Матти Йоэнсуу - Харьюнпяа и кровная месть

• Название: Харьюнпяа и кровная месть
• Автор: Матти Йоэнсуу
• Издательство: Радуга
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1991
• ISBN: 5-05-002648-2

М. У. Йоэнсуу, сам бывший полицейский, в своем романе «Харьюнпяа и кровная месть» ставит вопрос о социальной несправедливости и расизме.

---

— Тимо! Убийство!

Кеттунен размахивал руками, потом метнулся к машине — включил мотор и зажег фары. Видимо, чтобы поторопить Харьюнпяа.

Харьюнпяа обтер ладони, сначала одну, потом другую, стараясь крепче держаться за перекладину, опустил ногу — и тут только заметил, что он снова на уровне того окна, мимо которого недавно поднимался.

Теперь в комнате, казавшейся желтым шестигранником, горел свет. Он увидел стены, потолок и пол, ведущую куда-то дверь; женщина стояла у раковины, мыла и отжимала тряпку.

Харьюнпяа пришла в голову, может, и безумная, но, в сущности, совсем неплохая мысль: окно находится всего в каком-нибудь метре от лестницы, открывается с его стороны, и лестница прикреплена к стене как раз возле подоконника. Можно влезть в окно и спуститься по лестнице в доме — это будет гораздо быстрее, чем ползти по пожарной. Он дотянулся до стекла и постучал — женщина взглянула на окно, но, кажется, не заметила его. Харьюнпяа постучал снова — с такой силой, что стекло задребезжало.

— Откройте! Будьте добры, откройте!

Откуда-то донесся рев сирены — сначала одной, потом второй; Харьюнпяа приписал мелькнувшие синие молнии машинам с сиренами, но тут же понял, что это невозможно: машины шли по другую сторону дома. Он поглядел вниз. Кеттунен включил сигнальные огни. Странно было видеть их сверху. Они казались шаровыми молниями, делящими двор на сегменты, — при этом было похоже, что огни неподвижны, а двор, точно сумасшедшая синяя карусель, кружится вокруг них. Харьюнпяа заторопился.

— Откройте…

Кухня была пуста, женщина исчезла; только свет горел по-прежнему и из незакрытого крана в мойку текла вода.

Харьюнпяа набрал в легкие воздуха, будто собираясь нырнуть — выхода не было, придется спускаться так до самого низа. Началось бесконечное нащупывание одной ступеньки за другой, кряхтенье, ушиб за ушибом — рук, колен, голеней, а в голове неумолчно стучало: нельзя распускаться, надо держаться, нельзя сдаваться. Ноги обшарили пустоту; целую мучительную минуту Харьюнпяа висел только на руках, прежде чем вспомнил, что нижние перекладины спилены, и догадался отпустить руки — оказалось невысоко, но Харьюнпяа все-таки упал. С трудом поднявшись, он направился к машине, дернул дверцы и бросился на сиденье рядом с Кеттуненом.

— Что стряслось? — отдышавшись, спросил он. Во рту у него горело, руки болели, спина взмокла; он вдруг смертельно возненавидел Кеттунена. Шины взвизгнули, машина рванулась и юркнула в щель между домами — стены вспыхнули синим. Кеттунен хрипло крикнул:

— Антти-ноль-три!

Он вскинул руки и нажал на красный тумблер так, что хрустнуло.

— Оуу! — послышалось сверху, сначала приглушенно, словно неуверенно, потом вдруг так громко, что в ушах зазвенело: — Уй-уй-уй!

— Что?!

— Я же тебе сказал! Чего ты там высиживал? Я уж думал, ты с голубями снюхался и гнездо с ними на крыше вьешь…

Харьюнпяа расслабился и откинулся на спинку сиденья. Он не в состоянии был ни о чем думать. Уставился в окно и автоматически отметил, что улица перед ними хорошо просматривается — был четверг, будний вечер. И вдруг почувствовал радость, почти головокружительную радость от того, что жив, цел, сидит в машине и куда-то зачем-то едет. Ненависть к Кеттунену прошла, может быть, это вообще была ненависть не к нему, а к тому, на что Кеттунен его толкнул. Вслед за тем он почти с облегчением подумал, что предстоящее дело, какое бы оно ни было, не придется расследовать подразделению Норри — сам Харьюнпяа был на дежурстве просто как помощник, — дело, скорее всего, попадет к Кандолину, который только что перешел из отдела грабежей в отдел насильственных действий и был в эту ночь дежурным комиссаром.

Кеттунен свернул на улицу Нурденскьёльда и остановился перед трамвайными рельсами. Пальцы Харьюнпяа нащупали на сиденье экземпляр донесения, брошенный туда, видимо, в спешке. Он развернул бумагу. Это был перечень поручений, данных по рации: «А-0-3 — убийство, новое, убийца где-то поблизости».

— Что, собственно, случилось? — удивился он, чувствуя себя одураченным. — И где?

— На Малом пороге. Ты что там отсыпался, что ли?

Харьюнпяа открыл было рот, но прикусил язык, сделал глубокий вдох и крикнул так, что перекричал даже сирену:

— Я боялся! Я до черта боялся свалиться вниз!

Кеттунен бросил взгляд на Харьюнпяа, быстрый и какой-то досадливый, как на человека, напившегося в неподобающем месте, потом повернул машину на Паровозное шоссе и, только выехав на прямую дорогу, сказал:

— Там скверная история с выстрелами. По крайней мере двое убитых. Раненых бог знает сколько. Это зал для танцев — злодеи явились во двор и, не глядя, стали палить во все, что шевелится.

Харьюнпяа ничего не ответил, только чуть крепче налег на подлокотник. Машина неслась, подминая под себя дорогу. Сирена выла. Звук был то выше, то ниже. Они ехали по тому же маршруту, которым обычно возвращались из центра в Полицейское управление, но на этот раз не поднялись на улицу Пасила, а продолжали ехать вдоль пристанционных путей. Из рации донеслось оповещение, и Харьюнпяа увеличил громкость.

— …стреляющих было двое, они скрылись в ближайшем лесочке и, может быть, попытаются выбраться через него в центр. Обоим лет по двадцать — двадцать пять, оба цыгане. Одеты…

— Цыгане! — охнул Кеттунен. — Следовало догадаться! У кого еще хватит идиотизма стрелять в толпу… в невинных… забавы ради…

— …под ними светлые шерстяные свитеры или рубашки. Тот, который пониже, обут в сапоги, во что другой — неизвестно. Оба вооружены и опасны… убегая, продолжали стрелять из леса… Повторяем для всех групп захвата…

— Господи, хоть бы не попались нам навстречу! — сказал Кеттунен, сжав зубы. — Я не знаю, что… Эти цыгане просто ненормальные, до того подозрительные, что готовы уложить всех встречных, если им покажется, что среди них есть враг…

Кеттунен еще некоторое время что-то бормотал, потом оторвал одну руку от баранки, отвел полу куртки, вытащил пистолет и опустил его на сиденье. В свете мелькавших уличных фонарей нержавеющая сталь поблескивала тусклой синевой. Харьюнпяа вспомнил о своем оружии. Оно все еще лежало в ящичке, куда он его положил, направляясь к пожарной лестнице; это был обыкновенный темный «Смит-Вессон», который ему выдали, чтобы в обществе сохранялись спокойствие, закон и порядок. Стоя на страже этих ценностей, он пристрелил им попавшую под поезд собаку.

Слева промелькнуло Полицейское управление. Перед ними появился «сааб» оперативного отдела. На его крыше тоже мелькали сигнальные огни, но звук сирены тонул в реве их собственной. Харьюнпяа тревожно потер подбородок: «сааб» шел от Полицейского управления — это означало, что даже группы, находящиеся на отдыхе, были отправлены на задание, следовательно, дела на Малом обстоят хуже некуда. Вскоре перед ними показалась еще одна сигнальная лампа. Она, наверно, принадлежала какой-нибудь «ладе» из криминальной полиции. Харьюнпяа хотелось, чтобы в машине оказался Кауранен, старший дежурный отдела насильственных действий.

По рации почти без перерыва поступали сообщения:

— …принял и докладывает, что Миккольское шоссе перекрыто.

— Со стороны Рябиновки кто-нибудь есть?.. Полицейское управление спрашивает, есть ли кто со стороны Рябиновки?

— Три-пять-два находится на Кладбищенском холме…

— Надо перекрыть пешеходную улицу Военного управления с западной стороны Рябиновки.

— Понятно…

— Шесть-один! Вызываем шесть-один!..

— На шоссе Церковного настоятеля путь перекрыт. Управление, слышите меня?

— Черт побери! — воскликнул Кеттунен. — Окружают весь район!

— Верно, — буркнул Харьюнпяа, и рот у него точно одеревенел. — Только успеют ли охватить достаточно широко?

Беспокойство Харьюнпяа нарастало, по опыту он знал, что направление к месту преступления слишком большого количества групп часто не приводит к добру — вполне может произойти так, что по-настоящему руководить действиями никто не будет: одни приказы прозвучат по нескольку раз, а другие — самые нужные — ни разу.

По Шишечной улице все три машины — «лада», «сааб» и микроавтобус — ехали друг за другом. В окнах домов черными силуэтами, словно вырезанными из картона, появлялись люди. На улицах останавливались любопытные, а ребятишки стайками бежали в сторону Малого порога.

— Вон они! — крикнул вдруг Кеттунен, согнулся, точно в него чем-то попало, и затормозил — машина со скрежетом ткнулась в край тротуара, и Харьюнпяа так стукнулся о щиток, что охнул.

— Один из убийц вон там, во дворе, — бросил Кеттунен.

Пистолет был у него уже в одной руке, другой он пытался открыть дверцу.

Харьюнпяа схватил его за рукав.

— Где, черт побери?