Джерри Койн - Вера против фактов: Почему наука и религия несовместимы

• Название: Вера против фактов: Почему наука и религия несовместимы
• Автор: Джерри Койн
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9614-4424-7

В своей провокационной книге биолог-эволюционист Джерри Койн показывает, почему способы познания религии, в арсенале которой вера, догма и откровение, приводят к неверным, непроверяемым или противоречивым выводам. Когда факты подменяют верой, принимая важнейшие решения о судьбах нашего мира, это вредит как отдельным людям, так и всей планете. За последние пять веков наука и религия прошли путь от яростных столкновений до условно мирного сосуществования. Сегодня все большую популярность приобретает «примиренчество» – убежденность в том, что между наукой и религией нет никакого конфликта. Но стоит ли соглашаться с таким положением дел?

---

В конечном итоге религиозные исследования «истины», в отличие от научных, постоянно полагаются на факты предвзятости подтверждения. Вы начинаете с того, во что с детства приучены верить (или во что вам очень хочется верить), и принимаете только те факты, которые соответствуют вашим убеждениям и подкрепляют их. Это основа общепринятой теологической практики – апологетики, созданной для защиты религии от контраргументов и противоречащих ей данных. К примеру, факт биологической эволюции когда-то рассматривался многими как аргумент против существования Бога. Как мы увидим в дальнейшем, сегодня апологеты церкви решили, что эволюция – это именно то, чего следовало бы ожидать от хорошего Творца, который, разумеется, позволил бы жизни расцветать постепенно и отчасти самостоятельно, вместо того чтобы занудно и нединамично создавать все из ничего. У науки, напротив, нет апологетики, поскольку мы проверяем свои выводы, пытаясь найти против них контраргументы.

Разница в методологии науки и веры включает несколько противоположных подходов.

Вера

Важнейший компонент несовместимости науки и религии – это зависимость религии от веры, которая в Новом Завете определяется как «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». Философ Вальтер Кауфман описал это понятие как «сильную и даже очень сильную уверенность, не основанную на доказательствах, которые способны убедить всякого разумного человека». Поскольку Кауфман был атеистом, мы возьмем более нейтральное, «теологическое» определение веры из Оксфордского словаря английского языка:

Вера – принятие доктрин какой-либо религии, включающее обычно веру в бога или богов и в истинность божественного откровения. Вера (теол.) – духовное восприятие священных истин или божественной реальности, выходящее за пределы человеческих чувств и логических доказательств, рассматриваемое либо как свойство человеческой души, либо как результат озарения.

Обратите внимание: принять религиозные доктрины помогает откровение и «озарение». Это ведет к восприятию «Божественной реальности», выходящему за пределы человеческих чувств и логических доказательств. Очень похоже на определение Кауфмана, но согласитесь: способности постигать истины, лежащие за пределами нормального восприятия и логики, недостаточно для того, чтобы убедить большинство людей.

Богословы очень не любят определение веры как уверенности в чем-либо без доказательств или перед лицом доказательств об обратном, поскольку такая практика представляется неразумной. Но вера действительно неразумна, как любая система, требующая безусловного принятия без надежных доказательств. В религии, в отличие от науки, вера такого рода рассматривается как добродетель.

Если вы сомневаетесь в утверждении моего оппонента-лютеранина о том, что вера есть добродетель (из чего прямо следует, что разум сильно переоценивается), вы можете найти тому массу доказательств в христианских трудах (как библейских, так и экзегетических[11]). Фома Неверующий, которому потребовалось вложить персты в раны Христа, чтобы поверить, всегда рассматривался как заблудшая душа. Как сказал Иисус, «блаженны невидевшие и уверовавшие». Павел и ранние отцы церкви и богословы были неумолимы в своих нападках на разум, которые сконцентрировались в фидеизме. Согласно этой доктрине вера и разум не просто несовместимы, но и взаимно враждебны, а религиозные убеждения должны строиться исключительно на вере. Фидеизм воплощает несовместимость – нет, войну! – между наукой и религией. Он хорошо выражен в следующих двух отрывках (первый взят из Нового Завета, второй – из Тертуллиана). У Кьеркегора, кстати, было подобное мнение.

Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно.

И умер Сын Божий; это вполне достоверно, ибо ни с чем не сообразно. И после погребения воскрес; это несомненно, ибо невозможно.

Может показаться странным верить именно потому, что это абсурдно, но вообще-то в этом есть определенный смысл. Вера требуется именно в тех случаях, когда разумных причин для нее нет. Фидеизм иногда достигает оруэлловских высот, как явствует из слов святого Игнатия де Лойолы:

Чтобы быть во всем правым, необходимо всегда считать, что то, что я вижу белым, черное, если Церковь так решит, при этом веря, что между Христом Господом нашим, Женихом, и Церковью, Его Невестой, есть тот же Дух, который нас наставляет и направляет к спасению душ.

Взгляд на свободомыслие и любопытство как на качества, во всем уступающие вере и религиозному авторитету, главенствует и сегодня. Папа Франциск, которого превозносят за то, что он привнес в Ватикан дух терпимости и современности, в ноябре 2013 г. так раскритиковал в своей проповеди «дух любопытства»:

Дух любопытства – это нездоровый дух: он есть дух разделения, отдаления от Бога, дух многословия. Иисус даже считает нужным сказать нам нечто интересное: дух любопытства, мирской дух, ведет нас к смятению… Царство Божие среди нас: не нужно искать чего-то необыкновенного, чего-то сенсационного, идя на поводу у мирского духа. Дадим Святому Духу вести нас вперед с той премудростью, которая тиха, как дуновение ветра. Это Дух Царства Божия, о котором говорит Иисус. Да будет так.

Странное заявление, если учесть, что у Ватикана есть собственная астрономическая обсерватория с огромным телескопом, в которой работают священники.

Отрицание разума присуще не только католической церкви. Мартин Лютер, к примеру, был знаменит своими многочисленными заявлениями о том, что разум несовместим с христианством. Вот лишь два примера:

Ибо разум есть величайший враг, какой только есть у веры: он никогда не приходит на помощь вещам духовным, но – гораздо чаще – борется против Божественного Слова, обливая презрением все, что исходит от Бога.

Нет на земле среди всех опасностей более опасной вещи, чем богато одаренный и искушенный разум… Разум должен быть обманут, ослеплен и уничтожен.

У верующих есть ответ на обвинения в том, что они различают истину и ложь при помощи одной только веры. Это уловка типа «на себя посмотри», которая звучит примерно так: «Ну, у ученых тоже есть вера: вера в результаты, полученные другими учеными, вера в эмпирический подход и разум, позволяющий получить эти результаты, вера в то, что узнать о Вселенной побольше – это хорошо». Можно сказать то же самое проще: «В этих отношениях наука ничем не лучше религии». Как мы увидим в четвертой главе, это утверждение ложно, поскольку значение понятия «вера» в религиозном и обыденном смысле различно.

Авторитет как арбитр истины

Отношение к авторитетам – важное различие между наукой и верой. Во многих религиях окончательными арбитрами истины будут либо церковные догмы, либо богословы, и хотя паства может слегка отклоняться от церковной доктрины, создать собственную она не вправе. «Богохульство» и «ересь» – термины религии, а не науки. Католик, который отрицает, к примеру, Троицу, никак не изменит интерпретацию Ватикана. Более того, за свои сомнения он может быть отлучен от церкви. Лютеранский богослов, с которым я дискутировал в Чарльстоне, опирался на три символа веры (в том числе и Никео-Цареградский), а также «Формулу Согласия» – сборник трудов Лютера и других. Священники прогрессивной евангелической лютеранской церкви в США, к примеру, при рукоположении должны дать клятву поддерживать и распространять положения своей конфессии, среди которых – и первородный грех, и девственность Марии, и воскресение Христа, и обязательность крещения для обретения жизни вечной, и реальность спасения в небесах, и вечное наказание в аду.

А теперь представьте, что было бы, если бы наука работала так же. При получении степени доктора в области эволюционной биологии мне, к примеру, пришлось бы положить руку на «Происхождение видов» и поклясться в верности Дарвину и его идеям. Смешно, правда? Очевидно ведь, что подобная несгибаемость быстро положила бы конец всякому научному прогрессу. Ни научные тексты, ни сами ученые не считаются непогрешимыми. Я считаю «Происхождение видов» величайшей научной книгой всех времен, но она неверна во многих отношениях и содержит ошибки, связанные как с генетикой, так и с моей областью исследований – как это ни парадоксально, именно с происхождением видов. Если ученым нужно было бы непременно в чем-нибудь клясться, то лучше всего – в стремлении к истине без оглядки на какие бы то ни было авторитеты.

Правда, ученые тоже верят (но не слепо) некоторым авторитетам, но только тем, кто заслужил это достойными внимания предположениями или наблюдениями и экспериментами. Эта этика воплощена в латинском девизе Лондонского королевского общества (элитарнейшего собрания выдающихся ученых, врачей и инженеров Великобритании): Nullius in verba. В приблизительном переводе это означает: «Не верь никому на слово». Это «выражение решимости членов общества оспаривать верховенство авторитета и проверять все утверждения посредством фактов, установленных в ходе экспериментов».