Арчибальд Кронин - Древо Иуды

• Название: Древо Иуды
• Автор: Арчибальд Кронин
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-53495-1

Полуголодное детство и юность Дэвида Мори нельзя назвать счастливыми… Зато теперь, в зрелые годы, он может наслаждаться роскошной жизнью в Швейцарии, посещать престижные приемы в высшем обществе во Франции или оперные премьеры в Италии. Он может позволить себе коллекционировать работы импрессионистов.

Но все это плата. Те тридцать сребреников, которые он, подобно Иуде, получил за предательство. Дэвид Мори предал свою любовь…

Но способен ли он на раскаяние и искупление своих грехов?

Впервые на русском языке!

---

Мори резко отвернулся от окна и ушел наверх в спальню, еще более взволнованный, чем прежде. В аптечке в ванной комнате отыскал баночку с фенобарбиталом. А ведь он воображал, что снотворное больше никогда ему не понадобится. Принял четыре таблетки, но все равно знал, что не уснет. Раздевшись, рухнул в кровать и закрыл глаза. За окном дождь по-прежнему громко стучал по террасе, волны все еще обрушивались на берег, но в ушах у него звучало другое — ее имя… Мэри… Мэри Дуглас… Мэри… Дуглас… возвращая его сквозь годы в Крэгдоран и дни, когда он был молод.

Часть вторая

Глава I

Если бы древний мотоцикл Брайса не сломался, они никогда бы не встретились. Но словно по велению судьбы, в тот пыльный апрельский субботний день, когда он повернул назад, совершив прогулку вокруг Доранских холмов, приводной ремень почти бесхозной развалюхи распался на несколько частей, и одна из них полоснула по его колену. Он съехал на обочину, кое-как слез с мотоцикла и осмотрел ногу, пострадавшую меньше, чем он опасался, после чего огляделся по сторонам. Помощи ждать было неоткуда — кругом безлюдные, заросшие папоротником холмы, стремительная речушка Доран, широко раскинувшаяся пустошь, пересеченная этой единственной дорогой, и узкоколейка. Даже небольшая станция под названием Крэгдоран-Холт, которую он недавно миновал, казалась всеми покинутой.

— Черт! — воскликнул он.

Более дурацкого положения не придумать. До ближайшего города Ардфиллана оставалось не меньше семи миль; пришлось попытать счастья в Холте.

Повернувшись, он захромал вверх по холму, толкая тяжеленную машину и держа курс на одинокую платформу. Маленькую станцию украшал бордюр из побеленных камней, гордую вывеску «Выход к Западному Нагорью» обвивала ползучая жимолость, зеленая изгородь из боярышника сыпала лепестки на колею; но у него было не то настроение, чтобы умиляться этой красоте. В пределах видимости — ни души, зал ожидания заперт на замок, касса закрыта, похоже, на вечность. Он уже хотел сдаться, когда сквозь матовое стекло одного оконца с выведенным по трафарету словом «Буфет» заметил какое-то движение; внутри на подоконнике сидела черная кошка и спокойно умывалась. Он толкнул дверь, та поддалась, и он вошел.

В отличие от обычных станционных буфетов здесь на удивление царил полный порядок. Выскобленный дощатый пол, четыре круглых столика с мраморными столешницами, цветные виды Шотландского нагорья на стенах, а в дальнем конце — отполированный прилавок красного дерева, за которым висело овальное зеркало с рекламой муки «Браун энд Полсон». Перед зеркалом стояла молодая женщина и надевала шляпку. Она так и замерла при его появлении. Оба застыли, как восковые фигуры, пялясь друг на друга в зеркало.

— Когда следующий поезд на Уинтон? — нарушил он молчание, обратившись к ее отражению тоном, не скрывавшим раздражения.

— Последний уже ушел. Теперь не будет ни одного до воскресного дополнительного. — Она повернулась к нему лицом и мягко добавила: — Завтра в два часа дня.

— Тогда где носильщик?

— Дугал отправился домой добрых полчаса тому назад. Вы разве не встретили его на дороге?

— Нет… не встретил…

Он вдруг почувствовал дурацкую предобморочную слабость и наклонился, чтобы опереться на стол, именно тогда она заметила его ушибленную ногу.

— Вы поранились! — воскликнула она, быстро выходя из-за прилавка. — Прошу вас, присядьте и позвольте вам помочь.

— Пустяки, — ответил он, борясь с головокружением, и доковылял до стула. — Неглубокое рассечение ткани в подколенной области. Мотоцикл…

— Мне показалось, что я слышала хлопок. И рана довольно неприятная. Почему же вы сразу не сказали?

Она поспешила принести горячей воды, после чего, опустившись на колени, промыла рану и аккуратно перевязала полосками разорванной салфетки.

— Готово! — Покончив с делом, она поднялась. — Будь у меня иголка с ниткой, я зашила бы вам брючину. Но ничего, зашьете, когда вернетесь домой. А теперь вам не помешает чашечка хорошего чая.

— Нет… в самом деле… — запротестовал он. — Я доставил столько хлопот… Вы и так для меня сделали больше чем достаточно.

Но она уже суетилась у металлического электрочайника на прилавке. После пережитого потрясения горячий крепкий чай оказал целебное действие. Девушка присела на стул, наблюдая за незнакомцем с заинтересованным любопытством. И тут же кошка прыгнула к ней и начала мурлыкать. Девушка ласково погладила животное.

— Хорошо, что мы с Чернышом не ушли. В Крэгдоране в это время года не так много народа.

— Как и в любое другое? — слегка улыбнувшись, спросил он.

— Нет, — с серьезным видом возразила она. — Когда начинается сезон рыбалки и охоты, у нас полно посетителей, поэтому отец и держит это заведение. В Ардфиллане у нас пекарня. Если хотите, мы могли бы вас туда подвезти. Он всегда забирает меня в конце недели. — Она на секунду задумалась. — Совсем забыла, у вас же мотоцикл. Он сильно разбит?

— Не очень. Но мне все равно придется оставить его здесь. Если бы можно было погрузить его на уинтонский поезд, было бы здорово. Видите ли, это не моя машина. Хозяин — один парень из больницы.

— Не вижу причин, почему бы Дугалу не пристроить мотоцикл в служебном вагоне в качестве одолжения. Я поговорю с ним в понедельник утром. Но если ваш друг в больнице, ему еще долго не понадобится транспорт.

Позабавившись этим умозаключением, он объяснил:

— Мой друг не пациент. Студент последнего курса медицинского колледжа, как и я.

— Вот, значит, как. — Она рассмеялась. — Знай я об этом раньше, я так не гордилась бы своей перевязкой.

У нее был заразительный смех, естественный, очень приятный. Во всем, что касалось ее, чувствовалась теплота, и не только из-за ее цветовой гаммы — рыжевато-каштановая шевелюра с золотым отливом и мягкие карие глаза, темневшие на светлом, слегка веснушчатом лице, — но и благодаря открытой душе, не чуждой сочувствия. Она была, наверное, года на четыре младше его. Ей никак нельзя дать больше девятнадцати, размышлял он, и хотя ростом она не вышла, ее крепкая маленькая фигурка была ладно скроена, с хорошими пропорциями. В тот день она надела клетчатую юбку, подпоясанную лаковым ремешком, серый короткий жакет домашней вязки, маленькие поношенные коричневые башмаки и небольшую серую шляпку с пером кроншнепа.

Мори вдруг захлестнула благодарность за ее доброту — редкое для него чувство. В то же время она держалась с ним пристойно, именно так — чертовски пристойно. И, позабыв о ноющем колене и о катастрофическом ущербе, причиненном его единственному костюму, он улыбнулся девушке своей привычной открытой, обезоруживающей улыбкой, так часто выручавшей его в трудные времена. Хотя у него был высокий лоб, правильные черты, чистая кожа и густые светло-каштановые вьющиеся волосы, он не отличался особой привлекательностью в общепринятом смысле слова; нижней челюсти не хватало решительности. Но улыбка восполняла все его недостатки, освещая лицо, предлагая дружбу, выражая обещание, заинтересованность, понимание и, если нужно, заботу, а самое главное — излучая искренность.

— Полагаю, вы понимаете, как я благодарен за вашу безмерную доброту? Раз вы практически спасли мне жизнь, смею ли я надеяться, что мы станем друзьями? Меня зовут Мори — Дэвид Мори.

— А я Мэри Дуглас.

Щеки ее слегка порозовели, но она осталась довольна таким искренним проявлением дружелюбия и крепко пожала протянутую руку.

— Ну что ж, — торопливо произнесла она, — если хотите затащить сюда мотоцикл, я заберу Черныша и запру буфет. Отец приедет с минуты на минуту.

И в самом деле, едва они вышли на дорогу, как из-за вершины холма показалась двуколка, запряженная пони. Отец Мэри, которому представили Мори с подробным описанием его несчастья, оказался щуплым, низкорослым человеком с бледным острым лицом, белыми руками и ногтями от въевшейся в них муки и плохими зубами, как у всех представителей его ремесла. Пучок волос, торчавший надолбом, и маленькие, очень яркие карие глазки придавали ему несколько странный, птичий вид.

Он развернул повозку, умело прищелкивая языком, и, бросив искоса на Мори несколько долгих пронзительных взглядов, подвел итог рассказу дочери:

— Лично я толку в этих машинах не нахожу, как можно заметить. Держу Сэмми, нашего пони, для мелких поездок, а вагон с хлебом у меня развозит отличный клейдесдальский тяжеловоз. Но вы еще легко отделались. Мы вас благополучно доставим к восьмичасовому поезду в Ардфиллан. А пока поехали с нами, перекусите немного.

— Я никак не смею долее злоупотреблять вашей добротой.

— Не будьте смешным, — сказала Мэри. — Вы еще не видели остальных Дугласов. И Уолтера, моего жениха. Уверена, он будет рад знакомству. То есть, — вдруг ее осенило, — если ваши родные не будут о вас беспокоиться.