Наталья Александрова - Месть через три поколения

• Название: Месть через три поколения
• Автор: Наталья Александрова
• Жанр: Детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-92553-7

Они сойдутся на равных — прирожденный сыщик, умеющий быть вездесущим и незаметным, и гениальный преступник, готовый разыграть свой кровавый замысел, как музыкант-виртуоз разыгрывает пьесу. Вступление уже отзвучало, первые жертвы определены, но впереди охота на Ингу, которая из помощницы детектива вот-вот превратится в главную мишень убийцы…

---

Все свободное место здесь занимали музыкальные инструменты. Инга не знала их названий: клавесины? клавикорды? Что еще там значилось в объявлении? Сразу было видно, что все эти инструменты очень старые. Благородное дерево с инкрустацией, вставки из слоновой кости и бронзы и непередаваемый, едва уловимый запах старины. И еще какой-то запах, смутно знакомый и неприятный.

Над странной комнатой властвовал хрипловатый надтреснутый голос.

Тот самый, который Инга услышала из-за двери:

Руки, вы словно две большие птицы,
Как вы летали, как оживляли все вокруг…

Раздался шорох, негромкий скрип, и снова тот же голос:

Руки, вы словно две большие птицы…

Инга поняла, что слышит заевшую граммофонную запись.

Она даже вспомнила, как зовут эту певицу: Клавдия Шульженко.

Когда-то давно, когда они с сестрой жили в Луге, у соседки тети Сони была пластинка с записями Шульженко. Соседка часто ее слушала — что-то такое про синенький скромный платочек и еще о том, что нужно взять гитару, и она расскажет. Про руки там тоже было.

И тут Инга вспомнила другую старую песню. Ту самую, что звучала в квартире, где она нашла мертвого Воскобойникова, — о сердце, которому не хочется покоя. Ох, не к добру такие совпадения.

Захотелось немедленно уйти. Но Шеф ведь спросит, что она выяснила, и что она ему скажет?

Инга обхватила себя руками за плечи и постояла так с полминуты, глубоко дыша.

Кажется, удалось прийти в себя.

— Вильгельм Карлович, вы здесь?

Ей никто не ответил, только хриплый голос Клавдии Шульженко повторял и повторял свое бесконечное:

Руки, вы словно две большие птицы…

Инга не могла больше слышать эту песню. Она пошла вперед, на голос, чтобы остановить ее, выключить чертов граммофон.

Обошла стадо старинных инструментов и только теперь увидела хозяина этой странной мастерской.

Пожилой человек сидел спиной к Инге за очередным клавесином. Длинные седые волосы спадали на воротник старомодного бархатного сюртука.

Чуть в стороне на низком столике стоял граммофон.

Широкая труба была направлена в сторону двери, пластинка крутилась, голос Шульженко повторял свою фразу, как заклинание.

На крышке клавесина горели свечи в тяжелом бронзовом подсвечнике. Это они озаряли комнату живым подвижным светом, они придавали всему фантастический вид.

Сердце Инги забилось часто-часто. Свечи на клавесине напомнили ей другие свечи, расставленные на полу вокруг ее мертвой сестры. Низкий, давящий свод подвала, чувство безысходности… Самая страшная ночь ее жизни.

Усилием воли она отбросила эти страшные воспоминания.

— Вильгельм Карлович! — окликнула она старого музыканта.

Он не обернулся на голос, даже не шелохнулся.

С трудом преодолевая страх, Инга сделала еще несколько шагов вперед.

Ей пришлось обходить клавесин, поэтому она оказалась сбоку от Вестготтена. Теперь она видела его в профиль. Худое, морщинистое, удивительно одухотворенное лицо. Впечатление усиливали играющие на бледной коже отблески свечей. Глаза сидящего были полузакрыты, руки лежали на клавиатуре инструмента.

Приглядевшись, Инга увидела некоторую странность.

Она не сразу поняла, в чем дело, а когда поняла, невольно вскрикнула и попятилась в ужасе.

Из рукавов бархатного сюртука выглядывали краешки манжет и больше ничего. Кистей рук не было.

— Вильгельм Карлович, — позвала Инга дрожащим голосом, уже понимая, что старик не отзовется, что она опять опоздала, что он мертв. Только колеблющееся пламя свечей оживляло его морщинистое лицо.

Руки, вы словно две большие птицы,
Как вы летали, как оживляли все вокруг, —

бесконечный раз повторила Клавдия Шульженко на запиленной пластинке.

Инга не выдержала, метнулась к граммофону и сбросила иглу. Кажется, она процарапала пластинку, но какая теперь разница.

В комнате наконец наступила тишина.

Страшная, гнетущая тишина смерти.

Инга заставила себя повернуться к старику. Да, сомнений никаких: он мертв. Теперь она увидела кровавые обрубки, выглядывающие из рукавов его куртки.

Она поймала себя на том, что нисколько не испугалась и почти не удивилась, потому что чего-то подобного и ожидала.

Вот, значит, как. Убийца играет с ней в игру. Он дает ей одну за другой подсказки, ведет ее от одной ужасной сцены к следующей.

Хотя сегодня ей не было так страшно. Не кружилась голова, не темнело в глазах, не хотелось упасть на пол и орать, катаясь по этому полу, или биться головой о стенку.

И вот что теперь делать? Звонить Шефу и вызывать его сюда? А смысл? Пока она будет его ждать, кто-нибудь войдет и увидит ее здесь. Бежать с криком по коридорам? Вызовут полицию, Ингу продержат до вечера и замучают вопросами: зачем пришла, какое отношение имеет к несчастному старику? А ей и сказать нечего, потому что правде никто не поверит.

Нет, нужно уходить отсюда как можно быстрее. Черт, ведь ее охранник запомнил наверняка! Ладно, все равно нужно идти.

Она не стала осматриваться — все равно не найдет ничего нужного, убийца постарался.

Инга подхватила сумку, протерла звукосниматель граммофона носовым платком и вышла из мастерской бедного Вильгельма Карловича. Вот интересно, он-то чем убийце помешал?

На месте толстого охранника сидела средних лет дама в малиновом костюме и болтала по телефону. На Ингу она даже не взглянула.

По дороге она с трудом сдерживала себя, чтобы не оглянуться. Казалось каждую минуту, что в спину упираются чьи-то недобрые глаза. Разумеется, это все нервы, никто за ней не следит.

Дома едва хватило сил снять сапоги и куртку. Инга повалилась на диван и затихла. За что ей все это? Зачем она согласилась работать на Шефа? Могла бы отказаться, распрощаться с ним, и все.

Не могла она распрощаться. Не могла, потому что он обещал помочь в самом главном деле ее жизни. Он обещал, что они вместе найдут убийцу сестры.

Больше восьми лет прошло с тех пор. Полиция так и не нашла маньяка, который сотворил такое с ее любимой единственной сестрой. Да полно, маньяк ли это? Все запуталось, и хотя она, Инга, сумела выяснить многое, главное так и осталось под замком.

Если честно, ей своей жизни не жаль. Никого из близких у нее больше нет, никто по ней не заплачет. И работать на Шефа ей даже нравилось. До сих пор, до дела Воскобойникова.

Инга свернулась калачиком на диване и затихла. Мыслей в голове не было. Одно она знала точно: отрубленные кисти старого музыканта обязательно всплывут, причем убийца постарается сделать их появление как можно более эффектным.

Тишину нарушил негромкий, но очень назойливый звук, Инга не сразу сообразила даже, что звонит ее мобильник, до того звук был далекий. Она заметалась по комнате, ища запропастившийся телефон. Не нашла, бросилась в прихожую, вытряхнула сумку — мобильный пропал, как корова языком слизала. Мелькнула надежда, что он умолкнет и не нужно будет его искать.

Но на том конце оказался кто-то очень упорный, мобильник звонил и звонил. И вот, когда Инга, бессильно ругаясь, перевернула диванную подушку, телефон сам выскочил ей в руки.

Надо же, как он там оказался? Нет у нее ни маленьких детей, ни домашних питомцев. Поневоле поверишь в мистику или в зеленых человечков.

Номер высветился незнакомый.

— Да! Слушаю!

— Это я, — послышался как будто полусонный голос, — я, Марина.

Так, Инга понятия не имела, что за Марина, но голос этот определенно слышала. Как-то интересно девица растягивала слова.

— Не помнишь? — догадались на том конце. — Марина я, мы в «Африке» встречались.

В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы… И тут Инга вспомнила.

— Так ты из бара «Африка»?

— Ага, — обрадовалась Марина. — Слушай, я чего звоню. Ты ведь мне телефон свой дала и сказала, если что вспомню, тебе звякнуть.

— Вспомнила? — оживилась Инга.

— Да понимаешь, вспомнила, что в последний раз я Андрея видела с одной девкой. Такая, брюнетка, коротко очень стриженная, совсем почти волос нет. А рот большой, как у лягушки, еще накрашенный очень сильно. Я еще тогда подумала: что он в ней нашел? Совершенно ничего в ней нет, а держит себя как королева. Ему только сквозь зубы цедит: «Пойди принеси».

— Когда это было?

Марина назвала то самое число, когда, по словам покойного Воскобойникова, он последний раз видел брата живым.

— Точно?

— Ты же знаешь, у меня на цифры и даты память хорошая. Что раз услышу — не забуду.

— Что ты еще о той брюнетке можешь сказать?

— А что о ней говорить, когда она здесь сидит?

— Где сидит? — заорала Инга.

— Да в «Африке» же. Через два столика от меня.