Мила Бояджиева - Дар полночного святого

• Название: Дар полночного святого
• Автор: Мила Бояджиева
• Жанр: Детектив

Во всех своих произведениях Людмила Бояджиева ставит перед собой задачу соединить традиционные для русской литературы нравственную ориентацию и качественную форму с требованиями коммерческого успеха — динамикой развития сюжета, усилением элементов детективного, авантюрного характера, психологической напряженностью действия, созданием живописной атмосферы. Книги Бояждиевой утоляет жажду сильных эмоций, ярких красок, захватывающих событий. Это приятный допинг для обыкновенного человека, не нашедшего в повседневной реальности «островов сокровищ», манивших с детства.

---

Аня видела, как помрачнело и стало взрослым его лицо. Тони говорил по-французски, но это были лишь краткие «уи» и «нон». Зато на том конце звучали пространные монологи. Когда он отключил телефон, то целую минуту в полной растерянности смотрел перед собой на потемневшее от налетавших туч море.

— Это полиция? — Прервала паузу Аня.

— Хозяин кораблика… Сволочь…

— Выходит, вы не друзья?

— Стал бы я угонять яхту у друга… — Прищурившись, Тони посмотрел на девушку. — Так что же теперь делать?

— Поступить, как подсказывает совесть. У тебя она есть.

— Не знаю… Не хотелось бы.

— Есть, есть. Это заметно. А если она есть — то это надолго.

Тони покачал головой:

— Странная ты… Вот навязалась…

— Я готова вернуться. Мне надо на берег.

— Не уверен — у меня другое предложение — гоним через пролив в английское королевство. Если не поймают — свобода! А в море хорошо — свежий воздух, приятный вид. Я обследовал холодильник — там жратвы на пятерых.

— Господи, что я буду делать в Англии?

— А что мне делать здесь? Сражаться с этим типом? У меня, знаешь, замахиваться на него руки коротки…

— Верни яхту и возвращайся к своим баранам.

— К кому?

— Это поговорка. Глупая. — Внезапное отвращение к себе, ко всему, что происходит с ней, охватило Аню. Бесконечная бредовая круговерть. Нелепости нанизываются друг на друга, и чем дальше, тем противней. Вспышка легкомысленной радости сменилась мрачной злобой. — Поступай, как знаешь. У меня в самом деле крыша поехала. А ты, наверно, отродясь такой.

— Не смешно. И про баранов, и про крышу. — Широко расставив ноги, Тони стоял за штурвалом. Руки он в раздумье засунул в карманы. — Не знаю, как там у русских, а у нас, местных ребят главная пословица: никогда не слушай бабу.

— Ты, оказывается, тот ещё тип! Наглец и бандюга.

— А ты — авантюристка и врунья. Плела здесь черт те что.

— Ах так! Мне терять нечего. И надоело все — жуть! — Аня выскочила на палубу под пронизывающий ветер. Внезапно охватившие её злость и отчаяние стали ещё страшнее, беспощадней — от них во что бы то ни стало надо было отделаться. От всего — сомнений, безумств, растерянности, ненужности. Ухватившись за металлические поручни, она вскарабкалась на парапет, с облегчением обретенной свободы отшвырнула вздувшийся парусом плащ, гордо выпрямилась и всей грудью вдохнула свежий соленый воздух.

— Разбирайся сам… — весело и с неким сожалением сказала тому, кто остается в этой сумятице и неразберихе. — Я ухожу. — Она шагнула в пустоту…

8

Хлопок, ещё хлопок… Бьющийся о металл затылок… Сердце колотится и вдруг замирает, проваливаясь в черноту…

— Да смотри ты сюда! Идиотка! — Стуча зубами, Тони отвесил ещё одну пощечину. — Не могу я тебя втащить на эти ступеньки. Если сейчас же не придешь в себя — выкину прямо в морскую пучину. А мама, твоя бедная русская мама, будет рыдать над пустой могилой…

— Господи! — Аня увидела своего спасителя в свитере и брюках, с которых текла вода, и себя — в коротенькой рубашке, на ступеньках узкой металлической лестницы, спускающейся в холодные волны. Он стоял на нижней, придерживая обессилевшую девушку. Холод обжигал, перехватывая дыхание.

— Мама! Мамочка… — Аня рывком подтянулась к поручням и попыталась встать. Колени не держали, мышцы сводила судорога. Преодолев несколько ступенек, она рухнула на деревянный пол палубы и подняла злые глаза к своему спасителю. — Гад… — А потом словно отключилась — не могла пошевелить и пальцем.

Тони перетащил её в комнатку, выплевывая поминутно свистящее «шид!» Наконец Аня увидела знакомую уже узкую кровать и забилась под одеяло. Ее трясло, как в лихорадке…

— Полная крэзи… Сдохнем здесь оба. — Вернулся Тони, завернутый в одеяло, сел на пол возле её изголовья и похлопал по щеке. — Пей! Это ром. Притянув голову девушки, он приложил к её губам горлышко бутылки. Обжигая горло напиток проследовал огненной лавой по пищеводу, запылал в животе. Тони отхлебнул следом.

— Полегче! Там, в камбузе, целый ящик… Ну ты, детка, ценное приобретение… — Он покосился на завернувшуюся с головой в одеяло Аню. — У меня вообще водобоязнь. Я не умею плавать и с детства страдаю от насморка! Все мои вещи вымокли. Я совершенно гол и нахожусь на грани… Эй, эй, не спи! Еще рано — надо хорошенько согреться… — Нахожусь на грани нервного срыва. Но предпочитаю смерть от алкогольного отравления, шид…

— У нас говорят — «блин», — заметила Аня.

— А у нас — «шид». Это значит, дерьмо. А блин — это пирог. Это совсем не смешно.

— Дело вкуса… — Аня подняла тяжелую голову и сделала ещё глоток из бутылки. — Но я тебе не врала!

— Молчи, шид, молчи… — Язык у Тони заплетался. Он был действительно похож на большую нахохлившуюся птицу. — Верю, шид, всему верю… Всем твоим тайнам. Ты — невеста. А я — шотландский барон Роузи — ж-жених. — Он икнул. — У нас, любимая, брачная ночь… Ночь любви… Прильни к моей груди, ненаглядная…

… И снова сумасшедшее пробуждение. В той же комнате, на полу. Под боком, тесно прижавшись, широкое, усыпанные рыжими веснушками плечо. Пить… — Аня с трудом дотянулась, взяла сифон, стакан.

— И мне… — Простонал Тони.

— На. Только не оборачивайся, я голая.

— После того, что было, это не имеет значения. Еще! — Он выпил почти два стакана пенящейся прохладной воды. — Немного лучше. — Парень отбросил одеяло. — Как видишь, я тоже несколько не одет.

— И мы проспали так всю ночь?

— Если бы… Мы не все время спали, детка. Извини — пора в туалет. Он поднялся. — Обрати внимание, если смотреть сзади, у меня потрясающая фигура.

Аня вспомнила свой прыжок за борт, его удары и потом — этот обжигающий напиток…

— Вот что я тебе скажу. — Заявил он вернувшись, — чудо, что мы остались живы после вчерашнего купания. Ром и секс — великие вещи. — Тони прыгнул в постель и стащил с лежавшей на полу девушки одно одеяло.

— По-моему, несовместимые… Ты принимаешь желаемое за действительное. В таком опьянении мужчина неспособен…

— Кто неспособен? — Вытаращил птичьи глаза Тони. — Обижаешь. Ты называла меня Майклом. Наверно, Джексоном или Дугласом. Чего пялишься, не веришь?! Хочешь расскажу, как ты занимаешься любовью? Между прочим, мне понравилось. Да и ты, кажется, не страдала.

— Ты напоил меня и воспользовался ситуацией, подонок… — Села Аня, кутаясь в плед.

— Что? Что я слышу? Человек, рискуя жизнью, вытаскивает полоумную стерву из ледяной воды… Ну, ты даешь, блин… — Он покачал головой. Думаешь, я без таких приключений не могу найти себе бабу?

— Ладно. Мне действительно следовало с тобой расплатиться. Мы в расчете. — Аня отвернулась от кровати. На полу было жестко и колко.

— Ты натуральная крези. — Он повертел пальцем у виска. — Причем, круто… Ни с того ни с сего прыгаешь за борт, а потом обзываешь подонком… У меня был героический порыв и романтическое настроение. Самое романтическое! Ты напомнила мне девчонку, в которую я был пылко влюблен…

— В школе? — Ехидно поинтересовалась Аня. — Спасибо. Во всяком случае, ты придумал неплохую историю. Давай, все забудем… — Аня задумалась. Действительно, вчера на меня что-то нашло, такая вспышка злости. Не знаю только на кого. На того, кто меня мучает.

— Понятно — таблеточки-то ты перестала глотать, вот и сдвинулась окончательно. Депрессия. Мания преследования, шизуха.

— Ты тоже доктор?

— Сын медработников. Кое-что секу. Чем тебя поил врач?

— Не интересовалась… Ой… — Аня ощупала шею. — Медальон потеряла… жалко.

— Ценная вещица?

— Работа Фаберже. Золото, маленький рубинчик… Но это не главное… Это старинный талисман той самой подруги, вместо которой я попала сюда… Там был выгравирован крестик.

— А внутри — портрет жениха?

— Наверно. Он с секретным замочком. Кажется, будто литой, а внутри есть дверца, Лина показывала.

— Аминь! Фамильный талисман нашел покой на дне холодного моря. Может, нам перекусить по этому поводу?

— А что мы вообще будем делать?

— Дождемся ночи и под покровом темноты вернемся в порт… У меня же есть совесть, черт бы её побрал.

— Ты вернешь владельцу яхту, а меня сдашь в полицию?

— Не совсем точно. Я, действительно, отдам должок и рассчитываю кое-что получить в награду. А насчет тебя мы ещё подумаем, о'кей? Разогреем банку бобов с говядиной и помозгуем. Неплохо думается под красное вино… Тони бросил ей свое одеяло и вскочил, подпрыгивая от холода. — Видишь ли, детка, хотя я и не полицейский, но секу: если дело так круто завернуто, враз его не распакуешь. Проблема номер один: во что мы сейчас оденемся? Ланч на яхте голыми употреблять не принято.

9