Юрий Бородкин - Кологривский волок

• Название: Кологривский волок
• Автор: Юрий Бородкин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1981

Роман повествует о жизни деревни в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период, о долге современников перед старшим поколением, о воспитании у деревенской молодежи лучших традиций отцов — любви к Родине, к отчей земле, к делу, которому отдаешь всю жизнь.

---

— Семечек хочешь? — Галина протянула ему горсть.

— У меня на это мелюзговое занятие терпения не хватает.

— Вчера у Соборновых долго сидели, в карты играли. Чего не приходил?

— После бани что-то поленился.

— Серега Карпухин с Павлом Евсеночкиным вспоминали тебя, дескать, втроем сыграть бы в «козла» против баб. Дедушку Соборнова взяли в напарники, тот карты видит плохо, ну мы их и посадили пять раз подряд.

За березовыми перелесками кто-то бахнул из ружья, выстрел обвальным гулом прокатился над поймой. Стая тетеревов пронеслась прямо над подводой.

— Там бы и токовали за рекой, так вылетают, глупые, на поле, — сказала Галина. — Скоро Песома лед взломит, совсем на тот берег не переберешься. Наша Зинка уж в школу не пошла, на каникулы распустили.

Передвигаясь от остожья к остожью, они подбирали сено, порядочно набралось — Галина принимала на возу, Егор подавал вилами. Разговаривали все по пустякам, а к главному не подступались. «Самое удобное время сейчас, пока с глазу на глаз: отрубил — да и в шапку». Он поочесал воз и, старательно сгребая последний навильник, сказал без всяких подготовительных намеков:

— Слушай, Галь, иди к нам жить. Болыпухой будешь, я тебя не обижу.

Слова эти застали ее врасплох, она давно уже свыклась с мыслью, что придется век вековать одной, и потому недоверчиво глянула на Егора; на какое-то мгновение к ее лицу прихлынула кровь, словно бы он предложил что-то постыдное.

«Что это он надумал вдруг? Как ответить? — растерянно соображала Галина. — Не шутя, всерьез спрашивает. Господи, как быть-то?»

У Егора некстати прорвался кашель, наверно, от сенной трухи запершило в горле. Тотчас полез в карман за куревом. Когда кашель унялся, добавил:

— Не знаю, как твои родители посмотрят, мой батя одобряет. Хочешь — в любое время распишемся, но только без свадьбы.

Опершись на вилы, он курил и блуждал глазами по синим боровым далям: иногда, если тесно душе, нужен простор взгляду, чтобы хоть на минуту почувствовать, будто оторвался от всех заботных дел.

Галина боялась ответить поспешно, необдуманно, она жалела Егора: пленом измученный, здоровье никудышное, но ведь и самой о себе надо было подумать. За Василием Капитоновичем тоже потребуется уход. Стоит ли взваливать на себя такую обузу? С другой стороны, может быть, это первый и последний случай, когда она имеет возможность выйти замуж. Смотрела, смотрела зачарованно на слезистый ослабевающий снег, а так и не разобралась толком в своих мыслях.

— Подожди, я с родителями поговорю, — сказала она.

Егор подал последний навильник, прикрутил веревкой гнетку. Галина хотела было слезть с воза, он остановил:

— Сиди, сиди! Воды начерпаешь в галоши.

Сам он шел позади воза, подталкивал сани, когда они попадали на проталины. Мерин часто останавливался, запально сопел; кое-как выбрались на дорогу.

День наполнялся светом и теплом. В перелеске бойко насвистывал зяблик. Уже не так драло наледью полозья, а кой-где в затишках зарождались первыми капельками совсем ослабевшие за ночь ручейки. В Галининой душе тоже распустились какие-то крепи, она не оглядывалась на Егора, чтобы тот не заговорил снова, затаенно кусала сенинку, словно везла нечто драгоценное и боялась расплескать. Она хотела остаться наедине с этим бережливым чувством. Худо ли, хорошо ли, а предложение Егора тронуло сердце: значит, не такая уж она забытая богом. Возможно, и ей отпущено, пусть запоздалое, пусть ущербное, счастье? «Если бы не война, если бы все чередом да в свое время! Как родителям-то сказать? На что решиться?» — спохватывалась она и потерянно оглядывала поле, как бы ища подсказки извне.

* * *

Через неделю расписались. Тарантины собрали стол. Никого не приглашали, посидели своим семейным кругом, выпили без песен и веселья. Василий Капитонович, дотоле ни разу не бывавший в гостях у соседа, сидел в обнимку с Федором Тарантиным, родственно называл его сватом. Оба были дюже пьяны, признавались в уважении друг к другу.

Сам Егор едва удержался, чтобы не напиться. Прямо из-за стола он увел Галину к себе в дом.

6

На станцию перестали ездить, потому что дорога расхлябилась. Сергея поставили на ремонт тракторов: помогал Люське Ступневой делать перетяжку подшипников.

Началась пахота, сев. Сергей съездил на шоферскую комиссию, права получил, но все еще числился вроде бы подсобным работником — не давали машины.

Как-то в начале лета — черемуха отряхивала цвет, и, значит, был самый рыбный клев — он спускался все ниже по Песоме с удочкой и вышел к лесопункту. Удивился.

Раньше что было? Два тесных барака. Лес заготовляли не столько кадровые рабочие, сколько колхозники, лучших лошадей гробили на вывозке. Сейчас весело желтели сосновыми срубами новые дома, выстроившиеся по тому берегу, широко потеснил лес гараж, обнесенный дощатым забором. Огромные штабеля нижнего склада полого вытянулись от эстакады до самой воды, там визжали электропилы, перебивая мощный гул двигателя электростанции. На этом берегу успели поставить Новоселковскую начальную школу, как прочитал Сергей на вывеске. Новоселки — красивое, легкое название придумали.

Два моста через Песому, один для машин, другой для пешеходов, вроде подвесных лав на тросах: высоко подняли, никакое половодье не достанет. По этому узкому, качающемуся мостику Сергей перешел к нижнему складу и, увидев среди мужиков шумилинского Игната Огурцова, обрадованно поздоровался с ним. Тот щелкнул выключателем электропилы, с размаху хлопнул своей тяжелой ладонью о ладонь Сергея:

— Привет Морфлоту! Где рыба?

— В реке.

— Шутишь? Ну-ка, показывай! — заглянул в котелок, склепанный отцом в кузнице. — О-о! Хорошие плотвицы, есть к чему придраться: рыба требует подливы, — подмигнул и захохотал, встряхивая русыми кудрями и раздувая широкие ноздри. — Погоди маленько, вот эту машину разделаем да покурим.

Сергей прислонил к сосне удилище, сел на корень, с интересом наблюдая за работой. В войну ему пришлось потрубить в лесу; возили бревна лошадями на санях с подсанками, надсажались на погрузке и разгрузке: топор да кол — вся механизация. Теперь было на что подивиться. Разгрузить машину — минутное долог шофер обхватил воз двумя тросами, откинул боковые стойки, махнул лебедчику, и весь пакет (кубов десять) разом сполз на эстакаду. Тут целиковые, во все дерево, хлысты попадают под проворную пилу Игната Огурцова, расхаживающего по эстакаде в клетчатой рубахе с засученными рукавами. Оторцованные по мерке бревна развозят на рельсовой тележке по штабелям разной сортности, а девушка-приемщица ведет в тетрадке учет каждому бревну. «Дела идут, как по конвейеру, — сразу отметил Сергей. — Раньше бы так-то».

Огурцов повесил пилу на гвоздь, вбитый в столб, поддерживающий электрошнур, сел рядом с Сергеем, покручивая в жестких, с бугристыми ногтями, пальцах папиросу.

— Вообще-то на нитку — не рыбка. По моему характеру, чем с удочкой канителиться, лучше бредешком завести.

— Вода еще холодна.

— С подогревом так можно и сейчас. Тебе ли, моряку, воды бояться! Здоров брусок! — Ткнул кулаком в Сергееву грудь, обтянутую тельняшкой. — Помнишь, как боролись мы с тобой у кузницы? Хочешь, снова померяемся силой?

Игнат задорно вдарил кепкой оземь. Был он все таким же удалым и размашистым молодцем. Сергей отказался, дескать, не стоит народ удивлять. Чтобы сбить разговор на другое, спросил:

— Лопатин-то где работает?

— Мотористом на электростанции. Вон дизель стучит в гараже, — показал Игнат. — При тебе было дело, когда я с фронта пришел, стыдил он меня за то, что я надумал бросить колхоз, а как самого турнули с председателей, тоже прибежал сюда. Рыба — где глубже, человек — где лучше. Тут много знакомых ребят из наших деревень, и ты плюнь-ка на МТС, причаливай к нам. Поговори с начальником участка, может быть, даст машину. Заработок хороший, я вот по полторы тыщи выгоняю в месяц. Нюрку с дочкой тоже заберу из колхоза — дом буду в Новоселках ставить.

— Вроде неудобно уходить из МТС, одну зиму проработал.

— Чепуха! Машину не дают, значит, шапку в охапку — и до свидания. Закон на твоей стороне.

Следующий лесовоз остановился около эстакады, тяжело отдуваясь тормозами.

— Ладно, дома покалякаем, — сказал Игнат, притаптывая кирзачом окурок. — Могу кое-что прихватить вечерком к рыбе-то.

По песчаной, раздавленной шинами колее Сергей направился к гаражу: с Лопатиным не виделись ни разу, как вернулся со службы. Электростанция представляла собой дощатую будку, пристроенную в углу гаража, в которой были установлены два дизеля с динамомашинами, работавшие попеременно. Сергей заглянул в дверной проем, яркая лампочка брызнула светом в глаза, так что не сразу заметил Лопатина, обтиравшего ветошкой масло со станины. Тот первый увидел его: