Курьянчик - Пузырь в нос

• Название: Пузырь в нос
• Автор: Курьянчик
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Ветер с налета пытался сорвать непривычные и неудобные фуражки, солеными брызгами то и дело обдавала волна, и в смысл произносимого на баке никто особенно не вникал. В мозгу все настойчивее и требовательнее звучало:

…Не скажет ни камень, ни крест, где легли
Во славу мы Русского Флага…

В носоглотке что-то непривычно першило. Наверно, это пыталась пробить себе дорогу скупая мужская слеза…

Из всех выступлений запомнился только крупный прокол мичмана Барышева: «…и вот, бездарное царское командование погнало советских моряков на убой к Цусиме, которыми командовали безграмотные реакционные офицеры…»

— Вот гаденыш, — мелькнуло в голове, — фиг с ними, с «советскими», но ведь не упустил, сука, угрызнуть пусть не советских, но офицеров…

Прокол заметили все, но никто даже глазом не моргнул. Не то место.

Застопорили ход. К левому борту поднесли венки. По трансляции наконец-то грянул «Варяг». «Варяг», под который военные моряки неизменно шли парадом по Красной Площади, наш старый, добрый, до предела запетый и затоптанный «Варяг»… Но здесь уместен был только он. Он звучал по корабельной трансляции убедительней самой сильной симфонии «живьем» в самом звучащем концертном зале! Море чувств и эмоций. В горле запершило еще больше, защемило глаза. Кто пальцами, кто кончиком платочка полезли в уголки глаз. При опускании венков все встали на одно колено. Здесь руки стали ближе к глазам, да и голову можно чуть опустить…

После минуты молчания встали, надели фуражки и разошлись. Вообще-то, минута растянулась до пяти, но и этого было мало. За эти мгновения в душе пронеслось столько мыслей и чувств, что говорить о чем-либо было неуместно не находилось и не хватало слов. Хотелось молчать и думать. Шло какое-то высшее общение на подсознательном, телепатическом уровне… Коллективное мышление?

Но жизнь — суета сует! — продолжалась. Надо было идти дальше во Владивосток. Прозвучала команда, дали ход…

А всеобщая минута молчания осталась позади, повиснув над скорбными волнами Цусимского пролива печальной мыслеформой чего-то уже свершившегося и непоправимого…

Как я стал туристом

Ты уехала в знойные степи, я ушел на разведку в тайгу…

муз. Пахмутовой, сл. Добронравова

Конечно же, случайно. Ведь сама жизнь, по сути дела — это последовательное сочетание случайностей, постепенно переходящих в закономерности, то бишь в судьбу. По крайней мере, у нас, у россиян. Это у них там, на Западе (а теперь уж и на Востоке) все спланировано, все по дням расписано, по часам и минутам. Не люди, а часовые механизмы какие-то, не жизнь, а мучение — одна забота, как бы не опоздать. И они думают, что это Свобода. Ха! Это у нас свобода, потому что ширь, простор безграничный, раздолье, и никакие планы не действуют. Вот запланировали нам еврейские мудрецы коммунизм. А что вышло? Хрен с маслом. Потом спохватились, решили на рынок перевести. И что? Все тот же хрен, но уже без масла. И точно так же со всем спланированным.

Так вот, быть туристом я никогда не мечтал, во сне даже. Все сложилось как-то случайно, само собой, как и все остальное, видно, Судьба такая.

Сначала случайно купил большой рюкзак. Поехали мы с приятелем во времена сухого закона в Петропавловск за водкой, а нарвались на пиво. Ну, взяли по два ящика. Естественно, в сумки не лезет, ехали ж за водкой. Что делать? — извечный русский вопрос. Не возвращать же обратно, народ не поймет. Вот продавщица нам и посоветовала купить рюкзаки в спортивном магазине «Старт», благо он рядышком. Были только огромные, короче, мы взяли. Это явилось первым звеном цепочки случайностей, которые и сделали из меня туриста.

Потом случайно купил спальный мешок-одеяло. Новинкой тогда еще было: молнию расстегиваешь, и мешок превращается в одеяло-покрывало двуспальное. Взял на всякий случай. Время тогда было такое — брать все, что под руку попадется, потому как денег было много, а товаров мало. В двух словах развитой социализм.

Далее. У жены появилась подружка-туристка. В молодости, еще до замужества жена моя, бывало, тоже с рюкзаком по природе ходила, вот они и сошлись.

— А вот у нас в походе один такой случай был, ну со смеху умрешь!..

— А у нас в «Трилиуме»… — и понеслось.

Правда, подружку эту я в глаза не видел ни разу, а знаком был только заочно со слов жены:

— Вот Таня рассказывала, они в поход ходили…

— А вот Таня говорила, они скоро опять в поход собираются…

Я был тогда относительно молод: уже за тридцать и почти все время посвящал службе Родине. Отечества тогда вроде не существовало, а была только Родина-мать, и мы, ее сыновья, служили ей, как проклятые, защищали ее интересы. Это теперь их нет, а раньше были во всем мире: и Вьетнам с Камбоджей, и Куба с Чили, и Афганистан с Кореей — всех и не перечесть. Но грянула Перестройка, появилось новое мышление, и интересов у Родины-матери поубавилось, а сама она потихоньку стала Отечеством. Зато у нас, подводников, появилось больше свободного времени. Поначалу было страшновато — куда его столько, аж два выходных. Это ж какое здоровье нужно иметь, чтобы пропить все свое свободное время?

Вот как-то ранним камчатским летом, когда в сопках еще лежит снег, а деревья уже зеленые, отпустила нас Родина-мать в пятницу со службы засветло, часов в шесть-семь вечера. Стыдоба-то какая! Вот так, засветло, Родину бросать на произвол судьбы, а главное — у всех на виду, и домой. А там жена по глупости может какую-нибудь работу придумать… Ужас.

Но мы с другом нашли выход. Остановились у какого-то коммерческого ларька, вскрыли заначки и, не снижая боеготовности, по форме начали что? Правильно, пиво пить баночное. Ну, если вдруг начнется, то мы тут как тут, недалеко от лодок, сорок первый не повторится. Перекуриваем, по сторонам поглядываем, да разговоры говорим про то, какие мы подводники да разнесчастные. Вот я, к примеру, уже больше десяти лет на Камчатке, а кроме треугольника Морпорт-Аэропорт-Рыбачий ничего больше не видел, нигде не был и знаю о Камчатке ровно столько же, сколько какой-нибудь житель Астрахани. Обидно? Обидно. Начали уже собираться по домам…

— Глянь, туристка какая! — приятель говорит.

Точно. Ничего ж себе! Вах! Стройная, невысокая, загорелая, шорты из обрезанных джинсов, огромный рюкзак. Только рюкзак не наш — брезентовый желто-зеленый — а яркий, красочный, со всякими лямками, клапанами и кармашками. Сразу потянуло в поход. И ведь надо же, как назло, идет в мою сторону, на «Семь ветров». Налюбовавшись вдоволь видом сзади, решил обогнать да посмотреть вид спереди, убедиться, и если он будет соответствовать, то, может, даже… заговорить… о чем?

— Как пройти в библиотеку, придурок, — вмешивается внутренний голос, вечно ты страдаешь бесплодием идеи. Спроси, откуда такой рюкзак красивый. Спроси, куда она с ним идет… Ну! Действуй!

Решительно увеличиваю обороты, обгоняю и совершенно идиотски спрашиваю:

— Девушка, а девушка, а где такие красивые рюкзаки достают?

— Это мне муж с Палдисски привез, австрийский!

Муж — как ледяной душ. Интерес немного упал, но красоты не убавилось, а потому пытаюсь продолжить разговор.

— В поход, никак, собираетесь?

— Да (кокетливо так).

— И не тяжело с таким вот рюкзачищем? Или это для мужа?

— Да нет… рюкзак удобный. А муж в автономке.

Так-так… Интерес автоматически возрастает.

— А куда, если не секрет, собираетесь?

— Не секрет. На Вилючинский вулкан.

— Пешком?! С ума сошли. Это ж далеко!

— Нет, с турклубом «Трилиум» на ГАЗ-66 под вулкан, а наверх, естественно, пешком.

— Во здорово! Эх… давно мечтал куда-нибудь выбраться, да все никак, начинаю врать с пол-оборота.

— Понимаю. Я своего тоже не могу никуда вытащить — все служба, служба… Кстати, кажется, есть одно место. Свободное. Если есть желание попробуйте.

Я обалдеваю, ведь чувствовал — нельзя так рано уходить со службы. Но, видно, это судьба, а от нее не уйдешь и не спрячешься. Отдаюсь на волю судьбы и спрашиваю по-военному: время, место, форма одежды и какой иметь при себе шанцевый и иной инструмент.

Оказывается, завтра, в субботу, у ДОФа, с рюкзаком, спальником и жратвой на два дня, ну там, штормовка, темные очки и теплые вещи не помешают. Все так просто… Про жену и детей молчу — во-первых, не спрашивают, а во-вторых, вакантное место всего одно.

— Да, да, конечно… — язвит внутренний голос.

— Думаешь, из-за нее? Да я на самом деле хочу в поход! Вот сейчас попрощаюсь, сверну, и домой кратчайшим путем…

— Ну-ну, сворачивай. Ты просто не знаешь, о чем еще говорить, иронизирует, гад.

— Спасибо… — это я ей, — пошел я собираться, до завтра…

— Хоть бы имя спросил, да и самому назваться не помешает, — не унимается внутренний голос.