Луиза Леонтиадес - Обмен мужьями Правдивая история нестандартной любви

• Название: Обмен мужьями Правдивая история нестандартной любви
• Автор: Луиза Леонтиадес
• Издательство: Thorntree Press, LLC
• Жанр: Современные любовные романы
• ISBN: 978-0-9913997-3-4

---

Мой муж в то время был занят тем, что пытался узнать поближе женскую половину пары: Елену, используя наиболее удобный для него способ связи — интернет мессенджер.

Так как ни Жиль ни Елена не работали на полный день, сообщения летали туда-сюда, и их отношения развивались в десять раз быстрее, чем мои с Мортеном. А ведь и они по обычным стандартам развивались с ураганной скоростью. Зафрендив её на Фейсбуке, я накопала там их фотографии. У Елены были струящиеся чёрные волосы, высокие скулы и искрящиеся глаза. И она была моделью.

Некоторые снимки были профессиональными, другие — вполне обычными. Но даже снимки вроде “на следующее утро” выглядели дерзко и стильно. Особенно, если сравнивать со мной — после любой вечеринки я выгляжу совершенно больной, моими волосами можно смазать несколько форм для выпечки, а круги под глазами выглядят так, будто я искусана комарами.

Ревность вовсе не зеленоглазое чудовище. Это голубоглазая английская девушка. И её зовут Луиза.

Голубоглазое чудовище

Определить степень влюблённости очень сложно, так как она нематериальна.

Так, люди часто измеряют силу любви в единицах времени. Количество времени, проводимых с человеком, может использоваться для того, чтоб подтвердить силу любви. Мы запрограммированы обществом дозировать время в соответствии с любовью. Как только мы открываем для себя уравнение время=любовь, мы требуем от своих друзей по детской площадке поклясться нам в вечной любви и забыть про всех прочих. “Ты всего лишь моя вторая подруга, но, пока у Хелен удаляют аппендикс, ты можешь две недели побыть моей лучшей подругой.”

Конечно, это редко длится долго.

Когда мы становимся старше, мы понимаем, что у нас может быть несколько лучших друзей и несколько большее количество тех, с кем мы разделяем особые интересы. И ещё больший круг знакомых. И этот баланс меняется по мере того, как люди растут и по мере этого роста меняются их приоритеты.

Этот способ мышления, однако, никогда не применяется к романтическим отношениям. Если партнёры очень везучи или очень умелы, они могут расти вместе, оставаясь в рамках пары, избавляясь от элементов своей личности, не подходящих к этим отношениям. Поддержание долговременных отношений любого рода требует компромиссов и изменений себя. Но зачастую выбор ограничен двумя вариантами. Его вариант или её. В более продвинутых отношениях возможно третье решение, то, что в бизнесе называется “выигрыш-выигрыш”. Но зачем ограничивать выбор тремя вариантами?

В свои двадцать я была совсем другим человеком, чем в свои тридцать. Я буду другой в сорок. И я надеюсь, что это будет только середина моей жизни. Но развод по прежнему стигматизирован, так как предполагается, что человека по прежнему вступает в брак на всю жизнь, сколько бы она ни продлилась: пять, двадцать или более шестидесяти лет.

Каждый брак, заканчивающийся разводом, считается неудачным. Общество настаивает на том, чтоб я отсекала части себя самой для того, чтобы год за годом соответствовать одному и тому же человеку. Иногда это подавление себя оказывается полезным и ведёт к счастью. Иногда общество вынуждает меня для блага моего брака удалить те части моей личности, которые делают меня мной.

— Она очень симпатичная, — сказала я, пытаясь, в соответствии со своими декларациями, быть полиаморной. Я игнорировала грызущий дискомфорт, появившийся в области диафрагмы, похожий на разлив кислоты.

— Удивительно! — с энтузиазмом ответил он по французски. — Выглядит чудесно. Её фотографии жгучие, просто жгучие.

Жгучие. Это слово много сказало мне. Из предыдущих разговоров я знала, что именно он имеет в виду.

— Ты имеешь в виду, что на нескольких снимках она в обуви на высоких каблуках? Но то, что она носит такую обувь, вовсе не значит, что она носит их в постели.

Сама я отношусь к типу: посмотри мне в глаза и скажи как ты любишь меня. Топтать кого-то каблуками во время секса — не мой способ выражения любви. Я немного занималась этим в начале. Ну, знаете, такая стадия отношений, когда вы пробуете новое, для того, чтоб угодить новому парню. Но это не моё. Наше так называемое решение “выигрыш-выигрыш” состояло в том, что я заставляла себя отправиться в постель в туфлях на каблуках в наши годовщины.

— Да, я понимаю, тебе очень подойдёт, если она любит такое, — сказала взрослая часть меня.

Такое! — повторило моё пуританское воспитание. Совершенно непредубеждённое.

Шлюха! — вопило голубоглазое чудовище в моей голове.

Ты плохая жена! — стучала моя совесть. Эти удары гремели в моём мозгу, откликаясь эхом по всему телу.

НЕУДАЧНИЦА! НЕУДАЧНИЦА! НЕУДАЧНИЦА!

Мы с Еленой подолгу беседовали через мессенджер. Я не подавала виду, что у меня есть сомнения. В конце концов, это было бы не полиаморно.

Но я заметила, что, почти против моей воли, она начала мне нравиться. Она была страстной и откровенной в тех областях, где я была сдержана и угрюма. Но вместе с восхищением я чувствовала какую-то извращённую обиду. Она хватала жизнь обеими руками. Почему она всегда могла высказать свою точку зрения, а я нет? Я британка. Вежливая к ошибкам. Я размышляю о “за” и “против”. Не лезу не в своё дело. Говорю “простите”, когда кто-то наступает мне на ногу. Елена участвовала в движении зелёных, требовала органической еды (и очень много знала об этом предмете). Она требовала лучшего обслуживания в ресторанах и получала его. Она ласково рассказывала пьяной девушке на улице об опасностях, которым она подвергается, провожая ту домой две мили в направлении, противоположном от её собственного дома. И вся Елена была такой. У неё было мнение по любому вопросу. И самым неприятным было то, что она всегда могла привести в его подтверждение множество исследований. А потом выйти на свой путь помощи людям, которые не могут или не хотят помочь себе сами. В сравнении с этим то, что мой муж мечтал раздеть её, было мелочью. О, да!

Я обнаружила, что я провожу много времени в ванне. Когда я чувствовала неуверенность, она успокаивала меня как суррогат материнской утробы: тёплый рай в котором я чувствовала себя спокойной и отделённой от реальности, какой бы они ни была.

Я всё сильнее влюблялась в Мортена. Я яростно любила Жиля, но Мортен как бы посыпал мир вокруг меня волшебной пылью. Я видела блеск и красоту везде, куда бы я ни посмотрела. Стояла середина ноября, и первые заморозки посыпали паутины кристалликами льда. Мир был до боли блестящим и горьким от чувства мимолётности всего сущего. Я была на вершине мира и эта высота пугала. Я спрашивала себя снова и снова: “Ты ещё любишь Жиля? Ты себя не обманываешь?”

Но если и было что-то устойчивое, это были мой муж и моя любовь к нему. Я была совершенно уверена в своей любви. Даже, если ничего другого не существовало. Впрочем, ничего другого и не существовало.

Меня успокаивала одна единственная мысль. Если он чувствует ко мне то же самое, что я чувствую к нему, это определённо значит, что можно любить и влюбиться в одно и то же время.

Но Елена не только была моделью. Было очень похоже на то, что она будет гораздо лучше подходить ему в постели. Должна ли я приложить больше усилий для того, чтоб адаптироваться к его несколько необычным предпочтениям? Почему мне не доставляет удовольствия, когда я доставляю своему мужу удовольствие таким образом? Является ли это чем-то, что я могу преодолеть? Если его потребности окажутся удовлетворены без меня, продолжит ли он любить меня? Хотеть меня?

Они должны были приехать через три недели. Время взятое взаймы. Мы с Жилем успокаивали друг друга словесно, эмоционально и физически. Наш секс никогда не был столь хорош. Мы объявили себя полиаморными… но это не чувствовалось.

— Что ты почувствуешь, если я поцелую её на твоих глазах?

— А что ты почувствуешь, если я поцелую его на твоих?

— Нельзя отвечать вопросом на вопрос!

— Хорошо. Я думаю, что я буду чувствовать себя лучше, если я поцелую его, — ответила я, целуя Жиля.

Три недели мы играли в зайца и черепаху. То один, то другой из нас вырывался вперёд в развитии отношений, но это не было соревнованиями. Ни за что.

Когда я однажды вернулась домой, Жиль приветствовал меня, восторженно пританцовывая возле шкафчика с напитками. Это выглядело так, будто намечается какое-то празднование. Но я не знала — какое.

— Я слышал её голос! — еле сдерживая себя, сказал он. Он такой приятный! Мы проговорили три часа.

— Расскажи ещё, — ответила я, опуская сумки, закрывая дверь и пытаясь успокоить сердцебиение. О чём вы говорили?

— Мы обсуждали музыку. Она сыграла мне немного из Имоджен Хип по телефону. Мне очень понравилось. И она плакала, когда я сыграл ей Blue Джонни Митчелла.

Сoup de grâce (завершающий удар, фр.). Путь к сердцу Жиля лежит не через желудок. Он лежит через Джонни Митчелла. Я почувствовала, что у меня стало одной раной больше.