратился к теологии?

Собственный религиозный опыт Блюмгарда привел его к глубокому пониманию мира Библии и событий вокруг Иисуса Христа. До Цюнделя доходили сведения о происходившем в общине Блюмгарда, и это побудило его еще с вечера отправляться пешком в Мёттлинген, чтобы присутствовать на его воскресных проповедях. Будучи свидетелем небывалого движения пробуждения 1840-х годов, Цюндель становится лучшим учеником Блюмгарда и пребывает со своим учителем до конца его жизни. Постоянно находясь в дружеском доверительном общении, они исследовали общие религиозные переживания, приходя к все более глубокому экзистенциальному пониманию жизни Иисуса и апостольского времени. Цюндель, взявший за основу древнегреческий текст Библии в его изложении экзегетом Юлиусом К. фон Гофманом, предлагает нам свое толкование Евангелий в свете исключительного духовного опыта И. К. Блюмгарда.

---

А была ли в нем та внутренняя, граничащая с нерешительностью борьба, никак не увязывающаяся с тем щедрым, твердым обетованием Бога, которое было дано, как он осознавал, именно через него? Но у любого реального человека, живущего к тому же духовной жизнью, подобных противоречий предостаточно. Величайшее и достовернейшее знание божественного обетования укрепляло Иоанна отнюдь не автоматически, будь это так, его внутренняя борьба была бы фикцией, а духовное возрастание – невозможным.

В том, что великое время спасения приближается, он нисколько не сомневался. И то, что именно ему назначено сделать первые шаги в осуществлении некой задачи, имело сокровеннейшую связь с глубиной и широтой его тревог и надежд.

Но он осознавал, что время спасения вовсе не лучилось для него мягким, приятным светом первого обетования (Быт 3). Последние откровения о грядущей судьбе Израиля, откровения Малахии неизбежно окрасились в суровые тона по причине нравственного падения народа. Победа Божья грядет, добро победит, какую бы цену ни пришлось за это заплатить. Бог сделает последнюю, невиданную ранее попытку (Мал 3,4) привести все к благоприятному для людей исходу, но действовать Он будет со всей решимостью, дабы положить конец эре греха.

Его отцу Захарии было указано именно на то место в Библии (Мал 3,4), где говорилось о великой роли дарованного ему Богом сына, которому суждено стать орудием этой Его последней попытки. Вот что предназначено его сыну. Слышал ли Иоанн нечто подобное от отца, мы не знаем, но, скорее всего, слышал. Во всяком случае, мы вряд ли ошибемся, предположив, что именно пророчества Малахии заставляли трепетать сердце каждого благочестивого израильтянина, и в особенности сердце Иоанна, чутко откликающееся на них. И если мы по отдельным фрагментам самых первых проповедей Иоанна попытаемся представить себе, каким он видел Победителя и Его победу, то обнаружим весьма примечательное совпадение с тем, что пророчествовал Малахия (особенно в гл. 3, 1 и далее).

«И внезапно, – вещает Малахия, – придет в храм Свой Господь (в оригинале – dominus, владыка, повелитель, но не Иегова), Которого вы ищете» и т. д. Тут может подразумеваться некий человек, предвещенный сын Давида, однако далее Малахия говорит о Нем как о судье, что делает Его в глазах читателя Господом. Не кто-нибудь, а Сам Господь, Всеведущий и Вездесущий, потеряв терпение, придет как самый «скорый обличитель», Который скажет: «Я видел все твои тайные грехи» (чародейство, прелюбодеяния, ложные клятвы). Таким образом, в глазах Иоанна Грядущий – повелитель Небес, Земли и ада. «Он очистит гумно Свое» (Мф 3:12). Но как это произойдет и когда – задаваться подобными вопросами он себе не позволял. Однако похоже, что под этим Иоанн понимал завершение прежних человеческих дел и наступление Дня Господня (который может продлиться довольно долго), великого последнего суда. «И соберет пшеницу свою в житницу, а солому (тех, для кого главное было казаться пшеницей) сожжет огнем неугасимым». Где же Его житница? – думалось Иоанну. На Небесах? Вряд ли, по крайней мере, он представлял себе это не так, как мы, ибо, с одной стороны, Святой Дух, которым, как ожидал Иоанн, Грядущий наградит «просеянный» человеческий род, предполагает продолжение его истории, а с другой стороны, в Ветхом Завете нет и намека на то, что в будущем человечество окажется на Небесах. В обетовании не говорилось, что люди будут восхищены к Богу на Небеса, скорее (например, Лев 26, Ис 60) Он сойдет к нам или (Ис 65, 17) сотворит новое Небо и новую Землю[28]. Бог дал людям Землю — как место, где им следует жить, и победа Божья не может означать Его отказ от Собственных слов, поэтому Он не может бросить Землю на произвол судьбы, Он будет вместе со Своим народом, став тем самым «Последним», Победителем. Чисто земной ход событий, открываемый всегда пророкам победы Божьей, – это не только адаптация к воззрениям того времени, но и предостережение: нельзя отводить Богу Живому (каким Он Себя открыл) сиротливое место в царстве фантазии («духа», выражаясь современным языком) или некоего будущего, которое когда-нибудь внезапно наступит. В этих пророчествах – и призыв к нам видеть Священную историю Божью на Земле в ее неразрывной связи с великой победой. А посему Иоанн в тот великий переломный момент истории, когда из старого человечества должно возникнуть нечто новое, вовсе и не думал о том, что такое смерть для каждого отдельного человека. Ведь, по сути, он предвидел не только конец прежней, но и начало новой человеческой истории.

А быть может, Иоанн в своих надеждах представлял себе грядущего Судию не только призванным судить людей, но и проповедовать им, обращать их в истинную веру, спасать? Вряд ли в его тогдашнем понимании задача обращения, спасения от Суда возложена лишь на него одного. Именно ограниченность человеческого знания делает возможными естественное развитие и подлинный прогресс. И сейчас, в этот особенный момент, она заставляла Иоанна решительнее «пользоваться своим моментом» и поторапливать других, к которым он был послан.

Ожидая всемирного Судию в сыне Давидовом, Иоанн неожиданным образом упрощает для себя то многосложное пророчество. Он сокращает в своем представлении путь к его исполнению, минуя промежуточные этапы. Но в то же время все в целом становится чрезвычайно серьезным, о чем свидетельствуют его проповеди. Ужас и страх звучат в словах Иоанна, он смотрит на своих слушателей как на бесплодные деревья, при корнях которых уже приготовлена секира, чтобы предать их огню.

Но вышло иначе, Бог оказался добрей и милостивей, чем он себе представлял, хотя его мысли о том времени, которое грядет, оказались по сути верными.

Наконец, Слово Божье пришло к Иоанну, Слово чудесное и удивительное! То было не просто обращение к нему, которое надлежало донести до других, не просто пророчество, какие Бог прежде посылал пророкам, а послание, призывающее к реальным действиям. Никто, кроме Моисея, за всю историю человечества не получал хотя бы отдаленно напоминающего то послание. И действительно, это послание и полномочия, данные Богом Иоанну, превосходят по своему величию не только поручаемое когда-либо человеку, но и все то, что Бог был готов сделать для людей.

Отпущение грехов! Иоанн, наверное, пал в молитве лицом в прах пред этим небывалым поручением, этим неожиданным решением Бога! Какой переворот свершился в его душе, преисполненной забот и тревог о своем беспечном поколении, которому предстоял строгий суд! Бог победит и победит во благо, потому что Он, Кто «от начала вызывает роды», начинает с того, на что следовало бы надеяться только в самом конце. В поручении, данном Иоанну, Господь – это Грядущий, Кто «и в последних» – тот же (Ис 41:4), кто воссядет на трон в Царстве Своем и низойдет к нам, людям, с призывом: «Ко мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли» (Ис 45:32). Он, Иоанн, есть Глас Бога Грядущего, и останется им впредь.

И он отправился на пустынные, но исхоженные странниками берега Иордана, предпочитая оставаться на одном и том же месте, не привязываться к нему душой.

Интересно, кто был тем первым странником, кому он прежде других согрел сердце, наполнив его ожиданием великих грядущих событий, кого прежде других покорили его удивительные слова и он сам, кому неудержимо захотелось распахнуть перед ним свое сердце и на кого он прежде других излил воды Иордана в отпущение грехов?[29] Предельно лаконичное повествование умалчивает об этом. Таким безмерно счастливым и одновременно по-праздничному торжественным, чистым и светлым, словно родившимся заново, вернулся он домой, ибо с ним произошло нечто реальное. Это передалось другим, и они пошли за ним нелегким путем признания в своих неблаговидных поступках. Постепенно волнение охватило всю страну, всех, кто в ней жил. Должно быть, тот мир, что люди уносили с собой домой, содержал в себе некую великую реальность, правду – не будь этого, каждый предпочел бы умолчать о своих дурных делах.

Вблизи Иоанна веяло судом, судом строгим, не взирающим на личности, но и милосердием. Близился день, когда «скорый обличитель» (Мал 3:5) обнажит все и за все покарает. Он «сядет переплавлять и очищать серебро», говорит Малахия (3:3), то есть станет, не торопясь, тщательно исследовать нравственные качества каждого человека. На всяком явившемся добровольно и открывшемся Ему теперь, тогда, в Судный день, никаких грехов, в которых он признается здесь, уже не будет.

Но предстоящий Суд оказал на дух Иоанна, пребывавшего в блаженной деятельности отпущения грехов, еще одно действие. Будучи посланником Божиим, в своих трудах он был не на стороне человека, но на стороне Бога; и с того самого мгновения, когда небесами было предрешено, что исчезнут все грехи, навстречу ему полился с небес поток ликующего света, подхватил его и превысил, как царя, над грехом – отродьем духа, и духу его был открыт грех и был тут же прощен. Безмерно величие Бога над грехом! Бог не освобождает от того, что Ему прежде не открылось, а что Ему открылось в Его свете, о том Он не хочет больше знать. В благодатном свете Божьем, всех судящем, но и всех прощающем, озаряющем все сиянием дня и позволяющем увидеть за всем происходящим присутствие Отца, в этом свете тьма, удаленность от Бога, этот инкубатор греха, предстает как глубоко постыдная, поскольку нами же в какой-то момент и возжеланная, душевная болезнь, в конце концов отступающая перед блеском истины и правды. Этим светом, воссиявшим нам в Иисусе, и было преисполнено, как известно, сердце евангелиста Иоанна Богослова, отчего он, говоря о своем Учителе (Ин 1: 6–8), что «Он не был свет», удивительно торжественно, с чувством глубочайшего уважения к Крестителю, безмерно высоко ценя его заслуги, с уверенностью добавляет: «но был послан (то есть сотворен – Ф.Ц.), чтобы свидетельствовать о Свете». В прощении грехов открылась светоносная родина духа и воссияли лучи – предвестники Того, Кто явится среди нас, как свет мира. И этот свет Бога прощающего, о котором он свидетельствовал, овладел душами людей, вызволил их из тьмы пагубной отчужденности и через прощение открытых ими грехов восставил в яркий свет Божий.