Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса

• Название: Фридрих Барбаросса
• Автор: Фердинанд Опль
• Издательство: Евразия
• Жанр: Научпоп
• Год: 2010
• ISBN: 978-591852014-7

Монография современного австрийского историка Фердинанда Опля посвящена одной из самых известных личностей XII столетия и всего европейского Средневековья — правителю Священной Римской империи Фридриху I Барбароссе. Труд, первое издание которого было приурочено к 800-летней годовщине со дня смерти монарха, сочетает в себе яркое и подробное изложение биографии императора (первая часть книги) с комплексным описанием своеобразия его политической деятельности, взаимодействия с разными сословиями и институтами средневекового общества (второй раздел). Барбаросса представлен как политик мирного времени и военный организатор, в борьбе за власть и на вершине своего могущества, на фоне разнообразных событий в немецких землях и во время шести походов в Италию, во главе III крестового похода, принесшего ему гибель, и как мифологизированный образ многовековой исторической памяти.

---

Вероятно, император покинул рейнские земли только летом, намереваясь проследовать через Нюрнберг в Регенсбург. Этот традиционный центр герцогства Баварского все прочнее подпадал под непосредственную власть Империи. В последние десятилетия царствования Барбароссы повсеместно все большее значение приобретала активная политика в отношении городов на германских землях Империи[341]. В городе на Дунае ко двору явился князь Фридрих (Бедржих) Богемский, который, вопреки предписаниям Штауфена осенью 1173 года, смог утвердиться как правитель в своей стране, но теперь искал поддержки Империи из-за внутренних распрей с маркграфом Конрадом Отой Моравским. Барбаросса воспользовался ситуацией: признав Богемию за Фридрихом (Бедржихом), он в то же время подчинил маркграфство Моравское непосредственно Империи[342]. Испытанный принцип управления — «divide et impera» («разделяй и властвуй»)[343], применение которого столь явственно обнаруживается еще в борьбе с городами во время пятого итальянского похода, — был использован и в этом случае. Вероятно, тогда же император возвел графов Ронсберга, фогтов Оттобойрена, в ранг маркграфов в качестве вознаграждения за переход из лагеря Вельфа в его лагерь[344]. Эта мера очень точно отражает тогдашние принципы штауфеновской политики.

В конце года новые беспорядки призвали императора в Саксонию — Рождество он отпраздновал в Мерзебурге. Штауфен, которому исполнилось уже шестьдесят лет, проявлял удивительную активность, совершая дальние поездки, чтобы посетить проблемные зоны Империи. Широкому укреплению его власти и общепризнанному авторитету имперской администрации сопутствовало, конечно, все более эффективное исполнение его приказов. Как и в первые годы царствования, столь благоприятная ситуация в Германии сразу же развязала ему руки, и он мог снова обратиться к проблемам королевства Италии. Ситуацию в нем все еще определяло перемирие с городами Лиги, заключенное в 1177 году в Венеции. Непроясненным прежде всего оставалось отношение Империи с городом Алессандрией, который тщетно пытались покорить с осени 1174 года. В марте 1183 года при дворе Штауфена в Нюрнберге появились представители этого города вместе с делегатами Казале Монферрато, Кремоны, Комо, Павии и Брешиа. Такой состав делегации городов, видимо, можно объяснить тем, что до их приезда в Италии состоялись переговоры между коммунами, стоящими на стороне Империи, и некоторыми городами Лиги; они были направлены на то, чтобы подготовить урегулирование взаимоотношений. Дипломом от 14 марта Фридрих оказал Алессандрии свою милость; при этом было условлено, что формально город основывается заново. «Новому» городу демонстративно дали название Чезария («город императора»)[345].

Для государя этот акт был исключительно успешным — ведь тем самым Фридрих не только перетянул на свою сторону еще один город из рядов Лиги, но и обеспечил себе исключительно выгодную позицию в переговорах с союзом городов, начавшихся уже в конце апреля 1183 года. Действительно, в 1183 году их необходимо было начать — в силу истечения срока шестилетнего перемирия, заключенного в 1177 году. Переговоры, проведенные в Пьяченце, оказались успешными. В июне представители городов Лиги появились в Констанце, где был заключен мир с верхнеитальянскими коммунами, названный по этому городу на Боденском озере. Хотя император отказался здесь от многочисленных претензий Империи к городам, признав за ними суверенитет, против которого столь долго боролся, заключение этого мира позволило интегрировать бюргерство в организм Империи в качестве необходимого составного элемента. Помимо этого, штауфеновская финансовая политика приобрела прочный фундамент — благодаря договоренности о ежегодном регальном чинше[346].

Еще находясь в Констанце, император вновь активизировал сравнительно скупые после 1177–1178 годов контакты с курией[347]. Уже в 1182 году он отправил легатов к папе Луцию III, год назад сменившему Александра III. Они привезли предложение об урегулировании спорных имущественных отношений, связанных с владениями Матильды: папе и кардиналам за уступку Империи прав на эти владения было обещано выплачивать отныне десятую часть имперских доходов, получаемых из Италии. В Констанце в качестве папских посланников появились Иоанн, кардинал-священник церкви Святого Марка, и Петр, епископ Луни, связанный со Штауфеном дружескими отношениями[348]. Им Фридрих повторил свое прошлогоднее предложение. В императорском послании[349] Люцию III было предложено обсудить имеющиеся проблемы при личной встрече, назначенной на 29 июня следующего года на озере Гарда. Таким образом, сразу после заключения мира с ломбардцами император выразил желание еще раз поехать в Италию, чтобы действовать в роли общепризнанного государя в совершенно изменившейся ситуации. Правда, отношения с курией вскоре испортились вновь, в том числе и из-за вмешательства Штауфена в епископские выборы в Трире в конце мая 1183 года, на которых были избраны два кандидата[350]. Еще в Констанце Фридрих дал инвеституру пробсту собора Рудольфу фон Виду, а против проигравшего кандидата, архидиакона Фольмара фон Кардена, в силу его неуступчивости, были приняты соответствующие меры.

Относительно второй половины 1183 года источники дают чрезвычайно скудные сведения, поэтому можно предположить, что император, уже вошедший в преклонный возраст, сделал перерыв в своей столь активной и разнообразной деятельности. В это время неблагоприятно складывались отношения с Данией[351], поскольку наследовавший в 1182 год своему отцу король Кнут VI, чья сестра была отправлена в Германию в качестве невесты Фридриха Швабского, упорно отказывался приносить императору присягу на верность. В начале 1184 года на Троицу (20 мая), после длительного пребывания императора в Эльзасе, в долине Рейна перед воротами города Майнца состоялся, пожалуй, самый блестящий рейхстаг за все время царствования Штауфена. После смерти Кристиана, постигшей его в прошлом году в Италии, архиепископство Майнцское перешло к Конраду фон Виттельсбаху. Таким образом, бурную жизнь, приведшую Конрада из курии Александра III в Зальцбургское архиепископство (в 1177 году), ему все же предстояло закончить в своем исконном (еще с 1161 года) епископстве.

Число магнатов, стекшихся на эту «Майнцскую Троицу»[352] не только из Империи, но и со всех концов света, было неисчислимым. Поскольку в Майнце невозможно было разместить такие массы людей, предварительно был возведен праздничный городок из деревянных построек. На Троицын день Фридрих, его супруга и их сын-король на время торжественной процессии надели короны. Меч перед ними нес Балдуин, граф Эно, который искал и нашел у государя поддержку своих притязаний на наследство графа Намюра и Люксембурга. На следующий день состоялся ритуал опоясывания мечом обоих старших сыновей императора — короля Генриха VI и герцога Филиппа Швабского. Прославленные поэты того времени представили в рамках праздника свои произведения, о чем мы узнаем из экскурса о Майнцском придворном празднестве в «Романе об Энее» Генриха фон Фельдеке. Дополнили эту пеструю и красочную картину праздника жонглеры и шпильманы.

При дворе тогда появился и Генрих Лев, вот уже два года живущий в английском изгнании[353]: вероятно, по договоренности с графом Филиппом Фландрским, отныне противником Франции, он доставил английское предложение о союзе. Английский король уже и в прежние годы пытался ходатайствовать за своего зятя перед императором. Правда, большие расходы на содержание двора Вельфа вызывали в Англии все более резкую критику, поэтому Плантагенет был крайне заинтересован в возвращении Льва в Германию. Хотя Вельф поначалу не снискал милости в глазах двоюродного брата-Штауфена, впоследствии тот подхватил английскую инициативу. Перемены в крайне сложном соотношении сил на западной границе Империи, где были задействованы интересы английского и французского королей, графов Фландрии, Намюра и Эно, льежского епископа Рудольфа фон Церингена, а вскоре еще и наследника престола, а также Филиппа Кёльнского, привели к ощутимому охлаждению в столь теплых прежде отношениях между имперской властью и кёльнским митрополитом[354]. Эти противоречия впервые дали о себе знать уже в Майнце: лишь вмешательство Генриха VI удержало архиепископа Филиппа, раздраженного ссорой с аббатом Фульды по поводу рангов, от того, чтобы покинуть двор прежде времени[355]. Майнцское празднество, начавшееся столь блестяще, завершилось во вторник после Троицы несчастьем: деревянный городок разнес ураган, вызвавший многочисленные жертвы.

Наследник престола теперь участвовал в жизни Империи более самостоятельно, чем раньше. В начале лета 1184 года он по поручению отца отправился в Польшу. Четыре года назад великий князь Мешко обратился к императору с просьбой — вернуть его обратно в свои земли в обмен на десять тысяч марок серебром. В годы борьбы с Генрихом Львом у Фридриха не было возможности лично заниматься этим. Видимо, по его поручению князь Богислав Поморский в 1181 году вернул Метко в Гнезно. Правда, помощи померанца, который в последующие годы попадет в зависимость от Дании, оказалось недостаточно. Генрих VI повел себя крайне прагматично и довольствовался клятвой верности, принесенной враждебным Мешко великим князем Казимиром, сумев в достаточной мере соблюсти интересы Империи[356]. В этом случае молодой король явно вел себя в духе отца, но его вмешательство во фламандско-французские конфликты на стороне Филиппа Фландрского повлекло за собой изрядные проблемы. Осенью 1185 года отец категорически запретил ему военную интервенцию[357].