Леонид Леонов - Слово о бессловесном

• Название: Слово о бессловесном
• Автор: Леонид Леонов
• Издательство: Знание
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1960

Публикуемые в настоящей книжке статьи, очерки и рассказы написаны в разное время.

Статья депутата Верховного Совета СССР, лауреата Ленинской премии, писателя Л. Леонова была впервые напечатана в 1947 году в газете «Известия». Она приводится с некоторыми сокращениями. В своё время это выступление положило начало большому народному движению по охране родной природы.

Многое уже сделано с тех пор, но многое ещё надо сделать. Вот почему Л. Леонова всячески поддержала партийная и советская общественность нашей страны – начались повсеместные выступления рабочих, писателей, учёных в защиту зелёного друга.

Охрана природных богатств Родины – не кратковременная сезонная кампания. Красоту родной земли вечно обязан беречь, множить и защищать человек. Это и является содержанием настоящей книги.

Защита природы по завету Владимира Ильича Ленина стала в Советской стране поистине всенародным делом.

Пусть послужит эта книга памяткой для тех, кто любит солнце и небо, лес и реки, всё живое, стремящееся к миру на земле.

Да приумножит она число бережливых и любящих друзей красоты и чистоты земли, неумирающей и вечной!

---

В природном отношении наш земной шар не является сплошным раем. На земле есть проклятые места. Это – пустыни. Они не лежат спокойно, определённые географической широтой и долготой. Они наступают. С ними необходимо бороться.

Как наступает пустыня? Она обрушивает на нас свои сухие горячие ветры – суховеи. Суховеи несут летучие пески. Раскалённый воздух сжигает на корню хлеба, сушит родники, убивает всё живое.

К нам суховей приходит из Закаспийской степи. Сотни лет на юго-востоке страны перегорали от него поля, сотни лет человек ничего не мог противопоставите наступлению пустыни, кроме своего бесплодного гнева и горя. И только сейчас, в нашу необычную эпоху, человек впервые решает остановить, должен остановить и остановит суховеи и летучие пески, смертоносные для урожаев.

Человек выдвигает против них великие пояса лесов, мощные стены зелени, небывалые заслоны протяжением в тысячи километров. Мы сначала остановим пустыню, а потом начнём наступать на неё. Потому что человек не должен и не смеет терпеть её рядом с собой. Она должна быть уничтожена ради самой жизни, ради культуры, ради будущего…

Леса – это не только украшение земли, её великолепный и удивительный наряд. И это – не только источник сырья. Леса – это самый верный наш помощник в борьбе за урожай. Они хранят влагу, поддерживают полноводность наших великих рек, смягчают климат, останавливают жаркие ветры и пески. Грунтовые воды в лесах и вблизи лесов стоят гораздо ближе к поверхности, чем в безлесных областях. Леса останавливают рост оврагов.

Но и это не всё. Леса – величайшие источники здоровья и вдохновения. Это – исполинские зелёные лаборатории, вырабатывающие кислород, уловители ядовитых газов и пыли.

Чтобы понять, какой мощный заслон против пыли представляют леса, достаточно знать хотя бы, что протяжённость хвои только одной старой сосны составляет около 200 километров.

Чехов устами доктора Астрова выразил одну из самых сокровенных и поразительных по меткости мыслей о том, что леса учат человека понимать прекрасное.

Характерно, что даже в очень деловом и очень строгом учебнике лесоводства для студентов наших лесных институтов мы можем прочесть такие замечательные строки: «Нельзя думать, что лес сам по себе может вызвать к жизни могучие идеи, открывающие озарённые новым светом пути. Но история науки, литературы, музыки и живописи показывает, что леса и парки являются чрезвычайно благотворной средой для кристаллизации новых идей и для творчества».

СССР – великая лесная держава. Наша лесная наука – наиболее передовая. Имена таких учёных – знатоков леса, как Тимирязев, Докучаев, Вильямс и другие, говорят сами за себя…

О величии и значении наших работ по созданию лесов нельзя рассказать на нескольких страницах. В этой области мы не новички. Многие из нас с давних пор «болели» за леса, писали о них, старались передать читателю свою любовь к нашим зелёным «океанам», к нашим лесным богатствам.

Думая об этом, я представляю себе человека, который через пески и гари, после изнурительного зноя, обветренный, сожжённый солнцем, входит, наконец, в глубину торжественных и тихих лесов, и всё его тело охватывает прохладой листвы. Великая сила жизни видна во всём: в колебаниях вершин, в пересвисте птиц, в мягком освещении. А к вечеру, около каких-нибудь лесных вод – тёмных и глубоких – человек садится у костра, и рядом с ним садится тишина.

Ночь поднимается над лесами, полная свежих запахов, смутного света, росы, крика ночных птиц. А впереди сотни таких ночей и рассветов, и дней, и вечеров, когда над любимой страной расстилается не то туман, не то дымок костров.

Может быть, об этом и думал Чехов, когда писал о докторе Астрове…

Виталий Закруткин Слово о бессловесном

Жизнь человека сравнительно с жизнью той или иной планеты представляется неуловимо кратким мигом. Но даже люди одного поколения, если только они пытливы, внимательны, зорки, если они тесно связаны с природой и любят землю, не могут не заметить тех, на первый взгляд незначительных, превращений, которые ежечасно происходят вокруг них и постепенно, медленно, но неуклонно изменяют лик земли.

Занятый своим трудом, своими повседневными хлопотами и заботами, человек подчас проходит мимо этих «мелких», «незначительных» изменений, не обращая на них никакого внимания, а подчас, даже замечая их, равнодушно машет рукой и говорит: «На мой век хватит».

На земле совершаются гигантские дела – на службу человеку поставлен атом, тяжёлые воздушные корабли летают быстрее звука, люди уже всерьёз подумывают о межпланетных путешествиях, многочисленные народы твёрдо идут по пути социального прогресса, строя новое, основанное на справедливости общество. Стоит ли при этом тревожиться по поводу того, что на окраине глухого хутора вырублена зелёная рощица, что в безымянной речке почему-то не стало рыбы, что дрофы и стрепеты покинули окрестные степи, что дорогу в соседнее село вдруг перерезал овраг? Неужели же такие «мелочи» могут вызывать тревогу?

Да, могут и должны вызывать глубокую тревогу, горячее волнение, общее желание сохранить красоту природы, сберечь её богатства для будущих поколений, для наших детей.

Деревья в лесу бессловесны. Лишь тихим шелестом листьев встречают они браконьера-порубщика, никому не могут сказать о том, как одолевают их миллиарды прожорливых гусениц, как вытаптывает молодую древесную поросль безнадзорный скот. Деревья живут и умирают молча.

Ни быстроногий красавец сайгак, которого приманивает на свет автомобильных фар и предательски убивает из темноты жестокая дрянь в человеческом облике, ни белая медведица, которую в упор расстреливают в «родильной» берлоге, ни осиротевшая кряква, у которой бесцельно перебили ещё не поднявшихся на крыло малых утят, не могут сказать в свою защиту ни одного слова.

Молчат и миллионы миллионов рыбьих мальков, полупрозрачных младенцев, которых, вопреки правилам рыболовства, бесчисленной массой, под видом «хамсы» и «тюльки», вылавливают мелкоячейными сетями в заливах и реках, в протоках и ериках, в озёрах и каналах.

Обо всём этом, бессловесном, немом, но живом и прекрасном, о том, что составляет богатство и красоту планеты, что может развиваться только в тесной взаимосвязи, только под разумной и сердечной опекой человека, хочется мне сказать…

I

На большом донском острове росли старые вербы, тысячи могучих деревьев с серебристо-зелёной листвой. Вёснами, в половодье, вербы заливались тёплой, подогретой апрельским солнцем водой, зеленели пышной листвой, давали приют множеству птиц: иволгам, дятлам, дроздам, крохотным ремезам, которые вили из тополёвого пуха удивительные, похожие на рукавички, гнёзда.

Бывало, заплывёшь по разливу на лодке в самую гущу густого вербового леса, бросишь вёсла и слушаешь: тихо плеснёт потревоженная рыбой вода, прошумит в редкой куге весенний ветер, а наверху, в зелени сомкнутых ветвей, разноголосый птичий хор славит жизнь.

Ночами, когда над рекой встаёт белёсая полоса негустого тумана, а вершины деревьев светятся, озарённые низкой, выплывшей из Задонъя луной, в прибрежных вербах начинается соловьиный концерт. И каких только искусных певцов-соловьёв не было в старом вербовом лесу! Нежные, голосистые, тонкие, точно хрустальные колокольчики, они перекликались всю ночь, радовали людей своей ласковой чудесной песней…

Три года назад на остров пришла беда: на западной его окраине, вначале незаметные, спрятанные в густой вербовой листве, появились гусеницы. Серые, с чёрными крапинками, они множились, опутывали кроны деревьев паутиной, гирляндами повисали на паутине, пожирали листву. С каждым днём гусениц становилось всё больше. Участок за участком отвоёвывала у леса эта прожорливая серая армия. С ветвей падали растерзанные гусеницами пожухлые листья. Деревья в самом начале лета вдруг оказались голыми, словно в свирепую морозную зиму…

Приходилось ли вам видеть, как плачут вербы?

В июльскую жару, в самую сушь, когда солнце и ветер выжелтили лесную траву, а на протоптанных людьми тропках появились трещины, под безлиственными тёмными вербами вдруг заголубели лужи. Это плакали вербы. Их глубокие корни ещё тянули из земли влагу, могучие стволы ещё гнали вверх живительные соки, но на вербах не было ни одного листа, и каждая ветка стала ронять сок на землю. Точно слёзы, падали вниз чистые, прозрачные капли. Проходившие мимо полумёртвых деревьев старики хмуро говорили:

– Плачет дерево…

Человек жалостлив. Он любит всё живое, хочет наслаждаться красотой. Нашлись люди, пожалевшие и старый вербовый лес. Они сообщили о гусеницах дирекции лесхоза, областному управлению лесного хозяйства. Оттуда приехали равнодушные дяди, с унылым видом побродили по изуродованному острову и промямлили: