Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 1

• Название: Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 1
• Автор: Вальтер Скотт
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1960

Вальтер Скотт - классик мировой литературы, автор множества исторических романов.

Уэверли - первый роман Вальтера Скотта, который был опубликован анонимно. Действие романа разворачивается в Шотландии, в 1745 году во время якобитского восстания, когда была совершена последняя попытка реставрации династии Стюартов. Главный герой — Эдуард Уэверли принимает непосредственное участие в этих событиях.

---

Перед окнами ее гостиной тянулась выступающая наружу галерея, или бартизан: он также свидетельствовал о другой склонности Розы, ибо весь был уставлен различными цветами, которые она взяла под свое особое покровительство. На этот готический балкон выходили через выступавшую из стены башенку, с высоты которой открывался великолепный вид. Внизу простирался окруженный высокими стенами геометрически правильный парадный сад, казавшийся с этой высоты простой куртиной; дальше, в узкой лесной долине, то появлялась, то исчезала за кустами небольшая речка. Взгляд невольно задерживался на скалах, которые местами подымались массивными глыбами, а местами заострялись наподобие церковных шпилей. Порою он останавливался на величественной полуразрушенной башне, которая высилась во всей своей могучей суровости на скале, нависшей над рекой. Налево виднелись две-три хижины, стоявшие на краю деревушки, — остальные закрывала вершина холма. Долина заканчивалась озером, носившим название Лох Веолан, в которое и впадала речка, блестевшая теперь в лучах заходящего солнца. Местность вдали казалась открытой и достаточно разнообразной, хотя не была покрыта лесом. Ничто не мешало взгляду проникать вплоть до гряды далеких голубых холмов, замыкавших долину с юга. На этот балкон с таким красивым видом мисс Брэдуордин приказала подать кофе.

Старая башня, или крепостца, дала барону повод рассказать с большим воодушевлением несколько фамильных анекдотов и преданий о шотландском рыцарстве. Рядом с башней нависал утес с остроконечным выступом, получившим название Кресла святого Суизина. С этим местом связывалась суеверная легенда, о которой мистер Рубрик сообщил несколько любопытных подробностей. Уэверли вспомнил о стихотворении, которое упоминает Эдгар в «Короле Лире». Розу попросили спеть небольшую легенду, сложенную по этому поводу каким-то деревенским поэтом,

Что имена других нам сохранил,
Но сам свой век в безвестности прожил.

Прелесть ее голоса и непритязательная красота мелодии придавали легенде очарование, о котором мог только мечтать ее автор и которого так недоставало его стихам. Я даже не знаю, хватит ли у читателя терпения прочесть их, поскольку они лишены этих дополнительных преимуществ, хоть и считаю, что прилагаемый список был несколько подправлен Уэверли в угоду тем, кому неприкрашенная древность могла бы прийтись не по вкусу.

КРЕСЛО СВЯТОГО СУИЗИНА

В канун всех святых, отходя ко сну,
Внимательно вслушайся в тишину,
На ложе своем ты крест начерти,
И «Ave»[81] пропой, и молитву прочти.

В канун всех святых земля задрожит
И черная ведьма в ночи прилетит.
Взъярится ли ветер иль будет он тих —
Она прилетит в канун всех святых.

В ту ночь в кресле Суизина на скале
Сидела леди в полуночной мгле.
Она ощущала, как сжал ее страх,
Но голосом твердым, с огнем в очах

Прочла заклинанья, и Суизин святой
Ступил на скалу обнаженной стопой;
И ведьма, летевшая мимо во тьму,
По его повеленью спустилась к нему.

Всякий, кто сесть в это кресло дерзнет
В ту ночь, когда ведьма свершает полет,
Всегда три вопроса ей может задать,
И ведьма на них должна отвечать.

И молвила леди: «Вестей мне не шлет
Мой муж, с королем ушедший в поход.
Три года прошло, как уехал барон.
Скажи мне: он жив? Где находится он?»

Но что это значит? Раздался вокруг.
Какой-то свистяще-хохочущий звук.
То филин ли стонет неведомо где
Иль дьявол хохочет в бурлящей воде?

Вдруг ветер затих, и умолкнул ручей;
Но мертвый покой был бури страшней;
И в тишине средь чернеющих скал
Ужасный призрак пред леди предстал...

— Мне очень неприятно разочаровывать гостей, в особенности капитана Уэверли, который слушает с такой похвальной серьезностью, — сказала мисс Роза,— но это только отрывок, хотя мне кажется, что существует продолжение, описывающее возвращение барона из похода и смерть леди, которую нашли на пороге, где «холодной, как камень, лежала она».

— Это один из тех вымыслов, — заметил мистер Брэдуордин, — которыми во времена суеверий искажались многие истории знатных родов. Подобные чудеса были и у римлян и у других древних, народов; о них вы можете прочесть в сочинениях древних историков или в небольшой компиляции Юлия Обсеквенса, посвященной ее ученым издателем Шеффером своему патрону Бенедикту Скитте, барону Дудерсгоффу.

— Мой отец отличается удивительным неверием во все сверхъестественное, капитан Уэверли, — заметила Роза, — однажды он не сдвинулся с места, когда целый синод пресвитерианских пасторов обратился в бегство от внезапного появления злого духа.

На лице Уэверли отразилось любопытство.

— Тогда мне придется быть не только певцом, но и рассказчиком. Хорошо. Итак, жила-была старуха по имени Дженнет Геллатли, которую подозревали в колдовстве на том неоспоримом основании, что она была очень стара, очень безобразна, очень бедна и имела двух сыновей, из которых один был поэт, а другой дурачок. Такая напасть, по мнению всей округи, постигла её за сношения с нечистой силой. Ее забрали и неделю держали в колокольне приходской церкви, и морили голодом, и не давали спать, пока она сама не поверила, как и ее обвинители, в то, что она ведьма. И в этом ясном и счастливом расположении духа она предстала для чистосердечного признания в своем колдовстве перед целым собранием вигов — разных дворян и священников округи, которые сами не были заклинателями. Отец нарочно пошел туда проследить, чтобы дело между колдуньей и духовенством было решено по-честному, так как ведьма родилась в его вотчине. Сначала все шло гладко. Бормочущим, едва слышным голосом колдунья признавалась, что нечистый являлся ей в виде красивого черного мужчины и любезничал с нею (что, если бы вы только видели несчастную старую Дженнет с ее мутными глазами, заставило бы вас усомниться в хорошем вкусе Аполлиона), все слушали разинув рты, а секретарь трепетной рукой записывал показания. Вдруг Дженнет как завизжит: «Берегитесь, берегитесь, я вижу среди вас дьявола!» Изумление было всеобщим, произошла паника, и все бросились бежать. Посчастливилось тем, кто сидел у дверей. Много пострадало шляп, лент, манжет и париков, прежде чем толпе удалось вырваться из церкви, где остался один лишь невозмутимый сторонник епископальной церкви в лице моего отца, пожелавший на свой страх и риск выяснить отношения между ведьмой и ее поклонником.

— «Risu solvuntur tabulae»,[82] — сказал барон.— Когда они перестали дрожать от страха, им сделалось так стыдно за себя, что они решили больше не поднимать вопроса о суде над бедной Дженнет Геллатли.[83]

По поводу этого анекдота начали припоминать и обсуждать всяческие

Нелепые рассказы и сужденья,
Пророчества, исполненные лжи,
Гадания, виденья, сновиденья
И всякий прочий вздор, достойный осужденья.

Такой беседой и романтическими легендами, которые вызывали в памяти эти разговоры, закончился второй вечер, проведенный нашим героем в Тулли-Веолане.

Глава XIV ОТКРЫТИЕ. УЭВЕРЛИ СТАНОВИТСЯ СВОИМ ЧЕЛОВЕКОМ В ТУЛЛИ-ВЕОЛАНЕ

На следующий день Эдуард рано проснулся и решил погулять вокруг дома и по ближайшим окрестностям. Неожиданно он попал на маленький дворик перед псарней, где его приятель Дэви был занят своими четвероногими воспитанниками. Юродивый с первого взгляда узнал Уэверли, но мгновенно повернулся к нему спиной, как будто не заметил его, и начал напевать отрывок из старинной баллады:

Юноши жаркая страсть коротка.
Птичка поет, и на сердце светло.
Глубже, прочнее любовь старика.
Прячет головку дрозд под крыло.
Юноши ярость — как вспыхнувший дрок.
Птичка поет, и на сердце светло.
Гнев старика — раскаленный клинок,
Прячет головку дрозд под крыло.
Юноша к ночи распустит язык.
Птичка поет, и на сердце светло
Меч обнажит на рассвете старик.
Прячет головку дрозд под крыло.

От Уэверли не ускользнуло, что Дэви придает этим стихам какое-то насмешливое значение. Поэтому он подошел к нему и, задавая ему различные вопросы, пытался выяснить, на что он намекает, но Дэви не расположен был объясняться и достаточно умен, чтобы лукавство свое скрыть под личиной юродства. Эдуард так ничего и не узнал, кроме того, что накануне утром лэрд Балмауоппл уехал к себе домой «в сапогах, полных крови». В саду, однако, он встретил старого дворецкого, который уже не пытался скрыть, что, будучи с малых лет воспитан в Ньюкасле, в заведении Сьюмэк и Ко, он иной раз оправляет бордюры клумб, чтобы доставить удовольствие лэрду и мисс Розе. Целым рядом вопросов Уэверли наконец удалось установить с мучительным чувством изумления и стыда, что капитуляция и извинения Балмауоппла были результатом дуэли с бароном, происходившей в то время, пока Уэверли нежился еще на подушках. Поединок закончился тем, что младший дуэлянт был обезоружен и ранен в правую руку.