Фридрих Незнанский - Имя убийцы

• Название: Имя убийцы
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: ООО «Издательство Астрель», ООО «Агентство «КРПА Олимп»
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-26069-8 (Астрель), 978-5-7390-2363-6 (Олимп)

В провинциальном городке происходит серия загадочны убийств. Исчезает известный в столице генерал Бекасов. В прокуратуре гибнет свидетель. Под подозрением — работники милиции, сотрудники ФСБ и даже районный прокурор Турецкий, взявшийся за сложное, запутанное дело, сам попадает в ловушки, из которых с каждым разом все сложнее выпутываться. События обретают сюрреалистический характер и далеко не все, что происходит, является тем, чем кажется. Турецкий не сомневается, что все убийства взаимосвязаны но он не может найти даже намека на эту связь. Единственный выход — подставить под удар себя и попасть в сеть, расставленную убийцей.

---

— Чего уставился?

— Ничего, — пожал плечами Турецкий — Приятно смотреть на наше растущее благосостояние.

— На себя посмотри… Прости, Александр, но я достаточно ясно выразился.

— Между прочим, не имеешь права…

— О каких правах ты говоришь? Генеральный давит, как бульдозер. Следственная группа расписалась в бессилии. Посылать вторую группу? А где нам взять столько Шерлоков Холмсов? У нас сплошные доктора ватсоны. Положение осложняется тем, что вдова Бекасова, Анастасия, и супруга нашего генерального являются по жизни подругами. Анастасия поплакалась жене генерального, та воздействовала на мужа. Итог понятен — с потолка поступил грозный приказ: расследованием должен заняться лучший сыщик Москвы, и неважно, состоит ли он на государственной службе или является частником. Испортить жизнь можно любому. Равно как улучшить. Прости, Саня, я вспомнил о тебе. А теперь можешь возмущаться.

— Вот спасибо огромное, Константин Дмитриевич, — Турецкий не поленился, выбрался из кресла, отвесил поклон до земли. — За доверие, за то, что не даете заскучать. Как бы мы жили, если бы в лучшие моменты жизни вы не вспоминали о нас?

— Поезжай. Лучше не затягивай, сделай это прямо сегодня. Посмотришь, чего там наработала следственная группа, дашь ей пинка.

— Да кто же мне позволит! Я никто, ты забыл? Меня и в прокуратуру не пустят — не то, что позволят прикоснуться к святая святых — уголовному делу, не говоря уж о том, чтобы дать кому-нибудь пинка! Или у тебя в рукаве припасено рекомендательное письмо капитану королевских мушкетеров? Так с этим письмом только в туалет сходить…

Меркулов терпеливо ждал, пока закончится буря. По мере ее затухания выкурил еще одну сигарету.

— Ты закончил? Теперь слушай. О твоем прибытии прокурора Сыроватова известят уже сегодня. Ему не нужно скомпрометированное учреждение, руководимое им же. Тебе окажут все возможное содействие. Соответствующие инструкции получит и милицейское руководство. Если будут инциденты — смело ссылайся на генерального. Не поможет — воспользуйся парой телефонных номеров, которые ты знаешь. Если убийца сам прокурор — не смущайся. Поступай так, как велит закон. Хотя не думаю, что этот запуганный человечек способен кого-то убить. Теперь о приятном. Голованов не зря выглядел таким мрачным и потрясенным. Я поговорил с ним. До отъезда получишь командировочные в размере оклада, зарплату за текущий месяц, а также моральную компенсацию — в размере двух минимальных месячных зарплат. Надеюсь, это утешит тебя?

— С трудом, — проворчал Турецкий. — Это не повод пуститься в пляс. И нисколько не меняет дело! Признайся честно, Костя, — он опустил очки на нос и уставился на Меркулова иронично-прожигающим взглядом, — почему ты решил подставить именно меня?

— Стыдно признаться, — пожал плечами Меркулов, — но ты лучший. И почему я об этом вынужден говорить?

Он остановил машину в двух кварталах от агентства «Глория», вблизи оживленного перекрестка, прогулялся до киоска за минеральной водой. Задумчиво прошелся взглядом (будто пальцем по батарее) по привлекательной шеренге пивных бутылок, мысленно прочел народную пословицу «Любишь кататься, не вздумай похмеляться», поборол искушение, вернулся в машину. Сидел, откинув голову, врачуя расшатанную нервную систему, смотрел из-под прикрытых век, как проносятся по лужам грязные машины, окатывая ни в чем не повинных граждан. От заднего крыльца ресторана «Харакири» отъезжали легковушки, спеша доставить заказы голодным москвичам (интересно, основатели этой пищевой сети знали какое-нибудь другое японское слово?). Из школы для одаренных детей за высокой решетчатой оградой вывалила на перемену толпа учащихся. Глубокая тайна, видать, есть, почему из сотен одаренных мальчишек и девчонок вырастают сотни бездарных мужчин и женщин…

Ирина не звонила, вероятно, обиделась. Хотя, если вдуматься, ничего предосудительного он вчера не совершил. Сидел в каком-то баре до двенадцати ночи, явился домой, распространяя амбре, тихий, никого не оскорблял, не буйствовал, свернулся калачиком на краешке кровати. Кто бы объяснил ему, что такое с ним опять творится? Надоели похожие дни? «Завтрашний день будет таким же, как сегодня. Жизнь проходит, пока мы готовимся жить». Жалко Ирину, за что ей с ним такие мучения?

— Вот уж воистину… — прокряхтел Турецкий, вытаскивая из глубин плаща телефон. — Мужчина создан для женщины, чтобы ей жизнь медом не казалась.

Ирина отозвалась. Голосок ее звучал достаточно ровно, нейтрально — и не друг, и не враг…

— Ну, здравствуй, герой моего кошмара, — однако нет, насмешливые нотки в ее голосе все же звучали.

— Ты можешь говорить?

— Могу, — подтвердила Ирина. — Могу даже слушать. Ты хочешь что-то сказать?

— Хотел, — вздохнул Турецкий, — да вот теперь даже не знаю… Ты как?

— Сан-суси.

— Знакомое слово.

— Без забот. Сейчас у меня перерыв. А после перерыва — беседа с очаровательным мальчиком, который придушил своего дедушку. Мне нужно хорошенько отдохнуть, набраться сил. Самое интересное, что мальчик действительно хороший, просто временами в него вселяется бес. Что с нами происходит, Саша?

— Я, кажется, виноват, — пробормотал он. — Только не говори, что между нами снова выросла стена.

— Запомни, — назидательно сказала Ирина, — самые прочные стены строят не из камня и бетона, а из непонимания.

— Я знаю, — вздохнул Турецкий.

— И перестань себя искать в этом мире. Нельзя объять необъятное. Чем больше нужно составляющих для счастья, тем меньше вероятность, что они образуют единое целое. Ты сегодня туго соображаешь?

— Да нет, я не тупой, — улыбнулся Турецкий, — просто у меня индивидуальная скорость восприятия знаний. Прости, но вечером меня не будет. А также не будет меня завтра, а возможно, и послезавтра. Заеду домой, соберу вещи.

— Ну что ж, понимаю, работа есть работа, — неуверенно сказала Ирина. — Нам ли быть в печали? Без расставаний не было бы встреч, правда, Шурик?

— Не разделяю твоего оптимизма. Если испытываешь сомнения в моей порядочности, позвони вечером Меркулову, он подробно распишет, куда меня послал. Он всерьез считает, что это дело государственной важности.

— Подожди, — забеспокоилась Ирина. — Если все так серьезно… я не хотела тебя расстраивать…

— Справлюсь, — самоуверенно заявил Турецкий. — Пару дней подышу свежим воздухом. Ты знаешь, на природе так хорошо.

— Знаю, — подтвердила Ирина. — В голову лезут навязчивые мысли, которые хочется осуществить с первой встречной… Прости, ничего личного, я просто шучу. Не забудь дома поесть, накорми кота — я забыла это сделать, и возьми с собой какие-нибудь теплые вещи.

— Возьму, — засмеялся Турецкий. — Некоторая противоречивость нашего климата видна уже прямо из машины. У меня на антресоли имеется тревожный чемоданчик. Он всегда готов — вдруг завтра в поход?

— Удачи, детектив, — напутствовала на прощание Ирина. — Я знаю, ты справишься. Ты же лучше всех…

Почему он должен куда-то спешить, лезть из кожи, нестись, задрав штаны? Он тоскливо мялся посреди комнаты, в которой давно пора все менять, вспоминал, куда он дел свой тревожный чемоданчик (на антресолях его почему-то не было). Пушистый Тихон полутора лет от роду — серый, пушистый, с белым потешным пятном на носу — увивался вокруг ног, в надежде задирая голову.

— Ну, давай ты еще скажи, что я лучше всех, а то давно мне об этом не говорили… — Он ногой отправил кота под кровать, пошел на кухню. Ссыпал корм в миску — подлетел домашний мерзавец, топая, как лошадь, оттолкнул, жадно зачавкал. Турецкий посмотрел на часы, взялся за уборку. Ведь уборка в доме, что ни говори, тоже один из способов ухаживания за любимой женщиной.

Однако перед смертью не надышишься. Вздохнув, он бросил это неугодное дело (есть жена — эффективное чистящее и моющее средство), начал складывать вещи. Драгоценный чемоданчик обнаружился на лоджии в шкафу — весь покрытый зеленью и с заклинившим замком. Чертыхнувшись, он отправился искать сумку.

— Забыл тебе сказать, — позвонил Меркулов, — ты всегда можешь рассчитывать на безвозмездную помощь нашей славной прокуратуры. Вертолет не обещаю, но если потребуется группа захвата, так и быть, телефонируй.

— Я не понял, ты издеваешься? — возмутился Турецкий. — Какая группа захвата? Пока работники вашей славной прокуратуры доберутся до Мжельска, на Земле наступит новый ледниковый период. Ты бы не портил настроение окончательно?

— Ладно, работай, — добродушно разрешил Меркулов. — По пустякам тревожить не станем. Надеюсь, ты уже проехал Волоколамск?

— Да иди ты… — Турецкий бросил трубку.

Порой возникало непреодолимое ощущение, что город Москва — это сам земной шар. Бесконечные перекрестия, забитые транспортом, развязки, тоннели, дома, дома, бессмысленная суета так называемой цивилизации. По Ленинградскому проспекту тащились с такой скоростью, что быстрее бы проехал инвалид на коляске. Волоколамское шоссе было менее загруженным, а к самому Волоколамску он подъехал в три часа дня. Перекусил бутербродами, поехал дальше. По мере отдаления от Москвы крепла подавленность, желание повернуть обратно становилось идеей-фикс. Не арестуют же его, в конце концов! На окраине Зубатова кончился бензин — первое мистическое событие, с которым он столкнулся в этом странном деле. Он точно помнил, что на днях заправлял полный бак. На заправках, конечно, не доливают, но чтобы с таким молодецким размахом… Машина встала на мосту через худенькую Зузаву. С ревом, едва не сбросив его с моста, промчался дальнобойщик. Отплевавшись, он подошел к перилам, свесился вниз. Берега реки представляли печальное зрелище: понурые худосочные камыши, голые обрывы с пучками недоразвитой зелени. Он махнул рукой, останавливая пожилого аборигена на старом «Москвиче» — выразительно показал на трос и сто рублей денег. Сумма оказалась достаточной, чтобы местный житель согласился дотянуть его до ближайшей АЗС. Забрал трос, побрел цеплять.