Дебора Макдональд - Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев

• Название: Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев
• Автор: Дебора Макдональд
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-07130-9

Русская аристократка баронесса Мура Будберг – шпионка, искательница приключений, харизматичная соблазнительница, любовница двух крупнейших писателей XX века, родилась для того, чтобы потворствовать своим желаниям и получать удовольствие от жизни. Мужчины сходили по ней с ума, но ее главной любовью стал британский дипломат и тайный агент Роберт Брюс Локарт, ради него она была готова пожертвовать всем. Эта увлекательно изложенная, правдивая история о страсти, шпионаже, обмане и предательстве – первая биография Муры Будберг, в которой использованы все прежде не исследованные письма, дневники и документы, имевшие отношение к жизни этой необыкновенной женщины.

---

В те первые недели их знакомства Мура держала мысли и чувства при себе. Их поездки на санях были моментами беспечности, отнятыми у политической обстановки, которая складывалась вокруг них. Но в ней что-то менялось. Она никогда еще не чувствовала особой привязанности ни к одному мужчине. Связь с Энгельгардтом мало для нее значила – это была лишь попытка девушки-подростка вырваться на свободу. В Керенском она искала поддержки для выживания, хотя выбор и оказался ошибочным. За Ивана она вышла замуж, потому что он открывал ей двери в волнующую яркую жизнь, к которой Мура страстно стремилась, но в этом браке она не испытывала сколько-нибудь глубоких чувств; теперь же и вовсе настал момент, когда его прикосновения стали ей неприятны. Она испытала облегчение, когда Иван уехал в Эстонию.

Все другие видные, энергичные, привлекательные мужчины, которые вились вокруг нее, не сумели воспламенить в ней страсть. Было несколько мужчин – Денис Гарстин и Френсис Кроуми, в частности, – к которым она испытывала симпатию, но ни один из них не вселил в нее романтические чувства, не говоря уже о любви.

Но Локарт с его чопорно сжатым ртом и торчащими ушами, который описывал себя как «мужчину со сломанным носом, коренастой, приземистой фигурой и смешной походкой»[107], чем-то отличался от всех. Безусловно, он не делал секрета из своего желания. Во время поездок в быстро несущихся санях Локарт пользовался преимуществом их близости и пытался поцеловать ее. Мура не отвечала; она сидела «охваченная необычным трепетом, в замешательстве и немного напуганная странным чувством, которое, как я подсознательно ощущала, росло во мне»[108].

Пройдет еще какое-то время, прежде чем она даст название этому непривычному для нее чувству. И если она сумела понять, почему его испытывала, никогда не писала об этом и не рассказывала никому. Да, Локарт имел наружность, которая привлекала внимание, – как и она сама – и неотразимый взгляд. Он был мужчиной, которого либо любят, либо ненавидят. Один ревнивый соперник назвал его «презренным маленьким грубияном», а некоторые сотрудники министерства иностранных дел считали чуть ли не предателем[109]. Но никто не мог усомниться в его талантах. С самого первого мгновения он оценил Муру за ее обширные знания и ум. Более поздний любовник, который был склонен презрительно отзываться о свободном «русском» образе мыслей Муры, признал, что ее ум был «энергичным, свободным, острым и проницательным», «периодически демонстрирующим необычайную мудрость». Она могла «разъяснить тот или иной возникший внезапно вопрос, словно осветив его вспышкой солнечного света в сырой февральский день»[110].

Для Локарта, который нес груз отношений Великобритании с огромной державой – Россией, такая мудрость была товаром, не имевшим цены. Он был весьма уверенным в себе молодым человеком, склонным доверять собственному здравому смыслу, но внимательно прислушивался к рассудительным и проницательным высказываниям – особенно когда они исходили от человека, обладавшего такой привлекательностью, как Мура.

Возможно, именно это пробудило необычное нереализованное чувство, которое проснулось в ней теперь, когда она стояла рядом с Локартом, глядя на заснеженный город, залитый лунным светом. До этого момента Мура – как считали ее друзья и родственники – стремилась к высшему обществу, развлечениям, таинственности: хозяйка дома с магнетическим обаянием, исполнительница западающих в душу цыганских романсов, насмешница над влюбленными мужчинами – и никто не видел в ней источник знаний.

Не будь она благоразумной, не держи это чувство в узде, то, когда рано или поздно Локарт предпринял бы еще одну попытку поцеловать ее, не стала бы сопротивляться. И кто мог сказать, куда это завело бы их, какие неизвестные чувства вырвались бы на свободу?

Их разговоры уже балансировали на грани интимности. Они шутили на тему «большевистского брака»[111] – разрушения патриархального института брака, к которому призывали революционно настроенные феминистки. Никто не призывал к этому громче, чем Александра Коллонтай – новый народный комиссар социального обеспечения, которая выступала в защиту сексуального раскрепощения, при котором женщины и мужчины будут свободны и смогут иметь возлюбленных и друзей по своему выбору, тем самым разрушая буржуазную систему, которая держала замужних женщин в подчинении мужей. Ее идеи не нашли отклика у Ленина, который в чем-то был непреклонным консерватором, и не были приняты женщинами – представительницами рабочего класса[112]. Но ее идеи о свободной любви приятно будоражили либеральную элиту. Для Локарта и Муры, которые на цыпочках подходили к самому краю буржуазного ухаживания, как исследователи на ледяном поле, это была возбуждающая и забавная тема для разговора, но, по крайней мере, что касалось Муры, – не для действий[113]. Пока были вечеринки с друзьями и поездки на санях вдоль реки и на острова и обещание чего-то большего, что немного вне досягаемости.

«Какими детьми мы были тогда, – вспоминала Мура, оглядываясь назад, на это волшебное время. – И какие старые-престарые мы теперь»[114]. Спустя всего восемь месяцев она написала эти слова; восемь месяцев, за которые жизни их обоих полностью изменились. Если бы их не было друг у друга, они, возможно, не выжили бы; но тогда, вероятно, не оказались бы ввергнутыми в тот ужасный, ошеломляющий кошмар.

Германская армия, огромная и неудержимая, день за днем отодвигала границу на восток. Ее появление в Петрограде было вопросом времени. Русская армия, ослабленная демобилизацией Троцкого и его политикой «ни мира, ни войны», отступала. Многие солдаты – латыши, украинцы и представители других национальных окраин империи – уже увидели, что их родину поглотило немецкое наступление. Большевики спорили между собой и лихорадочно пытались вести переговоры, но немцы были настроены решительно: все захваченные территории должны быть отданы Германии, и тогда настанет мир. Никаких переговоров. А тем временем они продолжали завоевывать все большие территории.

Миссия Локарта, которой было меньше месяца, похоже, терпела провал. Его главная задача в России состояла в том, чтобы убедить большевиков не выходить из войны. Рано или поздно Центральный комитет согласится на условия Германии, и война закончится. В воскресенье 24 февраля он настоял на срочной встрече с Троцким, который отсиживался в своем кабинете в Смольном – бывшем институте для благородных девиц, который был реквизирован и превратился в штаб большевиков. Локарту это место показалось странным: на дверях по-прежнему висели таблички, обозначающие спальни девочек, склад белья, классные комнаты, но большевики превратили все это в хлев. Повсюду ходили грязные солдаты и рабочие, полы были усыпаны мусором и окурками[115].

Троцкий, кабинет которого был островом порядка и чистоты среди всей этой грязи, неистовствовал в гневе. Потребовав у Локарта ответ на вопрос, есть ли у него какие-либо сообщения из Лондона (их не было), Троцкий принялся бранить союзников, особенно англичан, за интриги в России, обвиняя их в том, что в стране сложилась такая ситуация. Утверждения, будто Троцкий – немецкий шпион, по-прежнему циркулировали по дипломатическим миссиям вместе с явно сфабрикованными доказательствами. Локарт внутренне напрягся; он получил сообщение из министерства иностранных дел в тот самый день, когда этот чертов дурак лорд Роберт Сесил озвучивал эти подозрения. У Троцкого на столе лежала кипа обличительных документов, и он гневно сунул бумаги Локарту, который уже был знаком с их содержанием – в каждой союзнической миссии в Петрограде имелись их копии. Несколько месяцев спустя будет доказано, что все документы, которые предположительно поступили из разных источников по всей Европе, были состряпаны на одной и той же пишущей машинке. Но горячие головы, настроенные против большевиков, по-прежнему верили в эти утверждения[116].

Локарт пытался отшутиться, но Троцкий не был настроен шутить. «Ваше министерство иностранных дел не заслуживает того, чтобы выиграть войну, – кипел он, уже устав от нерешительной политики Великобритании в отношении России. – Ваш Ллойд Джордж похож на человека, играющего в рулетку и делающего ставки на все числа»[117]. Локарт не мог с этим не согласиться. По его мнению, Великобритании следовало либо признать большевиков и вести с ними дела, пока они не подружились с Германией, либо сделать заявление и начать полноценную войну с ними. Эта постоянная нерешительность могла привести к катастрофе и Россию, и Европу.

Эта встреча закончилась обещанием. И хотя России пришлось принять условия Германии и мирный договор был подписан, Троцкий считал его условия бесчестными. Он сказал, что большевики не намерены позволить буржуазии, монархистской Германии уйти с одной третью российской территории. Мир не продлится долго. Это было слабое утешение для англичан.