Джон Толкин - Хроники Средиземья

• Название: Хроники Средиземья
• Автор: Джон Толкин
• Издательство: Астрель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-271-46193-4

Перед вами - уникальная книга. В ней под одной обложкой собран весь цикл о Средиземье - от "Хоббита" до "Сильмариллиона". Полная история Средиземья от "первых звуков музыки Эру" до отплытия Фродо из Серебристой Гавани - история, без которой не обойтись ни одному настоящему поклоннику профессора Толкина.

Три основных произведения из цикла «Легендариум Средиземья».

Содержание:

Хоббит, или Туда и обратно (Перевод: В. Тихомиров, К. Королев)

Властелин Колец (Перевод: А. Кистяковский, В. Муравьев)

Сильмариллион (Перевод: Н Эстель) 

---

— Я уж и так промедлил, а время не ждет, — сказал Гэндальф. — Да и рассказов тут хватит на год с лишним.

— На год с лишним не надо, а полчаса можно, — попросил Гимли. — Расскажи хотя бы, как ты разделался с Барлогом.

— Не именуй его! — Гэндальф вздрогнул, лицо его мертвенно посерело, и он застыл в молчании. — Падал я очень долго, — наконец выговорил он, припоминая как бы через силу. — Я очень долго падал, а тот падал вместе со мной и опалил меня своим огнем до костей. Потом нас поглотили черные воды, и замогильный мрак оледенил мое сердце.

— Бездонна пропасть под Мостом Дарина, и несть ей меры, — глухо произнес Гимли.

— Она не бездонна, она лишь неимоверна, — сказал Гэндальф. — И, однако ж, я достиг ее дна, последней каменной глуби. Но он был со мной; лишившись огня, он сделался скользким и могучим, как огромный удав.

И там, в заподземном глухом тупике, мы продолжали бой. Он сдавливал меня змеиной хваткой, а я разил его мечом, и он бежал от меня по извилистым узким проходам, не кирками народа Дарина прорубленным, о Гимли, сын Глоина. Так глубоко не забивался ни один гном; каменные корневища гор источены безымянными тварями, неведомыми самому Саурону, ибо они древнее его. О тамошнем кромешном ужасе я молчу, чтоб не омрачить дневной свет. Выбраться оттуда я мог лишь вслед за врагом, я гнался за ним по пятам, и волей-неволей он вывел меня наконец к потайным ходам Казад-Дума: вверх и вверх вели они, и мы очутились на Бесконечной Лестнице.

— О ней уж и память изгладилась, — вздохнул Гимли — Одни говорят, что это сказка, другие — что Лестницу давным-давно разрушили.

— Это не сказка, и давным-давно ее не разрушили. В ней много тысяч ступеней, и винтом восходит она от каменных подземелий к Башне Дарина, вытесанной в остроконечной скале, вершине Зиракзигила, иначе Среброга, Келебдора по-среднеэльфийски.

Там, за одиноким окном, прорезью в оснеженном льду, был узкий выступ, точно орлиное гнездовье над мглистым покровом гор. Сверху ярилось солнце, внизу залегли облака. Я выпрыгнул наружу вслед за ним, а он вспыхнул огненной головней. Ничьи глаза не видели этого Поединка на Вершине Вершин, а то бы песни о нем, может статься, пережили века. — И Гэндальф вдруг рассмеялся. — Но о чем тут слагать песни? Издали заметили только страшную грозу на вершине Келебдора — грохотал, говорят, гром, и молния за молнией разрывались лоскутьями пламени. Может, для песен и этого хватит? Дым стоял над нами столбом, клубился смрадный пар, сыпалось ледяное крошево. Я одолел врага; он низвергся с заоблачных высот, в паденье обрушивая горные кручи. Но тьма объяла меня, и я блуждал в безначальном безвременье, путями, тайна которых пребудет нерушима.

Нагим меня возвратили в мир — ненадолго, до истечения сроков И очнулся я на вершине горы. Ни окна, ни самой Башни не было; Лестницу загромоздили груды обожженных каменьев. Я лежал один, не чая спасенья и помощи ниоткуда, на кремнистой крыше мира. Надо мною вершился звездный круговорот, и дни казались мне веками. Я внимал смутному, слитному ропоту земного бытия: предсмертным крикам и воплям рожениц, застольным песням и погребальному плачу и медленным, тяжким стонам утомленного камня. И прилетел Гваигир Ветробой; он меня поднял и понес неведомо куда.

«Ты поистине друг в беде, а я — твое вечное бремя», — сказал я ему.

«Был ты когда-то бременем, — проклекотал он, — но нынче ты не таков. Лебединое перышко несу я в своих когтях. Солнечные лучи пронизывают тебя. И я тебе больше не нужен: отпущу — и ты поплывешь с потоками ветра».

«Не надо, не отпускай! — попросил я, понемногу возвращаясь к жизни. — Отнеси меня лучше в Кветлориэн!»

«Так мне и повелела Владычица Галадриэль, высылая меня за тобою», — отвечал он.

И принес он меня в Галадхэн, откуда вы недавно перед тем отплыли. Вы знаете, время там не старит, а целит, и я исцелился. Меня облачили в белые одежды. Я был советчиком и принимал советы. Необычной дорогой пришел я оттуда и принес вам устные посланья. Арагорну сказано так:

На сумеречном Севере блесни, Эльфийский Берилл!
Друзей призови к оружию и родичей собери.
Они увидят, услышат — и откликнутся все, кто жив, —
И Серая выйдет Дружина на южные рубежи.
Тебе же сужден одинокий и непомерный труд:
Прямую дорогу к Морю мертвые стерегут.

А тебе, Леголас, Галадриэль передала вот что:

Царевич из Лихолесья! Под сенью лесной
Жил ты себе на радость. Но потеряешь покой!
Возгласы быстрых чаек и рокот прибрежной волны
Станут тебе отрадней возлюбленной тишины.

Гэндальф замолк и прикрыл глаза.

— А мне, значит, ничего нет? — спросил Гимли и повесил голову.

— Темны слова ее, — сказал Леголас. — Моему уху они ничего не говорят.

— Для меня это не утешение, — буркнул Гимли.

— Тебе что, больше всех надо? Хочешь, чтобы она предрекла твою гибель?

— Да, хочу, если больше ей нечего мне передать.

— О чем вы там? — спросил Гэндальф. — Нет, моему уху обращенные к вам слова кое-что говорят. Прошу прощенья, Гимли! Я просто сызнова обдумывал эти два ее послания. Но есть и третье, не туманное и не скорбное.

— «Гимли, сыну Глоина, — сказала она, — поклон от его Дамы. Хранитель моей пряди, мысли мои неотлучно следуют за тобой. Да не остынет твоя доблесть, и пусть рубит твоя секира лишь то, что должно рубить!»

— В добрый час ты вернулся к нам, Гэндальф! — возгласил Гимли и пустился в пляс под диковатый напев на гномьем языке. — Ну, теперь держитесь! — кричал он, вертя топором над головой. — С Гэндальфом я, конечно, дал маху, но уж в следующий раз рубанем кого надо на славу!

— Следующего раза недолго ждать, — пообещал Гэндальф, вставая с камня. — Что ж, поговорили — и будет с нас на первый случай. Пора в путь!

Он снова завернулся в свою ветхую хламиду и пошел первым. Молча и быстро спустились они с горы, добрались до Онтавы и берегом вышли к опушке, на лужайку под развесистым дубом. Лошадей было по-прежнему не видать и не слыхать.

— Не возвратились они, — заметил Леголас. — Пешком побредем.

— Некогда мне пешком ходить, — сказал Гэндальф. Он задрал голову и засвистел так пронзительно-звонко, что все на него обернулись — неужто свист этот издал благообразный старец с пышной бородой? Он просвистел трижды; им почудилось, будто восточный ветер донес издалека ржание лошадей, и они изумленно прислушались. Арагорн лег, приложил ухо к земле и почуял дальнее содрогание; вскоре оно превратилось в цокот быстрых копыт, стучавших все четче и ближе.

— Скачет не одна лошадь, — сказал Арагорн.

— Конечно, не одна, — отозвался Гэндальф. — Одной на четверых маловато.

— Их три! — воскликнул Леголас, вглядываясь в степную даль. — Вот скачут так скачут! Да это Хазуфел, и Арод мой с ним! Но третий мчится впереди: огромный конь, я таких в жизни не видывал.

— И не увидишь, — молвил Гэндальф. — Это Светозар, вожак царственного табуна Бэмаров, такой конь в диковинку самому конунгу Теодену. Видишь, он блещет серебром, а бег его плавен, точно живой ручей! Конь под стать Белому Всаднику, мой соратник в грядущих битвах.

Так говорил старый маг, и пышногривый красавец конь на скаку появился вдали, весь в серебряных бликах. Хазуфел и Арод поотстали, а Светозар приблизился легкой рысью, стал, склонил горделивую шею и положил голову на плечо старика. Гэндальф ласково потрепал его по холке.

— Далек был путь от Раздола, друг мой, — сказал он, — но ты не промедлил и примчался в самую пору Теперь поскачем вместе и уж более не разлучимся до конца дней! Мы спешим в Медусельд, в тронный чертог вашего господина, — обратился Гэндальф к двум другим коням, стоявшим поодаль как бы в ожидании. Они понятливо склонили головы. — Время наше на исходе. Позвольте, друзья мои, мы поедем верхом, и просим вас бежать со всею резвостью. Седок Хазуфела — Арагорн, Арода — Леголас. Гимли я посажу перед собою: надеюсь, Светозару будет не в тягость двойная ноша. Тронемся в путь немедля, только напьемся воды у Онтавы.

— Теперь хоть я понимаю, что случилось ночью, — сказал Леголас, взлетев на коня. — Сначала их, может быть, и спугнули, а потом они с радостным ржанием понеслись навстречу своему вожаку Светозару. Ты знал, что он неподалеку, Гэндальф?

— Знал, — ответил маг. — Я устремил к нему мысль и призывал его поспешить, ибо вчера еще он был далеко на юге. А нынче помчится обратно — серебряной стрелой!

Гэндальф склонился к уху Светозара, и тот прянул с места, оглянувшись на собратьев, круто свернул к Онтаве, мигом отыскал покатый береговой спуск и брод, пересек реку и поскакал на юг по безлесной плоской равнине, колыхавшей от края до края серые травяные волны. Ни дорог, ни тропинок не было и в помине, но Светозар несся, точно летел над землей.