Александр Белаш - Кибер-вождь

• Название: Кибер-вождь
• Автор: Александр Белаш
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Киберпанк
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00131-X

Поняв, что «война кукол» бесперспективна и ведет только к уничтожению лучших и самых совершенных киборгов, глава проекта «Антикибер» Хиллари Хармон принимает неожиданное решение, обрекая себя тем самым на новую, долгую и трудную борьбу. Теперь его противники — военные, подкомиссия Конгресса и общественное мнение. Проект и жизни его новых «сотрудников» висят на волоске. Но Хиллари слишком хорошо понимает, что поставлено на карту и какие дивиденды сулит победа.

---

В Городе обитаема любая щель, любая дыра: в вентиляционных и кабельных каналах живут полчища шуршавчиков, клешехвосток и тараканов, по ночам совершающих набеги на пищеблоки и кухни. Если квартира отмыта до стерильности и в ней нет ни крошки еды, многоногие гости едят клей для обоев, буквы со страниц книг и омертвевшие чешуйки кожи с лиц спящих. В простенках и канализации обретаются крысы и йонгеры — умные, хитрые, семейные бестии, рожающие трижды в год бесчисленных зверят, все более нечувствительных к ядам, смутировавших до такой степени, что даже изоляция проводов идет у них за лакомство. Существует целый бизнес дератизаторов, обещающих за умеренную плату на четыре месяца надежно избавить вас от непрошеных гостей с хвостами.

Но куда больше людей, выбравших целью жизни избавлять общество от двуногих носителей деструкции, агрессии и дисгармонии. Патрульная полиция, транспортная полиция, полиция нравов, криминальная полиция с «убойным» отделом, налоговая полиция и… всех не перечислишь! Однако двуногие вредители не только успешно противостояли объединенным усилиям сил правопорядка, но расширялись, передавали опыт молодежи, множились и размножались, невзирая ни на социальные пособия, ни на общество свободы и равных возможностей. Где и как они жили, в каких тайниках скрывались, знали лишь они сами и иногда те, кто уполномочен их ловить. В теле Города существовали буквально язвы, массивы заброшенных, местами разрушенных домов. Пепелище с Поганищем не были единственными манхлятниками, где дома стояли накренившись, как в дурном сне, — с рухнувшими стенами, с отключенными инфраструктурами; их облюбовывали торговцы дурью под свои чумные притоны — дилеры разбирали перекрытия между этажами, оставляя один линолеум, скрывающий гиблые провалы, и держали в черных коридорах наркотического лабиринта натасканных на людей злобных псов, вырезав им голосовые связки. Нападали такие собаки молча, стремясь сразу схватить человека за горло.

А были еще Новые Руины, Старые Руины… Человек мог запросто выйти из дома и исчезнуть, а опознавал его спустя лет восемь криминалистический компьютер по совокупности антропометрических данных в бродяге, умершем от отравления «колором» и полусъеденном крысами в коллекторе, в шестидесяти километрах от дома.

А Карточные Домики? В этом «районе инициативных незатратных новостроек» к северо-западу от Гриннина жилось настолько экономично и дешево, что там запрещалось мужчинам мочиться стоя после 23.00, и, прежде чем завести животное, надо было собрать подписи всех соседей по этажу, что у них нет аллергии и они согласны с вашим выбором. Отсутствие звукоизоляции делало проживание в тамошних домах истязанием.

И везде, везде в сотовых объемах домов находились незанятые ячейки, где и прятались боевики, киллеры, террористы всех цветов и оттенков и, конечно, городские партизаны.

Давно отгремели в Городе масштабные бои, когда власть улаживала отношения с восставшим населением, давя его бронемашинами и бомбардируя жилые кварталы, когда создавались кордоны и зоны огня, когда национальная гвардия и сэйсиды блокировали территории, прозванные позже Новыми Руинами и Пепелищем, и открывали свободные коридоры, по которым мирные граждане покидали горящие кварталы, подняв руки и зажав в зубах деньги, документы и медицинский полис. Сэйсиды отлавливали детей, словно бездомных животных, чтобы их не использовали как заложников или живой щит. Да и дети в воюющих районах были те еще — они развлекались тем, что с одного удара ножом рассекали взрыватели на две половинки — красную и синюю — и те разлетались в разные стороны; ошибка в миллиметр, и ты остаешься в лучшем случае без руки и глаз; эти детишки стреляли неуправляемыми ракетами в броневики. Поэтому хватали всех, а уже потом, когда бунт был погашен, отдавали мирных ребят в руки родителей — если было кому отдавать; многих пришлось потом усыновлять по программе опеки. Относительно детей-террористов несколько раз заседал конгресс и был принят закон, согласно которому ребенка до 14 лет, участвовавшего в теракте, повлекшем за собой человеческие жертвы, направляли на принудительное психиатрические лечение, а срок его определяла экспертная комиссия. Это был очень гуманный закон — ведь конгрессменам предлагалось выбирать из пакета законопроектов, предусматривавших и кастрацию, и зомбирование.

Со взрослыми партизанами не церемонились. Их убивали — либо в ходе акции, либо после короткого суда, где главными аргументами были записи с визоров, установленных на шлемах солдат. Их отправляли «Под луч». С оружием в руках? «Под луч». Помогал выносить раненых? «Под луч». Доставлял боеприпасы? «Под луч», если достиг 14 лет. Если нет — в «дурилку» с тюремным режимом, на психотестирование и промывание мозгов.

Взрывы, разрушения, дома, в мгновение ока ставшие клубящейся пылью, пожары, когда горели целые улицы и люди, в шоке от ожогов, выбрасывались из окон, а между провалами канализации и тоннелей метро, между удушающим смрадом гари и газа — мятущиеся люди, ведущие схватку насмерть. Родители теряли детей, дети становились сиротами. Разрушался уклад, весь окружающий мир превращался в ад.

В год Пепелища F60.5 потерял голос, а Тихоня в «черный вторник» — улыбку.

[[ — Мама?

Мальчонка со школьным ранцем и комиксами под мышкой не узнает свой дом. Дом еще дымится; его будто разрубило от крыши до шестого этажа. Тротуар загроможден обломками, усеян осколками стекла и кусками мебели. Зияют вскрытые ниши квартир. Он переступает с ноги на ногу, боясь приблизиться — всюду тарелки, вилки, битые чашки — взрыв вышвырнул на улицу посуду с чьей-то кухни. Кто это — сосед? Да, кажется, сосед. Он сидит на мостовой, мотая головой. — на голове запекшаяся кровь.

— Вы… моя мама…

Сосед не слышит.

У дома — короб черно-синего модуля на лапчатых опорах, ходят страшилища — безглазые головы-яйца вбиты в громадные плечи, шевелят скелетными пальцами руки, топают механические ноги. Синие с черным эмблемы. Тут же — машина аварийно-спасательной службы, белый флаер с гербом центра неотложной помощи и черный флаер с красным трафаретом «Коронерская служба — район Гейнс». Санитары выносят носилки с людьми — открытые в белый флаер, закрытые пленкой — в черный.

— Опознаны, — диктует коронер, — следующие погибшие: Марион Олье, Элла Валквист, Ландольт Хилджер, Вильгельмина Кох…

— Мама…

— Мальчик, туда нельзя, — поворачивается к нему слепая голова-яйцо. — Ты из этого дома? Стой!.. Задержать!

Джастин бежит изо всех сил, ранец бьет по спине, комиксы прижаты к груди.

Сзади — звенящие шаги сэйсида.

— Кому сказано — стой! — пальцы скелета вцепляются в ранец.

Не помня себя, Джастин вырывается, вопит, но железная лапа неумолимо тащит его обратно.

— Ма-ама!!

— Фамилия?

— Сэр, минутку, — уверенный шаг чудища в сервокостюме обрывается; путь преграждает скромно одетый штатский.

— С дороги!

— Я представляю Комитет по надзору за силовыми ведомствами, Ваши действия недопустимы.

Сэйсид делает движение рукой, словно хочет смахнуть помеху; мужчина перехватывает броневую кисть своей, голой. Сэйсид напрягает контракторы — тщетно, мужчина как влит в тротуар.

— Ты, чучело!..

— Я киборг, — спокойно говорит тот. — Допрос ребенка может производиться лишь в присутствии родителей, опекунов или полномочного представителя органов правопорядка.

— Отпусти меня! ЭТО ПРИКАЗ.

— Ваш приказ для меня силы не имеет. — Киборг начинает выворачивать руку сэйсида.

— В здании были партизаны, — шипит сэйсид. — Мальчишка может знать…

— Он ничего не скажет вам, — киборг глядит на Джастина. — Запомни, ТЫ ДОЛЖЕН МОЛЧАТЬ, если рядом нет родителей. — А затем обращается к сэйсиду: — Если вы не разожмете правую руку, левая будет повреждена.

— Да провались ты!..

— Спасибо. Я вас не задерживаю. ГОВОРИТ НАБЛЮДАТЕЛЬ КНСВ. МОЙ КОД ДОПУСКА JJPA-11-480. ЗАПРАШИВАЮ ПОМОЩЬ ПОЛИЦИИ. МОЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ…

— Ты уже здесь? Быстро же вы являетесь…

— Долг службы, офицер. Пожалуйста, примите ребенка, а я продолжу осмотр участка.

— Ну, малыш, как тебя зовут? Не бойся ничего, ты в безопасности.

Джастин хочет сказать, но горло стянуто, как проволокой, сжато, словно пальцами сэйсида, — из стиснутого рта выдавливается лишь тягучий стонущий звук. «ТЫ ДОЛЖЕН МОЛЧАТЬ».

— Хм. Плохо дело. А опознавательная карточка у тебя есть? Или браслет?

Шаря онемевшими руками по карманам курточки, Джастин роняет комиксы — «CYBERDAEMONS» позапрошлого года, взятые на время у дружка-одноклассника. Полицейский даже не глядит на обложку — «Последний бой. Последний мститель серии F»; его беспокоит, почему малец не говорит.

«ТЫ ДОЛЖЕН МОЛЧАТЬ», — повторяет голос в голове Джастина. Он оглядывается, хочет найти своего защитника, но тот уже исчез в хаосе улицы.