Мика Валтари - Звезды расскажут, комиссар Палму!

• Название: Звезды расскажут, комиссар Палму!
• Автор: Мика Валтари
• Издательство: Радуга
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1991
• ISBN: 5-05-002648-2

В романе уже ставшего классиком финской литературы Мика Валтари «Звезды расскажут, комиссар Палму!» детективная линия органично вплетена в ткань повествования «о жизни вообще», во всем ее разнообразии и многообразии.

---

Комиссар собрался было возразить, но, увидев мое разгневанное лицо, не посмел. Нарочито не торопясь, он снял наручники и сунул их в карман. Девушка потерла запястья и благодарно взглянула на меня. Возле губ у нее образовалась ямочка, когда она попыталась улыбнуться сквозь слезы.

— С него тоже! — приказал Палму, показывая трубкой на шофера. — Тоже нашли преступника! Достаточно посмотреть на него, чтобы понять.

— Угу, достаточно, — поддакнул Кокки. — И посмотреть, и послушать его болтовню.

Да, все-таки нелегко нашему шефу находить людей, в которых хорошие деловые качества сочетались бы с умением тактично себя вести и ладить с коллегами. Этим я хочу сказать, что Кокки очень выигрывает, когда держит рот закрытым. Но делать ему замечание в присутствии посторонних я не мог.

— Он буйный, — предупредил комиссар, но приказание выполнил.

Однако буянить шофер не стал. Напротив, сразу успокоился и с большим доверием воззрился на меня.

— Так, — сказал я, не зная, на что решиться, — вы тут как будто пили кофе, а мы вам помешали. Может быть, вы продолжите, и тогда мы в спокойной обстановке побеседуем обо всем с самого начала. Комиссар, будьте любезны, прикройте дверь.

Комиссар исполнительно прикрыл входную дверь.

— Я имел в виду, чтобы вы закрыли ее с той стороны, — поправил его я. — Будьте добры, проследите, чтобы к вещам во дворе никто не притрагивался… Так, — снова сказал я, оглядываясь, — теперь пусть кто-нибудь принесет мне стул.

— А как же отпечатки пальцев? — начал было комиссар.

— Наденьте перчатки, — посоветовал Палму. — И принесите мне тоже стул. А Кокки может постоять.

Девушка смотрела на нас. Вернее — если говорить честно, — смотрела на меня. С восхищением. И это было довольно приятно. Я указал ей на кофейник. То есть я имел в виду, чтобы она налила кофе шоферу грузовика и себе. Но, услышав запах отличного кофе, я неожиданно для себя почувствовал сильнейшее желание тоже выпить чашечку.

Девушка оказалась весьма сообразительной и тотчас, по одному моему взгляду, догадалась о моем желании. Между нами чудесным образом возникла связь — взаимопонимание без слов.

— Я сейчас сварю еще, одну минуту! — радушно предложила она. — У меня и чашки еще не упакованы. Я их собиралась помыть в последнюю очередь, а потом сразу уложить в корзину.

Может быть, кто-нибудь и расценил бы ее поведение — после всего случившегося — как проявление черствости или холодного цинизма. Но, на мой взгляд, оно как раз свидетельствовало о ее совершенной невинности и простодушии. Она не была ни стиляжкой, ни гангстершей. Тут я готов был биться об заклад с кем угодно и на что угодно. Хотя, конечно, внешность бывает обманчива. Я стараюсь не забывать об этом. Но сейчас за главного был Палму. И я мог позволить себе безответственно улыбаться.

— Спасибо! — сказал я. — Это было бы чудесно.

Я, разумеется, понимал, что еще сегодня, до двенадцати ночи, мы должны распутать это дело. Но почему-то я был твердо уверен, что мы на правильном пути. Тем более теперь, когда был найден бумажник.

Раздался звонок в дверь, и в квартиру ввалился констебль с двумя стульями под мышкой. Я велел ему поставить их, и он стал пятиться к двери — проволакивал время, так ему было любопытно посмотреть, что тут у нас происходит. Быть может, он удивился, увидев, что девушка стоит на кухне, наполняет кофейник и зажигает газ. Но в любом случае от комментариев он воздержался.

Хлопоча, девушка еще уронила две-три слезинки в банку с молотым кофе. Если бы мы были вдвоем, я бы, наверно, подошел ее утешить, положил бы руку ей на плечо. Или на талию. Но нас было пятеро в этой комнатушке. Так что подобное никак не годилось. Оставалось только воображать.

Шофер прихлебывал кофе и посматривал на булочку. Видно, свою порцию он уже съел и стеснялся взять еще.

— А для кого третья чашка? — невинным тоном спросил Палму.

Я сразу насторожился.

— Должен был прийти… — с готовностью отозвалась девушка, но тут же замялась, подбирая слова, — в общем, один мой знакомый, друг. Да, мой друг обещал прийти и Помочь с переездом, но куда-то пропал. Господин Карлссон был так добр, что помог мне и сам грузил вещи. И даже согласился подождать. Но я все равно собиралась угостить всех кофе. Сдобные булочки купила. Просто не представляю, куда… — Она запнулась и опустила голову. — Я очень беспокоюсь, — со вздохом сказала она. — И дядя Фредрик умер… его убили. В голове не укладывается…

Она опять заплакала, бедная девочка, но тут, к счастью, забурлила вода в кофейнике, и ей пришлось отвлечься — уменьшить огонь и всыпать кофе. Она отсчитывала ложечки, мило сложив трубочкой губы. Кокки пристально следил за ее движениями.

— Нет-нет, еще! Этого мало, — забеспокоился он, видя, что она перестала сыпать. — Надо по две полных ложки на чашку. Это моя норма.

Девушка остолбенела.

— А дядя Фредрик никогда… — начала она, но, снова все вспомнив, опустила голову и безропотно стала досыпать кофе. — Ужасное расточительство, — проговорила она. — Но пусть на этот раз. Я постараюсь сварить повкуснее, если у меня, конечно, получится.

Она увеличила огонь и стала помешивать кофе ложечкой.

— Только недолго, — предупредил Кокки, — кофе не должен долго кипеть. А потом накройте колпаком. Пусть настоится и отстоится. Иначе вкус будет только у гущи.

Девушка послушно сделала, как ей велели. Комиссар Палму повертел в руках трубку и как бы между прочим спросил:

— А откуда вы знаете, что его убили?

— Полицейские сказали, — ответила она.

— Ага, — подтвердил шофер грузовика, глядя с вожделением на булочку. — Они сюда вломились и сразу заорали, что банда поймана и что господин Нордберг убит. А нам нацепили наручники, словно это мы — убийцы! Вот идиоты!

— Mea culpa, mea maxima culpa[5], — сказал Палму таким голосом, что Цицерон в своей могиле наверняка перевернулся. — Я не предусмотрел, что задержанным запретят говорить до прихода нашего начальника, раз он, согласно правилам, должен снять первый допрос! Я знал, что первые сообщения об опознании поступят быстро, и заранее приказал тут же выезжать по адресу, осмотреть все и охранять от… В общем, на всякий случай. — Он повернулся к девушке. — Так, значит, Фредрик Нордберг был вашим дядей?

— Да, братом отца, старшим, — сказала девушка. — Мой отец моложе.

— В таком случае ваша фамилия — Нордберг? — догадливо предположил Палму.

— Нет, — покачала она головой. — Похъянвуори, Саара Мария. Мой отец взял себе финскую фамилию. Он не хотел носить ту же фамилию, что и дядя. Из-за его языческих занятий. Так отец говорил.

— Языческих занятий?! — вскричал я изумленно.

Палму незаметно показал мне, чтобы я утих.

— А вы? — обратился он к шоферу. — Вы тоже были знакомы с — гм — господином Нордбергом?

— В жизни не видел старика, — отрезал тот. — Вот эта барышня договорилась со мной о переезде. Я иногда заглядываю к ним в кафе, и барышня видела меня и знала, что я дешево беру за перевозку.

Девушка взглянула на свои часики и забеспокоилась.

— У меня еще есть время, — сказала она, — но мне никак нельзя опаздывать на работу. Моя смена с шестнадцати часов.

— Да я вас подвезу, это не будет вам ничего стоить, — заверил ее шофер. — Только сначала надо вещи внести в дом. Ваш приятель уже давно мог бы прийти помочь! Вон сколько времени его прождали! — Но, увидев ее несчастное лицо, шофер поспешно добавил: — Я с вас ничего за ожидание не возьму! — Потом, дружелюбно поглядев на нас, заметил: — Но вообще-то лучше было бы переехать. А то сколько времени впустую ушло.

Палму оставил его слова без внимания.

— Барышня Похъянвуори, — учтиво обратился он к девушке, — я заметил, когда мы входили, что вы успели снять вашу табличку с входной двери. На двери остался след от нее — в этом месте более темная краска и гвоздик торчит. Ваш дядя что, держал постояльцев или у него была какая-то особенная профессия?

Девушка покраснела и отвела глаза.

— У дяди вообще никакой специальной профессии не было, — нерешительно сказала она. — Он… он занимался разными вещами. Дядя был очень трудолюбивый.

Она открыла сумочку и достала оттуда табличку, на которой старинным шрифтом было выведено: «Фредрик Нордберг», а на пожелтевшей от времени картонке бисерным, немного дрожащим почерком было написано: «Гороскопы. Филателия. Бухгалтерия».

Мы все трое с интересом склонились над картонной табличкой. «Гороскопы!» — произнес я про себя, и какая-то мысль завертелась у меня в голове. Но ни вычленить, ни оформить ее я не мог.

Палму присвистнул вполголоса.

— С паршивой овцы хоть шерсти клок! — загадочно произнес он и с размаху хлопнул меня по плечу. — Мой мальчик, я горжусь тобой!