Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость (ЛП)

• Название: Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость (ЛП)
• Автор: Майк Мак-Кай
• Издательство: ЛП
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2016

Данное произведение является плодом фантазии автора. Любое совпадение с реальными лицами, нефтегазовыми месторождениями и событиями – случайность. Давайте не будем судиться из-за дурацкой книжки. А вот и хрен вам, Уважаемый Читатель! Если в ком-то из героев романа вы узнаете своих знакомых, а то и – страшно подумать, – себя, любимого, я буду только рад. Значит, у меня получилось. Жанры. Всё дело в выборе жанра! Что у нас есть? «Крутой детектив». «Боевая космическая фантастика». «Крутой пост-ядер». «Зомби-апокалипсис, боевая фантастика». «Фэнтези». «Боевое фэнтези». И даже таким вывертом: «Крутое пост-ядерное боевое магическое фэнтези». Это когда майор Ферелли мочит добрых гоблинов аннигиляционной торпедой, а уцелевшие жители Хьюстона, надев противогазы, бросаются по дымящимся радиоактивным руинам добивать зомби, мутантов и злых ниндзя-черепашек. Добивают магическими заклинаниями и арбалетными стрелами. Посеребрёнными, естественно. У литературных жанров свои законы. Я их знаю плохо. Учитель Английской Литературы страдал от меня целых три года, но так и не привил особой любви к Шекспиру. Плевал я на Шекспира! Зато по профессии я нефтяник, и законы у меня нефтяные. Вот есть такая штука: модуль Юнга. А дальше: предел пластичности. Для вас, любители «крутого пост-ядерного боевого магического фэнтези», позвольте объяснить литературно. Если нагрузить бурильные трубы выше этого предела, трубка рано или поздно – оборвётся, и жахнет по голове так, что окровавленные обломки «защитной» каски достанут у вас из «защитных» сапог… Вот видите: у меня уже получается «Техно-триллер»! Можете произносить магические заклинания, или молиться Богу Бурильных Труб, или поглаживать вашу любимую штурмовую винтовку. Жахнет по-любому. Летающая Бурильная Труба просто обязана жахнуть, потому что уважает законы. Законы физики, знаете ли. А жанр у меня… «Не-совсем-альтернативная история»! Вам нравится? Аннигиляционных торпед не гарантирую, но Совмещений в Пространстве-Времени будет предостаточно. О чём я? А, ну так вот законы физики. Есть такой Закон Сохранения Энергии, он же Первое Начало Термодинамики. Учили в школе давно – забыли? Не слыхали? Зря. Потому как этот Закон уже играет с жителями планеты Земля, включая и вас, Дорогой Читатель, – злую-презлую шутку. По сравнению с которой Летающая Бурильная Труба из предыдущего абзаца – невинная детская шалость. Вас заинтриговало, что за Закон такой? Почему жахнет? По кому жахнет? Читайте роман.

---

— Где Соф? — спросил я.

Натали указала головой за спинку заднего сиденья. Заглянув туда, я понял, в длинном багажнике «Исудзу» лежит не просто форменная куртка НХЭЛ.

— Что случилось?

— Пап, ты только… В общем… Ну… — выглядело так, Натали не может выговорить слово, — Маму – убили!

— Что? — не понял я. Ограбили, избили – возможно, но это слово, — Ты сказала: убили?

— Убили! Только что!

— А Соф?

— Изнасиловали. Там бутылка торчит. Между ног! Понимаешь?

Это сон, подумал я. Просто ночной кошмар. Надо проснуться! Окажусь на уютных нарах в «Депутатском Зале».

— А ты? — спросил я. Внутри шевельнулась надежда, Нэт сейчас скажет: «Я спряталась в шкафу, не заметили!»

Но дочь чуть покусала губы и произнесла: — Меня – тоже насиловали. Но без бутылки.

Она прильнула ко мне, положив голову мне на плечо. Тут только я заметил, Натали сидит босая, и понял, отчего она так широко расставила колени.

— Больно?

Дочь усмехнулась, — Не то слово. И мерзко. Что вы, взрослые, нашли приятного в сексе?

На перекрёстке, внедорожник свернул по направлению к городу. Леся что-то сказала по-русски, и на передних сиденьях разгорелся жаркий спор. Я не понимал почти ни слова, но иногда проскакивало: «СПГ», «танкер», «доктор». Парень за рулём включил поворотник. Лихо развернув машину на пустом шоссе, помчался в противоположном направлении.

Не сводя глаз с тёмной дороги, объяснил манёвр по-английски, — Едем на завод СПГ.

— Почему на завод? — спросил я.

Леся повернулась на сиденье, — В городе больницы наверняка закрыты, а на заводе точно есть врач.

— Как минимум, на заводе есть вооружённая охрана, — кивнул парень.

От Ново-Холмска до завода СПГ – по дороге сорок миль, или как считают здесь – около семидесяти километров. Парень за рулём представился: Павел, жених Леси. Затем Леся рассказала о мародёрах и что видела Рэнди на полу в прихожей. Убитой.

— Я пощупал пульс, — сказал Павел, — Однозначно. Примите соболезнования.

Минут через сорок «Исудзу» затормозил перед контрольно-пропускным пунктом. На свет фар из будки выскочили охранники. У старшего на поясе болталась кобура с травматическим пистолетом, что помоложе – сжимал помповое ружьё. Павел опустил стекло. Охранники расслабились, опознав и автомобиль, и водителя. После недолгих переговоров, массивные стальные ворота поехали в сторону.

Из домика выкатился ещё один, парень лет двадцати, весь как на пружинках, и тоже с помповым ружьём наперевес. Пожилой покачал головой и слегка покрутил пальцем у виска. Смутившись, молодой заскочил обратно, выбежал назад уже без оружия и помчался к припаркованному за воротами пикапу с надписью «SITE SECURITY». Автомобиль заурчал двигателем и замигал оранжевой мигалкой. Пожилой охранник что-то сказал Павлу и потопал к пикапу, сбивая по дороге снег с сапог.

— Едем на нефтеналивной, — перевела Леся, обернувшись к задним сиденьям, — Заводской врач на работу ещё не вышла, но медик уже на танкере.

У нефтеналивного пирса, одиноко ошвартовался старенький нефтяной танкер ледового класса, «Академик Доллежаль». Его огромных сестрёнок – танкеров для перевозки сжиженного газа, – сегодня в заливе не было.

Молодой охранник выскочил из пикапа и помчался к трапу. Под сапогами загремели стальные решётки настила. Леся и Павел тоже вышли из машины. Я открыл дверку и ступил на промёрзший асфальт, всё ещё плохо понимая ситуацию. Пожилой охранник деловито, но степенно обошёл «Исудзу» и распахнул дверь багажного отсека. Видно, пожилой – человек обстоятельный и никогда никуда не торопится, но всё само-собой получается у него быстро и с первого раза. Охранник приподнял куртку НХЭЛ. Я увидел, как напряглось его лицо.

— Плять![87] — сказал он коротко. Из моего более чем скромного набора русских слов, я понял, дело плохо. Леся кинулась помочь, но пожилой мягко выставил ладонь, запрещая прикасаться к Софи.

Охранник двинулся к пикапу, махнув Павлу следовать за собой. Из кузова мгновенно извлекли оранжевые пластиковые щит-носилки, – нам такие показывали на учениях по спасению на море. Пристроив эту штуковину у задней дверцы «Исудзу», Павел и охранник вместе подняли Софи и осторожно опустили её на щит. Охранник заменил курку на блестящее спасательное одеяло и зафиксировал Соф ремнями. По настилу нефтеналивного пирса уже гремели сапоги двух бегущих. Вернулся молодой охранник, а с ним мужчина лет тридцати, в тёмно-красном комбинезоне и в белой каске с эмблемой пароходной компании. Из-под каски умно блестели очки в золотистой тоненькой оправе.

— I am a ship doctor,[88] — произнёс очкарик, нарочито налегая на последнее «эр», как делают иностранцы, стараясь передать американское произношение.

Пожилой охранник что-то сказал врачу по-русски. Теперь пришла очередь доктора говорить «плять!»

— Несём девушку в изолятор, — сказал мне врач по-английски, — Беритесь за ручку слева сзади. Поднимаем по моему счёту «три». Идём короткими шагами, и не в ногу. На трапе осторожнее – там лёд. Раз. Два. Три!

Два охранника, Павел и я подняли носилки. Я вдруг опомнился: как же Натали? Но левая задняя дверь «Исудзу» уже была открыта, а младшая дочь бочком сползала с сиденья.

— Пап, неси Соф на баржy, – сказала она.

— Не баржa, а танкер, — автоматически поправил я.

— Ладно – на танкер. Я заберу чемодан, — Нэт встала, широко расставив ноги, поджимая голые пальчики на испещрённом отблесками льдинок асфальте.

— Как же ты пойдёшь?

— Не волнуйся, пап. Чемодан на колёсиках и не тяжёлый.

— Двинулись, — поторопил корабельный врач. Наша четвёрка, делая короткие шажки, чтобы не поскользнуться, направилась с носилками к пирсу.

Примерно через час всё утряслось, если считать наше состояние хоть в чём-то приемлемым. Я сидел на вращающейся табуретке с кружкой растворимого кофе в руках. Натали – на койке, завёрнутая в одеяло, и тоже с кружкой, только ей дали горячий шоколад вместо кофе. Софи, после обезболивающего укола, спала на второй койке.

Корабельный врач открыл ключом шкаф, и наполнил мензурку из химической бутылки, — Хотите спирту в кофе?

Я отрицательно покачал головой. Доктор выдохнул и опрокинул мензурку себе в рот. Пару секунд постоял, крепко зажмурившись, потом вдохнул, утёр тыльной стороной ладони слезинки с глаз и потянулся за стаканом воды.

— Вообще-то я трезвенник, – сказал он, отодвигая опустошённые мензурку и стакан, — Но сегодня… Вы уж меня простите. Первый случай вагинального инородного объекта в моей практике. Видите, как руки трясутся?

В НХЭЛ правила жёсткие. Употребил алкоголь на работе – увольнение на месте. В курсе ли добрый доктор, этот вице-президент уже никого уволить не может?

— Как оцениваете состояние Софи?

— Состояние нормальное. Хотя, что может быть нормального в изнасиловании, да ещё бутылкой? Но с хирургической точки зрения, ей относительно повезло. Кровотечения из матки нет, а colporrhexis, то есть разрыв влагалища – небольшой. Я наложил семь скобок.

— Когда мы сможем ехать?

— Дайте дочери ещё часок полежать, – и прямиком в больницу. Ультразвук обязательно, потом – к гинекологу и к хирургу. — Он наклонился ко мне через стол и добавил шёпотом, чтоб Нэт наверняка не услышала, — И психиатра хорошего найдите непременно! Да, ещё вот, — он пододвинул ко мне две коробочки, — Антибиотик широкого спектра. Обе дочери пусть принимают по одной капсуле четыре раза в день, всего пять дней. Только…

— Что только?

— У этих таблеток… срок годности вышел. Рецепт-то я выписать не могу. В России нужны специальные бланки, а здесь танкер, а не поликлиника. Как доберётесь до больницы, покажите коробочки и попросите выписать рецепт на такие же таблетки. О-кей?

— А почему у вас на борту – просроченные медикаменты?

— По вашему приказу, мистер Смайлс.

— То есть? Я ничего такого не приказывал!

Врач покраснел: — Раньше мы меняли препараты перед каждым рейсом. В порт приходила машина с аптечного склада. Забирали старые медикаменты и выдавали новые. Лекарствам разве не всё равно где лежать три или четыре недели: у меня в холодильнике или при той же температуре на аптечном складе? А взятые с судов лекарства та машина везла в областную больницу – для немедленного использования. Для больницы выходило дешевле, а в судовых лазаретах – всегда свежие медикаменты.

— Логично. А сейчас разве не так?

— С августа прошлого года НХЭЛ отказалась от услуг аптечного склада. Копейку бережём – рубль теряем. Дальше – хуже! Давеча Промедол запретили! Борьба с наркотиками, говорят. Сдать всё наркосодержащее на берег! А я не сдаю. Хоть сажайте меня! Вот прикиньте: идём через океан, на полпути между Японией и Гавайи. Бац! У матроса – перелом бедра. До точки, где можно принять на палубу вертолёт, – девяносто часов, самым полным ходом. Чем я человека буду спасать, а? Ибупрофеном? Аспирином? Спиртом? А вот если бы я сдал наркотики, как предписано, ваша дочка так бы и лежала сейчас – с бутылкой из-под вискача между ног!