Людмила Бояджиева - Жизнь в розовом свете

• Название: Жизнь в розовом свете
• Автор: Людмила Бояджиева
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-7027-0737-0

Две сестры, два взгляда на мир — «черно-белый» и «розовый». Страстная, исступленная любовь — к одному мужчине. И хотя предмет их обожания покинул их обеих, ревность и зависть, казалось, навсегда отдалили сестер друг от друга… И все же судьба сводит их вновь после долгой размолвки, и теперь, наконец, они могут разобраться в этой запутанной истории…

---

Франсуаз и Шарлотта хохотали, потягивая розовое вино и обсуждая новый проект фирмы — духи на основе экстракта феромонов.

— Это принципиально изменит парфюмерию. Мужики, словно мартовские коты будут идти по следу источающей феромоны самки… — Шарлотта изобразила голодный кошачий взгляд. — Собственно, так устроено в природе половые гормоны несут в себе особое вещество, действующе на обоняние и непосредственно на нервные центры, заведующие возбуждением. — Франсуаз хитро улыбнулась. — Видела бы ты, что происходило с подопытными крысами! Групповой секс. Они, действительно, впали в экстаз.

— Давно известно, что Наполеон направлял Жезофине гонца с письмом: «Не мойся. Я скоро приеду». Многим нравятся естественные запахи человеческого тела, особенно те, что имеют отношение к сексу.

— А экзалтолид? Его давно используют в парфюмерии и особенно в духах. Наверное поэтому, надушившись, женщины чувствуют прилив романтических настроений.

— Это штука, которую нашли в моче? — уточнила Шарлотта.

— Да, причем в мужской экзатолида в два раза больше. А уж феромоны способны превратить паиньку в сексуального маньяка. Ты понимаешь, пока эта тема на уровне эксперимента и не подлежит огласке.

— Я не журналист и не конкурент. Меня волнуют жиры и масла. Успокоила коллегу Шарлотта.

— Наш шеф рассказывает про действие феромонов такую байку. В XV веке некий французский аристократ, возвратившись с охоты, в конюшне замка подобрал первую попавшуюся ему под руку тряпку, чтобы оттереть свой взмокший лоб. Тряпка оказалась сорочкой, которую выбросила за ненадобностью дочь хозяина этого замка. Несчастный аристократ тут же воспылал неукротимой страстью к не совсем юной и вовсе не привлекательной особе.

— Великолепно! Трудись, дорогая, дерзай. Наша старость будет обеспечена! Только не рассказывай Жану о своем парфюмерном секрете, пусть ходит за тобой, как привязанный.

— Иногда его бывает даже слишком много, — нарочито вздохнула Франсуаз, гордившаяся ненасытной страстью мужа после десяти лет брачной жизни.

— Тогда душись кошачей мочой — кого хочешь отвадит. Лишь я могу любить своего Эркюля после того, как он помочился в кресло Людовика XVI! Приревновал меня, бедняга, к одному весьма несимпатичному, кстати,?????????? Испортил кресло, на котором обычно спал, а в ботинок Витольда нагадил! Да, да, дорогая, коты умеют любить и мстить.

— Ой, не к столу! — поморщилась Франсуаз. — К счастью, мужчин приманивают не только запахи. Ты заметила, в паре мы пользуемся бешеным успехом.

Шагающие мимо люди, обшаривали голодными взглядами столики ресторанов, а мужские глаза подолгу задерживались на пышной блондинке и миниатюрной азиатке с явным намерением завязать знакомство. Но подруги лишь посмеивались над ними.

Лукавят женщины, утверждающие, что заинтересованный мужской взгляд приятный трофей и только. Это ценный документ, удостоверение в женском превосходстве, праве на завоевание, самоуверенность, капризы. Как легко пренебречь им в тридцать и сколь дорожат им те, кто давно перешагнул пору юности!

Обманутая, преданная Франсуаз нуждалась сейчас в особых, мимолетных взглядах не меньше, чем затерявшийся среди песков путник в глотке парниковой воды. Именно эта жажда привела её на улицы Брюсселя.

Элегантная блондинка в легком креповом костюме цвета слоновой кости отрешенно двигалась среди вечерней толпы. Краешком глаза она оценивала безрадостную ситуацию: женщины похожи на футбольных вратарей, безвкусны, нарочито неэффектны, с презрительной эмансипированной запущенностью. Витрины бедноваты и перегружены «писающими мальчиками» в разнообразнейшем сувенирном исполнении — от штопора до садовой скульптуры. Собаки — мелки и уродливы. Мужчины, как таковые отсутствуют. Не принимать же во внимание подчеркнуто элегантных старичков с дужками слуховых аппаратов или патлатых юнцов, ошалевших от наркоты?

Франсуаз удалось заметить лишь одного эффектного и романтически настроенного кавалера. Молодой франт почти на руках вынес из освещенных дверей фешенебельного ресторана пьяненькую женщину. Желтый костюм, обтягивающий минимум пятидесятилетний торс, измялся, тощие ноги едва держались на подкашивающихся каблучках. Дама вполне могла бы сойти за его бабушку, если бы не вела себя как разрезвившаяся школьница. Особое сюсюкающее кокетство, настигающее престарелых????????

Нужно что-то нашептывать виснущей у него на руках подружки, красавец усадил её в роскошный автомобиль и умчал в весеннюю бархатную ночь. Что-то вроде зависти царапнуло Франсуаз.

Она остановилась возле витрины, наблюдая в стекле за проходящими мимо мужчинами. Никто не подошел к ней, не заговорил, как часто бывало раньше. Да никто из представителей сильного пола и не слонялся здесь в выжидающем одиночестве. Даже глуховатые пенсионеры прогуливали под ручку своих седеньких спутниц жизни.

Сердце Франсуаз больно сжалось. Давненько не задумывалась она о таких вещах, как внимание случайных прохожих. Принимала за чистую монету комплименты друзей и коллег…

И вот теперь — нарядная и благоухающая парижанка осталась одна на вечерних улицах. Франсуаз независимо проплыла мимо группы смуглых южных парней, одетых в кожаные куртки. Боковым зрением отметила, что они обсудили пышную блондинку и один двинулся следом. Франсуаз приготовила фразу и слышала победный стук своего сердца.

— Мадам, не могли бы вы задержаться на секунду?

Не замедляя шага Франсуаз подняла на приставалу насмешливо самоуверенные глаза. Он был юн, крепок и очень хорош.

— Взгляните, мадам, отличные часы. Совсем новые и цена смешная. Парень достал из внутреннего кармана браслет, сверкнувший в свете фонаря.

Вспыхнув от возмущения, Франсуаз резко повернулась и пошла прочь. Этот жалкий эмигрантишка пытался всучить туристке ворованные часы! Он видел в ней не женщину, а подходящий объект для мелкого бизнеса…

Чуть не бегом Франсуаз домчалась до своего дома, опрометью взбежала по освещенной пустой лестнице на второй этаж и с облегчением захлопнула за собой дверь роскошной, пахнущей восковой мастикой и каштановым медом, квартиры.

В ноги бросился Эркюль, юлением и трением выражал свою полнейшую преданность.

«Заведу кота! Поеду в Грецию, одену мини-юбку и пройдусь по базару. Пусть „облизывают“ мои тициановские ляжки масляные южные глаза», лихорадочно решила Франсуаз, переводя дух.

Телефон звонил долго и упорно. Голос Шарлотты звучал торжествующе: «Поздравляю! Твой муж в психушке. Ну — почти. Поснял по авралу всю фирму ему говорят: мадам Фейт задерживается в Тайланде. Он звонит туда. Там говорят: давно уехала!»

— Погоди, не тараторь. Ты сообщила Жану, где я?

— Конечно, нет! Сказала только, что ты собиралась отдохнуть в одиночестве. Чтобы не беспокоился. А то ведь станет разыскивать тебя по Интерполу: Когда вернешься?

— Не знаю. Жану ничего не рассказывай. Пусть развлекается на свободе… — мрачно сказала Франсуаз.

— Да что случилось-то? Ты ж меня хотя бы в курс введи! А то сообщила: «еду в Брюссель» — и одна! Любовника что ли завела?

— Потом объясню. Любовницу завел Жан. Я развожусь. Я пока хочу отдохнуть, извини, кот выпрашивает еду.

— Славный мой усач! Ты его любишь?

— Обожаю. — Франсуаз повесила трубку и вопросительно посмотрела на Эркюля. Желтые глаза смотрели просяще и преданно. Как у Жана. Когда ему ещё что-то хотелось. Но ведь ему хотелось же!

Громко всхлипнув, Франсуаз опустилась на кухонный стул: крупные слезы закапали прямо в кошачью миску, вылизанную до блеска. Всем своим видом Эркюль старался привлечь внимание странной женщины к холодильнику. Она забыла положить еду и, похоже, собирается кормить его соленой водой.

В ванной комнате Шарлотта отвела душу — дворцово бордельный стиль достиг аффиоза. Большая комната — вся в малахитовом мраморе, зеркалах и с полнейшим «ретро-декором» — от самой ванны с высоким изголовьем, стоящей на бронзовых лапах и напоминающей саркофаг, до окна с витражной розеткой, как в соборе парижской богоматери.

Франсуаз захлопнула окно, выходящее в задний дворик, где ночами резвились окрестные коты, а днем под зонтиком у соседки пил вишневое пиво и читал газеты безобразный старик.

Взбив пену нейтрально освежающего аромата, Франсуаз улеглась и попыталась расслабиться. Но вчерашнее поражение напомнило о себе отвратительным послевкусием конфуза.

В чем же дело? Жан называл жену «Венерой, богиней эпохи Возрождения». Он терял голову от её тяжелой груди, тугих массивных бедер, обтянутых белой нежной кожей. А ноги?

Франсуаз вытащила из воды ноги и положила на мраморный бортик розовую пятку. Ни разу ей не приходилось удалять волосы! Идеально гладкая, округлая, прочная, словно высеченная из мрамора, конечность.