Эразм Батенин - Бриллиант Кон-и-Гута

• Название: Бриллиант Кон-и-Гута
• Автор: Эразм Батенин
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2016

Группа ученых и искателей приключений отправляется на поиски сокровищ в загадочной азиатской пещере Кон-и-Гут. В экспедиции участвует сметливый лондонский карманник Джонни Гарриман, случайно совершивший поразительное открытие… Роман Э. Батенина (1883–1937) впитал многочисленные древние легенды и поверья, связанные со знаменитой пещерой-рудником Кан-и-Гут в Ферганской долине. В издание также включен мемуарный очерк А. Палея.

---

Веселые неаполитанцы изобрели тарантеллу, мрачные абиссинцы — астрагаз, в конце концов, исключительно из-за паучьих укусов, так как через испарину тело должно освободиться от яда.

Но от каракурта Голодной пустыни смерти спасения нет. Последний танец человека тут — конвульсии.

Гигантская ящерица касаль, покрытая роговой полосатой чешуей, придающей ей сходство по узору с бенгальским тигром, бесшумно двигая, как маятником, своим саженным хвостом, стережет более мелких хищников.

Буша-джилян, сестра американской гремучей змеи, со своей тупой и толстой мордой, которой вертикальный разрез глаз придает столь гнусное злое выражение, лежит в норе своей жертвы, как всегда, не имея собственной, свивая в кольцо свой короткий, похожий на иглу, хвост.

Вдали слышны тревожащие самое сильное человеческое сердце однотонные звуки. Они протяжны, как будто жалобны, быстро следуют один за другим, замыкаясь тремя-четырьмя короткими. Иногда эту однотонность прерывают звуки горловые, на несколько тонов ниже, которые наш алфавит может изобразить, как нечто среднее между «о-о-ун — ху-аб — вау-гао-гао». Эти звуки то короткие и отрывистые, то длинные и протяжные, в них слышатся и жалоба и угроза.

Стенание, ворчание, хрипение, вой и фырканье прерываются как бы сухим кашлем.

Приближается тигр.

Пылкий, смелый, хитрый барс в роскошном пушистом мехе кремового цвета, с черными кольцами, опускает свой длинный хвост и сворачивает в сторону, чтобы не встретиться с высокомерным двоюродным братом, не признающим своего с ним родства. Могучий исполин-слон, которого природа за его силу наградила большим добродушием и умом, лишенный страха перед самим львом, подымает хобот и трубит, возвещая тигру о своем приближении и нежелании встречи: он не любит крови и тихо уходит к своему стаду. Свирепейший из всех наземных существ, самый страшный из всех зверей, самый глупый и самый злой — носорог, огромное чудовище, кожу которого, похожую на броню, с успехом противостоящую пуле и стали, не берут ни зубы льва, ни когти тигра, — прекращает свой стремительный бег, поднимает свою страшную морду, снабженную костяным стилетом, и обнюхивает воздух. Дикие мощные быки разных пород, которые иной раз один на один справляются со львом, спускают рога навстречу кашляющему врагу задолго до его появления. Только умная пантера, со своим чудесным гибким телом, одна бесшумно продолжает свой путь, — тигр дружит с ласковой хищницей.

— Мирза Низам! Я боюсь за…

— Будь спокоен, — ответил старик гонцу, прибывшему с известием из далекого Белуджистана на своем беговом верблюде. — Твой верблюд под надежной охраной. Еще не было случая, чтобы тигры причинили нам зло.

— Я переведу его ближе к огню.

— Зачем? Но если ты беспокоишься…

Мирза Низам взял тростниковую палочку, приложил к ней губы и издал протяжный пронзительный свист.

Тотчас выросла перед ним обнаженная до пояса рослая фигура рокандца.

— Саид-Али! Спусти гепардов! Пусть ночь успокоится. Наш гость боится за своего верблюда. Утром дай им вареной баранины и хлеба с молоком вдвое против обыкновенного. Завтра праздник!

Рокандец приложил руку к сердцу, наклонил голову и, медленно отступив назад, повернулся и с быстротой порыва ветра исчез во мраке.

Прошло несколько минут. Вдруг сидевший у костра вестник встрепенулся. До его слуха, развитого, как у всех, живущих в пустынных местах, донесся неясный шум… И вот внезапно, тут и там, замелькали низкие прыгающие тени, и он увидел туманные очертания каких-то зверей, которые неслись мимо него в темноту.

— Что это? Мирза Низам! Что случилось?

— Как у вас жеребцы стерегут, ходя на веревке, привязанной за шею, словно сторожевые псы, ваших жен и детей, когда вы в отлучке, так стерегут нас гепарды от нечаянного нападения, — будь то люди или животные — безразлично. Вот смотри!

Вестник невольно вздрогнул, но овладел собою, овладел быстро, как человек, жизнь которого полна подстерегающих его опасностей.

Один из зверей эластичным движением, плотно прижавшись к земле, подполз к мирзе Низаму и затих в ожидании, подогнув под себя свои длинные ноги. Светящиеся зрачки его круглых глаз, окаймленных черными браслетами с большими чернильного цвета зигзагами на углах, были внимательно устремлены на старца. В них виднелись преданность и желание понять, какой услуги от него ждут.

— Ты видишь, сын мой, он не боится даже огня, — произнес мирза Низам и ласково провел ладонью руки по блестящей на свету от костра шерсти, — он не боится огня, потому что он умнее льва и смелее тигра, он только слабее их и не умеет воровски лазить по деревьям, как последний, но зато на бегу он машистее борзой собаки.

— Ты сам его вырастил, мирза Низам?

— Да, сын мой. Я сам его вырастил, сам его выкормил… Он совсем ручной. Как сокол. Ведь его удерживала до сих пор тонкая веревка, которую ему и в голову не приходило перегрызть.

— Гарра! — позвал он гепарда.

Тот оскалился и длинным жестким языком лизнул ему руку.

— Видишь, он как малый ребенок! Бараны и птицы бродят около него в Кон-и-Гуте, но он даже и не взглянет на них. Все гепарды у нас такие. Попадаются злые и трудно приручаемые, — иной раз надсмотрщик жалеет, что у него нет кнута из гиппопотамовой кожи, — но мы добиваемся лаской большего, чем наказанием. И, в конце концов, все они приручаются.

— Неужели?

— Да. Но ты только посмотри на моего Гарра, когда он увидит тигра! Тут он весь преображается… Глаза его выступают из орбит, грива поднимается дыбом, он начинает фыркать и… без оглядки, мужественно бросается на врага даже в том случае, если он один, а тигров двое.

— Значит, он самый смелый из зверей?

— Конечно! Гепарды отличаются непревзойденной дерзкой отвагой. Знаешь, когда Гарра особенно страшен? Когда он сбит своим сильным противником с ног и брошен на землю. Вот когда. О! Гарра бывал не раз в переделках! Лежа на спине, он рвет врага когтями своих четырех лап и, не обращая внимания на раны, с бешеным остервенением кусает тигра, пока тот не оставляет его и убегает, или пока не падает с прокушенным горлом.

Белуджистанец с удивлением посмотрел на Гарра. Тот как будто понял, что говорят о нем. Он подтянул еще ближе к огню свое огромное тело и, положив свою страшную и вместе красивую голову на колени мирзе Низаму, лизнул его прямо в лицо.

— Погладь его, чужеземец, не бойся, и он станет твоим другом.

Раздалось глухое мурлыканье, пересыпанное щелканьем страшных зубов. Гарра потянулся, протянул лапы и обнажил когти.

— Его зубы и когти, — сказал мирза Низам, поглаживая одной рукой свою длинную белоснежную бороду, а другой лаская Гарра, — не так остры, как у тигра, но зато и раны, которые он наносит — ужасны. Он давит и рвет мясо врага, а не только его кусает и царапает.

— Неужели он одолевает тигра?

— Не всегда. Бывает так, что и ему попадет… Иной раз он встает с большим трудом после встряски, которую ему задает тигр. Потом оближет свои раны, почистится и замурлыкает, словно и не случилось ничего особенного!

— Так и наш народ!.. — неожиданно заключил мирза Низам.

Вдали снова послышалось сухое покашливанье бродившего вокруг хищника, по-видимому, уже почуявшего выпущенных на него гепардов, но не желавшего расстаться с мыслью полакомиться этой ночью на кон-и-гутском становище.

— Так вот и враги нашего народа… — добавил мирза Низам, прислушиваясь к раздавшимся звукам.

Гарра, успокоившийся было на своем месте, вскочил и заворчал, весь насторожившись.

Мановением руки мирза Низам отпустил его к стае. Легкими прыжками, снявшись с места, как птица, гепард умчался.

— У меня таких зверей, как Гарра, больше, чем людей…

— Гепарды заменяют вам на охоте ружья? Вы бережете патроны?

— Мы бережем патроны.

— Но, если у вас их мало, то…

— У нас их много, — перебил белуджкстанца мирза Низам, — может быть, больше, чем золота…

Мирза Низам поднял свою голову, увенчанную белоснежной чалмой, взглянул на необъятную черную чащу неба и протянул руку на запад.

— Я берегу их для тех двуногих хищников, которые придут оттуда… Сын мой, не ты ли первый принес мне это известие?

Оба собеседника замолчали и погрузились в свои думы. Первым прервал молчание белуджистанец.

— Ты словно сказал, отец мой, что знаешь начальника тех, кто придет сюда?

Старик нахмурился.

— Что это за человек?

— Я хорошо знаю его. Больше того. Я люблю его, как брата, — со вздохом произнес мирза Низам.

Белуджистанец сделал знак удивления.

— Ты любишь и почитаешь его?! За что? Ведь он наш враг, отец?

Мирза Низам ответил не сразу. Было видно по его лицу, что на него нахлынул рой воспоминаний.

— Если тебе придется узнать его, ты тоже его полюбишь и будешь почитать, хотя бы он и был твоим врагом, — сказал мирза Низам.