Иштван Сабо - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Иштван Сабо
• Жанр: Современная проза

Действие рассказов И. Сабо по большей части протекает на крохотном клочке земного пространства — в прибалатонском селе Алшочери. Однако силой своего писательского таланта Сабо расширяет этот узкий мирок до масштабов общечеловеческих. Не случайно наибольшее признание читателей и критики снискали рассказы, вводящие в мир детства — отнюдь не безмятежную и все же щемяще-сладостную пору человеческой жизни. Как истинный художник, он находит новые краски и средства, чтобы достоверно передать переживания детской души, не менее богатые и глубокие, чем у взрослого человека.

---

Отец стоял посреди кухни, готовый уйти, взгляд его украдкой перебегал с меня на мать, лицо отражало мучительную внутреннюю борьбу. Наконец он отвернулся.

— Йожи! — окликнула его мать, теперь уже строго. Отец вздрогнул.

— Готов ты, что ли? — спросил он вдруг, недовольно меряя меня с головы до пят. Я уставился на него, ушам своим не веря. — Ну пошли, — хрипло пробормотал он, сдавшись, и направился к двери. Я рванулся за ним, подхваченный такой радостью, что даже забыл попрощаться с матерью. Столкнувшись, мы чуть не застряли в дверях, отец укоризненно насупился при виде этакого моего нетерпения, а я вконец оробел.

И все же мы вместе двинулись вниз по склону, к долине.

Путь был недолгий, и получаса не прошло, как мы добрались до окраины города. Пока мы держались тропки, я трусил позади отца, любуясь сверкающим блеском его сапог и стараясь ступать за ним след в след, и эта забава приводила меня в восторг. Однако когда мы спустились к проезжей дороге, я тотчас поравнялся с отцом и скакал вприпрыжку то по правую, то по левую руку от него. Ослепительное солнце вновь казалось мне прекрасным. Я снова чувствовал себя слитым воедино с этим лучезарно-дивным миром и, пожалуй, никогда еще не испытывал этого чувства с такой полнотой. Еще бы: ведь впервые воскресным утром я иду рядом с отцом в город. Животворный солнечный лик торжествующе улыбался, расплывшись во всю ширь безоблачных голубых небес, и горел, не щадя пыла-жара, словно подгулявший богатей. Округа благоговейно застыла в честь праздничного дня.

Я видел ликующие деревья, всходы, дороги, дома, людей, видел легкие облачка и птиц, проносящихся в поднебесье. Осиянный солнечным светом мир вокруг показался мне очистившимся, и сам я, точно утратив земное притяжение, готов был воспарить ввысь.

Отец раздумчиво, неспешно шагал обочиной, на глаза его падала тень от шляпы, и он посматривал по сторонам на молодую зелень кукурузы, на густеющие клеверные посевы. Один раз он даже задержался на краю поля и пробормотал:

— Хороша пшеница, черт побери!

— Отец, — заговорил я, набрав в грудь побольше воздуха, — Йошка Чере намедни гнался за Банди Калоци до самого дома, а Банди от школы далеко живет. Мать Банди увидала, как они за домом дерутся, подошла к ним да как…

— Что ты все по камням шлепаешь? — ни с того ни с сего окрысился на меня отец. — И так башмаков на тебя не напасешься. Перейди на мою сторону.

Я запнулся на полуслове. Послушавшись отцовского указа, перешел по правую сторону от него и упавшим голосом продолжал:

— Сперва она Йошке оплеуху закатила, а потом и Банди всыпала. Ну, Йошка и говорит Банди: я, мол, тебе это попомню. А с Банди один раз вышло так…

— Хватит языком молоть!

Я онемел, словно меня обухом по голове огрели, и боязливо покосился на отца. Лицо у него было неприветливое, усы торчком, брови опять нахмурены…

Я повесил голову, и мы в полном молчании продолжали путь. Городские дома постепенно приближались, и на дороге становилось все больше и больше людей, по-воскресному, празднично разодетых. У меня чуть не вырвалось: «А вон и Арато идут, всем семейством!» — но я вовремя осекся. Лишь у самого города в последней надежде я рискнул заговорить:

— До чего же денек погожий, отец!

Он не ответил, и моя огромная радость, которую дотоле едва мог вместить в себя окружающий праздничный мир, враз съежилась домала. Я никак не мог взять в толк, что стряслось с отцом, отчего губы его так напряженно стиснуты, а глаза упорно обходят меня. Его дурное настроение сковало даже мою ребяческую резвость: я брел подле него, едва волоча ноги, точно вконец вымотался. И на улицах города я пошел уже не рядом с ним, а поплелся сзади.

Когда мы добрались до главной площади, я с удивлением обнаружил, что мы сворачиваем не вправо, к церкви, а влево и приближаемся к широким стеклянным дверям с большущей зеленой вывеской: «Корчма».

Я замер посреди мостовой.

— Отец!

— Чего тебе?

— Разве мы не в церковь идем?

— Ив церковь успеем, — отмахнулся он. — Вон и Арато, аккурат подоспели.

— Да-а…

— Шел бы и ты с ними! — Он испытующе глянул на меня.

— С ними я не пойду.

— Почему так?

— Не пойду, и все. Пойдем вместе. Глаза его сердито блеснули.

— У меня дела. А ты ступай себе…

— Не хочу идти один.

— Не хочешь, как хочешь. Вот навязался на мою голову, леший тебя дери с твоим упрямством! — вырвалось у него в бессильном гневе, и глаза его растерянно забегали, словно он не знал, что ему со мной делать. Но вот он распахнул дверь в корчму и в сердцах пропихнул меня вперед.

В корчме оказалось шумно, накурено и посетителей битком, хотя из-за густого дыма людей поначалу было и не разглядеть. Сердце мое заколотилось, все мне было внове: и запах, дотоле совсем незнакомый, и непривычный шум ведь слух мой еще был наполнен воскресной тишиной наших горных виноградников. За стойкой с множеством стаканов и кружек возвышался полный, краснолицый мужчина; он улыбнулся отцу как давнему знакомому:

— Добрый день, дядя Йожи! Как поживаете?

Отец облокотился о край стойки.

— Налей-ка мне стакан вина, Фери.

Тот наполнил большой стакан и со стуком поставил его перед отцом. И тут он увидел меня:

— Это чей же малец?

Отец отхлебнул из стакана и степенно обтер свои рыжеватые с проседью усы.

— Ваш, что ли? — продолжал допытываться толстяк, с улыбкой поглядывая то на меня, то на отца.

— Этот? — вроде как опомнился отец и небрежно бросил: — Он со мной.

И снова поднес к губам стакан. Но тут с другого конца зала вдруг раздался громкий, радостный крик:

— Йожи! Йожи Сабо!

Оба мы обернулись. Какой-то мужчина одних лет с отцом поднялся из-за стола, где сидели еще три-четыре человека, и поспешно направился к нам.

— Йошка, да неужто это ты? Как только ты вошел, я смотрю на тебя, смотрю… Угрюмое лицо отца просияло.

— Ба, да никак это Шандор!

Они обменялись крепким рукопожатием.

— Йошка, ты уцелел, выходит? Последний раз виделись с тобой, когда русские отогнали нас к самому Пруту. Страшная была заваруха! Куда ты тогда подевался?

— Переплыл на другой берег. А ты?

— Меня в плен взяли, я только в двадцать втором домой вернулся… Пойдем к столу, там и Янош Калло…

Отец взял свой стакан и направился было за ним, но тут взгляд его наткнулся на меня, и он призадумался, как быть. Однако кивнул головой, и мы пошли к столу.

— Мог бы, между прочим, и заглянуть к нам, — укорял отца его знакомый. — Не так уж и далеко отсюда наши края.

— А вы чего ко мне не наведались?

— Мы думали, тебя нет в живых. Эк нас в ту ночь всех пораскидало!

Отец долго тряс руку того, фамилия которого была Калло, поздоровался с остальными и присел к столу. Я стоял вплотную к отцовскому стулу и не сводил с них глаз, но взрослые не обращали на меня никакого внимания: перебивая друг дружку, они рассказывали каждый про свое житье-бытье. Посеребренные сединой, лысеющие, все они переступили порог старости, как и мой отец.

— Мне в свое время довелось-таки до дому живым добраться, — задумчиво произнес Шандор Бесе. — А вот сынок мой, тот на Дону погиб… Уж лучше б мне было тогда в Пруте потонуть!.. А то сам, вишь, еще одну войну пережил и остался на старости лет почитай что один… Есть у меня, правда, две дочки, но и те замуж повыходили.

Отец молча кивал.

— Ты вроде и не рад, что мы встретились? — спросил Бесе, внимательно разглядывая отца.

— Постарел ты, Йошка. Да-а, годы — они никого не красят.

Родитель мой и на это ничего не ответил. Я дернул его за рукав.

— Отец, — шепнул я совсем тихо.

Он метнул на меня такой взгляд, что все у меня внутри похолодело. Никогда не видел я у него такого взгляда. Я помолчал, потом робко дернул его еще раз:

— Купите мне водички с красным сиропом.

Я хотел было добавить к своей просьбе привычное «отец», но взгляд его, еще более ожесточенный, заставил меня осечься. Тут и Шандор Бесе заметил меня.

— Сын аль внук? — спросил он.

— Внук. Выпьем еще по стаканчику? Я удивленно уставился на отца и даже чуть отодвинулся от него, у меня аж перед глазами поплыло.

— Внук, говоришь? Ну, конечно, — подхватил Бесе. — Да и откуда у тебя быть такому малому сыну, тебе ведь тоже, поди, под шестьдесят?

— Еще годок, и шесть десятков сравняется. Фери, принесите-ка нам еще литровочку! — крикнул отец хозяину заведения и опять повернулся к приятелю. — Значит, такие твои дела, Шандор… Хозяйствуешь, стало быть?

Бесе в ответ кивал головой, но вдруг замер.

— Помнится, на фронте ты ни разу не сказывал, что ты женатый. А ведь ежели у тебя уже внук такой, ты еще до войны должен был жениться.

Отец пожал плечами.

— А чего тут было сказывать?

— Три года бок о бок промаялись, а ты ни разу и словом не обмолвился… Прямо диву даюсь…