Валерий Замыслов - Иван Болотников (Часть 1)

• Название: Иван Болотников (Часть 1)
• Автор: Валерий Замыслов
• Жанр: История

---

Иванка пошел торговыми рядами: калачным, пирожным, москательным, сапожным, суконным, холщовым... В рыбном ряду остановился, пригляделся к торговцам. Мужики и парни завалили лотки сушеной, вяленой и копченой рыбой. Тут же в дощатых чанах плавал и живец, только что доставленный с озера: щука, карась, лещ, окунь, язь...

- Налетай, православные! Рыба коптец, с чаркой под огурец!

- Пироги из рыбы! Сам бы съел, да деньжонки любы!

Верткмй, высоченный торговец ухватил длинной рукой Иванку за рубаху.

- Бери всю кадь. За два алтына отдам. Бери, паря!

- Где ловил?

- Как где? - вытаращил глаза торговец. Чать, одно у нас озеро.

- Но и ловы разные, Поди, под Ростовым сеть закидывал?

- Ну.

- А мне из Угожей надо. Там, бают, рыба вкусней.

Угожане торговали с возов, меж которых сновал десятский из Таможенной избы: взимал пошлину - по деньге с кади рыбы. Один из мужиков заупрямился:

- За что берешь-то, милый? Кадь-то пустая.

- А на дне?

- Так всего пяток рыбин. Не ушли, вишь.

- Хитришь, борода. Дорогой продал.

- Вот те крест! Кому ж в дороге рыба нужна? Неправедно берешь.

- Неправедно? - насупился десяткий и грозно насел на мужика. - Царев указ рушить! А ну поворачивай оглобли! Нет места на торгу.

Мужик сплюнул и полез в карман.

Получив пошлину, десятский пошел дальше, а к мужику ступил Болотников.

- Из Угожей приехал?

Мужик косо глянул на парня, но потом спохватился: авось покупатель. Выдавил улыбку.

- Из Угожей, паря. Рыба утреннего лову. Сколь тебе?

Болотников оглянулся - нет ли подле истца или ярыги земского - понизив голос, молвил:

- Поклон вам шлют, угожанам.

- Кой поклон? - нахмурился мужик, подозрительно глянув на Болотникова. - Ты либо бери, либо гуляй.

- Ужель за татя принял? - усмехнулся Иванка.

- Ярыгу кликну!

- Да не шебуршись ты. Я ж с добром... Васюта Шестак велел поклон передать.

Мужик разом притих, оттаял лицом.

- Нешто жив Васька?

- Жив.

- А мы его всем миром ждем. Думали, до патриарха не добрался, сгубили тати в дороге.

- Попом ждете?

- А что? Васька на миру без греха жил. Пущай теперь в батюшках ходит. Худо нам, паря, без попа. А где ж Васька-то?

- На Москве его видел.

- Чего ж он в село не идет?

- Стыдобится. Не благословил его владыка. Поди, в Москве остался.

Мужик огорченно покачал головой.

- Выходит, не показался патриарху. Что ж нам теперь, паря, без батюшки жить? Храм-то пустеет... А может, ты грамоте горазд? Отрядим тебя к святейшему.

- Э, нет, батя. Плохой из меня поп, грехов много, - рассмеялся Болотников.

- Сам откуда? - полюбопытствовал мужик.

- С Вшивой горки на Петровке, не доходя Покровки, - отшутился Иванка и нырнул в толпу. На душе его повеселело: Васюта может выйти в город, здесь стрельцы его пока не ждут.

Возле храма Спаса яро забранились. Шел посадский мимо лотков и нечаянно опрокинул наземь коробейку с яйцами. Торговец, здоровый мужичина в суконной однорядке, выскочил из-за лотка и свирепо накинулся на посадского.

- Плати, Гурейка! Шесть алтын с тебя! Плати, стерва!

Гурейка развел руками.

- Нету денег, Демьян Силыч. Прости, ради Христа.

- Нету? А вот это зришь?

Сиделец взмахнул перед носом Гурейки кулачищем.

- Клянусь богом, нету. Опосля отдам.

- Опосля-я-я? - затряс Гурейку сиделец. - Порешу! Гурейка вывернулся и метнулся было в Иконный ряд, где монахи торговали Николаем-Чудотворцем и Всемилостивым Спасом, но тут подоспели Демьяновы дружки. Навалились на Гурейку, содрали сапоги и кафтан. Посадский понуро побрел по Калачному ряду. Торг смеялся, улюлюкал. Но не успел Гурейка отойти от храма, как дорогу ему преградил дюжий пекарь в гороховой чуйке.

- Ты что ж, остолоп, кафтан-то отдал, а? - истошно заорал он, потрясая кулаками. - Ты ж мне за калачи задолжал. Мне надлежало с тебя кафтан сорвать. Мне!

- Не гневи бога, Митрич. Аль не видел? Силком взяли.

- Мой кафтан, остолоп! - взревел пекарь и подмял под себя Гурейку. Отволтузил, напинал под бока и потащил в Съезжую.

ГЛАВА 12

МОРЕ ТИННОЕ

Обогнув Митрополичий двор, Иванка пошел мимо Архиерейского сада, обнесенного дубовым частоколом, а затем пересек владычное кладбище, где покоились иноки Григорьевского монастыря.

Вышел на берег реки Пижермы, где стояла деревянная церковь Бориса и Глеба. Здесь начались избы Рыболовной слободки. На плетях и заборах сушились сети, бредни и мережи, пахло сушеной и свежей рыбой.

Открылось озеро, тихое, спокойное, простиравшееся вдаль на много верст.

"Да это и впрямь море. Не зря Васюта хвастал. Экий простор! Берегов не видно", - залюбовался озером Болотников.

У причалов, с вбитыми в землю дубовыми сваями, стояли на якорях струги и насады, мокшаны и расшивы; среди них возвышалось огромное двухъярусное судно с резным драконом на носу.

"Нешто корабль?" - подивился Иванка. О кораблях он слышал только по рассказам стариков да калик перехожих.

- Что, паря, в диковину? - услышал он подле себя чей-то веселый голос. Обок стоял чернобородый мужик с топором на плече.

- В диковину, - признался Иванка. - Впервой вижу.

- Выходит, не ростовец? А мы-то всяких тут нагляделись. Этот из Хвалынского моря приплыл, товаров заморских привез. У нас купцы, брат, ухватистые... Вишь мужика в зеленом кафтане? У струга с работными лается. То Мефодий Кузьмич, купец гостиной сотни. Нонче в Астрахань снаряжается.

- В Астрахань? - заинтересованно переспросил Болотников.

- В Астрахань, милок. Ну, бывай, тороплюсь, паря. Избу надо рубить.

- Погоди, друже. Совет надобен.

- Сказывай.

- Пришелец я. Без денег, гол, как сокол. К кому бы тут наняться?

Мужик с ног до головы оглядел парня, а потом увесисто - рука тяжелая хлопнул Иванку по плечу.

- Могутен ты. Такому молодцу любая артель будет рада. Ступай к Мефодию. Сгодишься.

Мужик зашагал в слободку, а Иванка спустился к берегу. Мефодий Кузьмин стоял возле сходней и поторапливал работных:

- Веселей, веселей, мужики!

Работные таскали в насад тюки и кули, катили по сходням бочки. Сюда, к стругам, то и дело подъезжали подводы с товаром. Возницы шумели, покрикивали друг на друга.

На сходни ступил мужик с тюком, да, знать, взвалил ношу не по силе, зашатался, вот-вот свалится в воду.

- Держись! Держись, свиное рыло! Загубишь товар! - закричал Мефодий Кузьмич.

К работному подоспел Иванка. Подхватил тюк, играючи вскинул на плечи и легко пошагал по настилу. Отнес в трюм насада, вернулся на берег.

- Кто таков? - шагнул к нему купчина.

- Богомолец я. Пришел в Ростов святым мощам поклониться, - схитрил Иванка.

- Богомолец? Аль зело грешен, детинушка? - глаза купца были веселыми.

- А кто богу не грешен да царю не виноват?

- Воистину... Однако ж, выкрутной ты. Получай деньгу!

- Потом отдашь.

- Это когда потом?

- А к вечеру. Товару у тебя, вишь, сколь навозили.

- В работные хочешь?

- Хочу, хозяин. Застоялся, как конь в стойле.

Купец подтолкнул Иванку к тюкам.

- Затейлив ты, детинушка. Беру!

До самых сумерек заполняли насад. Укладывали в трюм сукна, кожи, хлеб в кулях, стоведерные бочки с медами, меха, воск, сало, лен, пеньку, смолу, деготь... Насад был просторен, вмещал десятки тысяч пудов груза.

Купчина не обидел, заплатил Иванке вдвойне.

- Может, обождешь к богу-то? Горазд ты, парень, на работу. Пойдем со мной в Астрахань.

- Пошел бы, хозяин, да не один я. С содругом.

- Стар ли годами твой содруг?

- А навроде меня. И силушкой бог не обидел.

Купчина на минуту призадумался: лишних людей ему брать не хотелось, но уж больно парень молодецкий, за троих ломил. А ежели и содруг его так же ловок.

- Ладно, пущай приходит. Да не проспите. Спозаранку выйдем.

Болотников возвращался на Покровскую довольным: сбывались думы. До Ярославля два дня ходу. А там Волга, глядишь, через три-четыре недели и до Дикого Поля доберешься.

В избе деда Лапотка тускло мерцал огонек. Иванка открыл дверь и застыл на пороге. В избе было людно, на лесках и на полу сидели нищие и калики перехожие. Были во хмелю, бранились, тянули песни. Дед Лапоток сидел в красном углу и бренчал на гуслях. Шестака в избе не оказалось.

- Где Васюта, старче?

Лапоток не отозвался, он, казалось, не слышал Болотникова. Перебирая струны гуслей, повернулся к сидящему обок нищему.

- Подай вина, Герасим.

Нищий подал. Лапоток выпил и вновь потянулся к гуслям. Болотников переспросил громче:

- Где Васюта, отец?

- Ушел со двора твой сотоварищ, - ответил за деда Герасим. - Видели его после обедни на Рождественской. Брел к озеру... Испей чару, парень.

- Не до чары, - отмахнулся Болотников и вышел на улицу. Темно, пустынно, глухо.

"Куда ж он запропастился? - подумал Иванка. - Ушел днем, а теперь уже ночь. Ужель в беду попал?"

На душе стало тревожно: привык к Васюте, как-никак, а побратимы стали. Жизнью Васюте обязан.