Борис Башилов - Когда диавол выступил без маски в мир (Деятельность масонства в эпоху возникновения Ордена русской интеллигенции

• Название: Когда диавол выступил без маски в мир (Деятельность масонства в эпоху возникновения Ордена русской интеллигенции
• Автор: Борис Башилов
• Жанр: История

---

Через несколько недель после этого многозначительного приказа-поздравления Луи-Наполеон совершил государственный переворот и объявил себя Императором Франции. Тарле в томе I «Крымской войны» дает такую оценку морального облика Наполеона III: «…он — упорный честолюбец и властолюбец, абсолютно лишенный каких-либо моральных сдержек в основных целях, в конечном счете всегда эгоистических, что он без малейшего труда пойдет на любой самый бессовестный обман, на самое обильное кровопролитие, на самую явную и наглую демагогию, если она в данный момент полезна для него, и что он не задумается пустить в ход все средства полицейского террора и военный персонал, — в этом ни тогда, ни позднее ни у кого не было сомнения» (том I, стр. 130). Моральное качество окружающих Наполеона III лиц, в большинстве случаев масонов были не лучше. «…Его помощники, — пишет Тарле, — сторонники, клевреты, труппа смелых, энергичных, способных, абсолютно бессовестных политических авантюристов, окружавшая его, все эти люди только помогшие ему внезапным нападением уничтожить республику и захватить бесконтрольно власть над Францией, составляли так сказать, главный политический штаб и были тогда непосредственной его опорой» (т. I, стр. 132).

На другой день после переворота 2 декабря (1852) «Великий Восток Франции» провозгласил своим великим мастером принца Люсьена Мюрата — двоюродного брата Луи-Наполеона.

VII

Застрельщиком борьбы за уничтожение России была Англия, в которой в то время находился центр мирового масонства, перешедший в наши дни в США. Главным руководителем политического наступления на Россию был лорд Пальмерстон, бывший в то же время одним из главных руководителей английского масонства. Русский дипломат Поццо ди Борго, так характеризовал деятельность Пальмерстона против России в 1832 году: «Он не останавливается ни перед каким средством: пути кривые и извилистые, клевета, умолчание, запирательство — все он считает пригодным. Россию он считает главным тормозом для осуществления своих разрушительных и безрассудных проектов (Ф. Мартене. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами, том XII, стр. 201).

Вскоре после того, как Луи-Наполеон стал императором Наполеоном III, в Париж приехали английские банкиры. Возглавлявший делегацию банкиров лорд — мер Лондона, вручил Наполеону III благодарственный адрес за «восстановление порядка». Адрес был подписан 4000 английских банкиров, промышленников и коммерсантов, многие из которых были или масонами или евреями, или тем и другим вместе. Все симпатии английского капитала были на стороне Франции, которая намечается масонами, как орудие борьбы против России.

Дипломаты различных государств немедленно начинают плести дипломатическую паутину, цель которых поссорить Николая I с Наполеоном III. Прусский посол убеждает Николая не именовать Наполеона III «братом», заверяя, что ни Пруссия, ни Австрия тоже не будут именовать его так. О том же самом писал австрийскому послу в России и австрийский министр иностранных дел. А немного спустя прусский король и император Австрии назвали в своих грамотах Наполеона III «дорогим братом», поставив Николая I в неловкое положение. «К сожалению, Пруссия, а за нею Австрия не сдержали своего обещания, — писал с негодованием Николай I Паскевичу, — действовать заодно с Россией по отношению к Франции. Они признали Луи-Наполеона братом, чем вновь доказали, как мало можно полагаться на их уверения. Просто тошно!»

Англия затевает другую провокацию. Эбердин, английский министр иностранных дел делает вид, что Англия хотела бы выступить против Франции вместе с Россией, и что она, де, только из страха признает Луи-Наполеона императором, так как боится нападения французов. Но все это были только звенья одной и той же провокации, цель которой столкнуть Россию с европейской коалицией, боявшейся усиления России.

«Пальмерстон и руководимый им Кларендон полагали, что Николаю с каждым шагом будет все труднее сойти с опасного пути, на который он вступил, и что задача английской дипломатии заключается в том, чтобы подталкивать царя все дальше и дальше, доведя, его, наконец, до тупика, откуда выхода ему не будет» (Тарле. Крымская война. Том I, стр. 164). «Один за другим в этот критический миг до Николая из Англии доносились, спеша, соперничая друг с другом в откровенности, превосходя друг друга в дружелюбии, советы, мнения, излияния английских министров, послов, ответственных людей. И все они как бы говорили царю: «Дерзай!».

«Что означает эта ссора, — писал в Париж французский посол при баварском дворе Тувнель, — хорошо знали в Париже, если хотят довести дело до конца». (Тувнель. Николай I и Наполеон III. Париж. 1891 год. стр. 2). Граф Фитцум фон Экштедт, бывший в разное время саксонским представителем в Петербурге и в Лондоне, весьма умный наблюдатель, пишет в своих воспоминаниях: «Чтобы понять происхождение Крымской войны, недостаточно приписывать ее несвоевременному честолюбию императора Николая. Это честолюбие старательно воспламеняли и искусственно поддерживали Луи-Наполеон и его советники с самого начала рассчитывали на Восточный вопрос так, как тореадор рассчитывает на красный платок, когда он хочет разъярить животное до высочайшей степени».

Вождь консервативной оппозиции, лорд Дерби, выступая 31 марта 1854 года в парламенте говорил: «Какие бы вины мы ни нашли за русским императором, а я тут выступаю не в качестве защитника его политики, — я не думаю, чтобы мы имели какое-либо право сказать, что он обманывал Англию. Напротив, я думаю, беспристрастно, что русский император имеет гораздо больше причин утверждать, что он введен в заблуждение поведением британского правительства». «Даже узурпатора Бонапарта, задувшего 2 декабря 1851 года, французскую республику, пишет Тарле, — революционеры Франции и всей Европы меньше боялись и не так яростно ненавидели, как Николая. Подавление венгерской революции войсками Паскевича в 1849 г. еще стояло у всех перед глазами и взывало к отмщению. То, что самый грозный враг освобождения народов от абсолютизма и от феодальных пережитков находится в Петербурге, являлось в годы, предшествовавшие взрыву Крымской войны, повсеместно признанной аксиомой» (Тарле. Крымская война). А в «Истории СССР», изданной Учпедгизом в Москве в 1947 году находим следующее любопытное признание: «Разгром Венгрии означал… что русский царь стал решающей силой в европейской политике. При его содействии после подавления Венгерской революции победила контрреволюция в Пруссии. Австрии и Франции. Вернувшись в Германию в период революции 1848 года, Маркс и Энгельс неустанно призывали все революционные и демократические силы Европы к борьбе против русского царизма, ибо победа европейской революции была невозможна без разгрома крепостнической монархии в России». (Ч. II, стр. 185).

VIII

Русским и иностранным масонам и кругам духовно связанным с масонством, и в первую очередь Ордену Русской интеллигенции, конечно, не могла нравиться позиция занятая Накопаем I по отношению к масонству. Николай I и Россия были расценены масонами, как «Враг № 1». И как только Накопай I был занесен в черные списки мирового масонства, как враг номер первый, против него и против России в иностранной прессе началась ожесточенная клеветническая кампания не стихающая до наших дней. В этой клеветнической кампании приняли активное участие самые различные круги: масоны, государственные деятели и политические круги, так или иначе, связанные с масонством, социалисты, только что появившиеся на свет коммунисты, анархисты, творцы «научного коммунизма» Карл Маркс и Энгельс, и создатели духовного заместителя русского масонства Ордена Р. И. — А. Герцен, М. Бакунин и В. Белинский.

«Идейная борьба» началась с беззастенчивой клеветы по адресу Николая I, России и Русского народа. Россию, и все в ней существующее, политические враги Николая I пытаются всячески опорочить и дискредитировать в глазах европейского общества. Для этого в Россию посылаются специальные эмиссары вроде потомка французских якобинцев — маркиза де Кюстин. Маркиз де Кюстин был радушно принят Николаем Первым. Ему была дана возможность увидеть в России все, что ему хотелось и за все это он заплатил циничной, преднамеренной клеветой по адресу России, Императора Николая, православия, характера русского народа.

Этот наглый французский циник, сознательно писавший о России и русских только все плохое, писал про русских, что «они обладают ловкостью во лжи, естественностью в фальши, успех которой возмущает настолько же мою искренность (?), насколько меня ужасает». Об искренности же самого Кюстин можно судить по следующему случаю. При личных встречах маркиз де Кюстин очень грубо льстит Императору. После беседы с царем в Михайловском дворце, Кюстин пишет, что он уехал с бала в «восторженном настроении». Передавая содержание другой беседы де Кюстин пишет: «Эффект, который он на меня произвел, был очень большим, я чувствовал себя покоренным: благородство чувств Императора… искренность его слов… Сознаюсь, я был поражен». В третьем случае он пишет, что «Этот крик человеколюбия, вышедший из души, которой все способствовало, чтобы возгордить ее, внезапно растрогал меня». А после «восторженный», «пораженный» маркиз писал, что великий князь Константин на одном приеме, не сказав ни слова приблизился к нелюбимому им генералу и не делая ему ни малейшего замечания, совершенно спокойно проткнул ему ступню своей шпагой». Генерал остается «смирно» и даже стона не вырывается из его груди: его уносят. когда великий князь выдернул свою шпагу».