Диана Казанцева - Плененное сердце

• Название: Плененное сердце
• Автор: Диана Казанцева
• Жанр: Исторические любовные романы

Конец XVII века, Южная Испания. Андалусия, солнечный и щедрый край, созданный для любви и страсти. Юная Каталина, дочь небогатого баронета, из-за долгов отца вынуждена выйти замуж за незнакомца. Таинственный маркиз Сент-Ферре, который поначалу очаровывает и завладевает ее сердцем, в действительности оказывается безжалостным тираном. Не желая подчиняться его воли, Каталина, отчаянно ища спасение, тайно бежит, но по роковой случайности попадает в руки еще более опасного и жестокого разбойника по имени Дикий Магнус…

---

— И мне хочется в это верить, Пилар, но пути Господни неисповедимы. Кто знает, что ждет нас впереди? Не превратится ли Испания из королевства, покорившего полмира в королевство, покоренное лягушатником?

Когда всадники скрылись с глаз и достигли дорожной развилки, один лихой наездник отделился от основного отряда и во весь опор помчал быстроногого коня на юг. В его седельной сумке лежало срочное письмо в Сент-Ферре.

Спустя неделю в Кастель Кабрерас пожаловали две гостьи в сопровождении полудюжины охранников в черных плащах, на спинах которых был изображен коршун, рвущий когтями змею. Герб маркиза Сент-Ферре. Каталина в тот момент находилась в Большом зале и, греясь у полыхающего камина, корпела над незаконченным гобеленом, что нашла в хозяйских кладовых, пока бесцельно бродила по комнатам, с интересом осматривая средневековое убранство старинного замка. На гобелене было запечатлено пришедшее на водопой семейство оленей. Отец семейства, благородный пятнистый олень с ветвистыми рогами, зорко вглядывался в чащу леса, в то время как олениха и двое их маленьких оленят утоляли жажду в мелководном ручье. Рисунок на полотне показался Каталине глубоко символичным, и она увлеченно принялась за вышивание, коротая время в ожидании возвращения Себастиана и испытывая немалое довольство, что нашла занятие по душе.

— Ваше сиятельство, — в зал вошел высокий худощавый слуга и, церемонно поклонившись, вздернул кверху длинный горбатый нос, — в Кастель Кабрерас прибыла Беатрис с…

Каталина подняла взгляд от гобелена:

— Какой приятный сюрприз, Джавиер! — она улыбнулась камергеру маркиза, временно исполнявшему роль дворецкого вместо старого Бернардино, мучившегося подагрой в своей каморке на чердаке. — Что же ты держишь нашу дорогую Беатрис на пороге? Скорее зови ее сюда, к огню. Она, должно быть, устала и замерзла. Нигде нет спасения от ледяных пронизывающих ветров.

Джавиер кивнул и, искусно подражая манерам Анселмо, учтиво осведомился:

— Что-нибудь принести, сеньора?

— Конечно, — Каталина всплеснула руками, радуясь тому, что увидит знакомое лицо. Постная физиономия баронессы за последние дни ей порядком поднадоела. Как же ей не хватало разнообразия в этих скучных и холодных стенах. — Принеси нам горячего шоколада и медовых булочек, тех, которые Ана испекла поутру. Да, и передай ей, чтобы принималась за обед. Беатрис приехала издалека и, скорее всего, успела проголодаться в дороге, — размышляла вслух Каталина, поднимаясь с кресла и давая слуге последние указания. — Что касается приехавших с ней людей, пусть их накормят на кухне, и подумай над тем, где их можно разместить.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

Едва Джавиер вышел из зала, как на пороге появились две женщины, закутанные в теплые шерстяные плащи. В одной из них Каталина сразу узнала свою добрую Беатрис и уже хотела подбежать и расцеловать бывшую кормилицу мужа, так сильно она истосковалась по славной и заботливой женщине, как другая гостья заставила ее замереть на месте. С прекрасного лица маркизы сошел весь румянец, она побледнела до такой степени, что голубые прожилки на лбу и висках стали отчетливо видны. Она не могла ни пошевелиться, ни что-то сказать. Как рыба, выброшенная штормовыми волнами на берег, она открывала рот, не издавая ни звука, оцепенев от потрясения. Перед ней собственной персоной стояла гадалка и целительница Эуфимия Майора, больше известная как повитуха из Сент-Ферре.

— Что вы здесь делаете? — Каталина, наконец, обрела голос, стараясь заглушить нараставшее с каждой секундой волнение. — Зачем вы здесь?

Сухое, изборожденное мелкими морщинками лицо дернулось в подобие улыбки:

— Приветствую вас, сеньора, — сказала Эуфимия Майора, и ее черные, пронзительные глаза впились в бледное лицо Каталины. — Я приехала по просьбе своего племянника.

— Сеньора, — в разговор вступилась Беатрис, экономка широко улыбалась, — я рада видеть вас в добром здравии! Я думала, вы простужены и лежите в постели, вам настолько худо, что вы не в силах подняться, а наш бедный сеньор сбился с ног, подыскивая вам лекаря, но так как не смог найти достойного, послал в Сент-Ферре.

Каталина мгновение смотрела на Беатрис, а затем обратила взор на целительницу. Глубокие черные глаза ярко выделялись на фоне сморщенного желтоватого лица старухи. Эуфимия смотрела прямо, не отводя взгляда, и тогда Каталина поняла, гадалка точно знала, зачем она здесь. Очевидно, Себастиан дал повитухе весьма недвусмысленные указания, которые та приехала исполнить. Как же так? Он ведь обещал подумать! Неужели она в нем ошиблась? Это неожиданное открытие поразило ее, как раскат грома на ясном небе! Ее мольба для него оказалась пустым звуком, а приводимые ей доводы не слишком убедительны. Каталина судорожно вздохнула. В сердце, будто кинжал вонзили. Она покачнулась, но в последний момент удержалась за спинку кресла. В какой-то миг ей почудилось, что в черных, как ночь глазах промелькнуло неприкрытое торжество, но она моргнула и обманчивая иллюзия исчезла так же быстро, как возникла. Единственное, что осталось неизменным, это полная уверенность в истинных намерениях Эуфимии.

— Как видишь, моя добрая Беатрис, — проронила Каталина, приложив немало усилий, чтобы заставить себя улыбаться, — я в добром здравии, чего и тебе желаю.

— Тогда я не понимаю, — экономка растерянно развела руками. — А где сеньор де Кабрера?

Каталина подала знак слугам и вскоре гостьи сидели, словно знатные особы, в мягких креслах у жаровен с углями и грели озябшие от долгого путешествия конечности. Им подали горячий шоколад и булочки с медом и миндальным кремом, после чего маркиза отпустила прислугу и, оставшись с двумя женщинами наедине, отважилась положиться на судьбу.

— Маркиз в отъезде, срочные дела заставили его отбыть в Мадрид, — ответила она Беатрис, — а когда вернется, не сообщил. Вы же здесь и я, сказать по правде, теряюсь в догадках, что могло позвать вас в эту несусветную даль да еще в промозглую погоду?

И снова на высохшем пергаментном лице старой повитухи отразилось странное удовлетворение. Возможно ли, что ей привиделось? Боже, да она сходит с ума. Но это и не удивительно, если вдуматься, с каким радушием она принимает ту, которая приехала лишить ее самого дорогого.

Между тем Эуфимия не притронулась к лакомому угощению, а протянула скрученные пальцы поближе к жаровне, видимо, старые кости мучили ее куда сильнее голода.

— То, зачем я приехала, — без лишних церемоний заговорила Эуфимия низким, шелестящим голосом, — требует немедленного вмешательства. В письме мой племянник был настойчив и вполне убедителен. В этом вопросе я полностью на его стороне и, чтобы для вас не было опасных и просто роковых последствий, — прибавила она, сделав на последних словах заметное ударение, — советую поторопиться, сеньора. Думаю, завтрашний день вполне подойдет для…

У Каталины не было ни сил, ни тем более желания выслушивать невыносимые для ушей, отвратительные, просто ужасные речи. Она гордо вскинула свой маленький подбородок и гневно прошептала, кладя руки на плоский живот:

— Я ни за что не дам убить свое дитя!

— Что?! — Беатрис подскочила на месте, едва не опрокинув на ковер полный поднос еды. Чашки с блюдцами жалобно зазвенели, а экономка изумленно взирала на Каталину со смешанным чувством радости и страха, не обращая внимания на большое пятно от шоколада, расплывавшееся по ее подолу.

— Все верно, ты не ослышалась, Беатрис. Эта, так называемая целительница, на самом деле хочет навредить моему еще не рожденному ребенку.

Высокая дородная матрона подлетела к Каталине, словно на спине у нее выросли крылья и, перебирая в руках четки, встала, в восхищении тараща глаза, как перед святой.

— Это чудо, сеньора, самый счастливый день за долгое время! У Сент-Ферре появится наследник! Я так долго молилась, Господь и Пресвятая Дева услышали меня, — на ее покрасневших веках выступили слезы. — Но что я слышу?! Как же Эуфимия может навредить вашему ребенку, донья Каталина? — она растерянно обернулась к Майоре. — Да что здесь происходит, в самом деле? О чем вы говорите? Я ровным счетом ничего не понимаю.

— Все просто, Беатрис, — с горечью отозвалась Каталина. — Твой сеньор не хочет рождения этого ребенка, как бы ты не молилась об обратном, поэтому и позвал повитуху…

Экономка, хватаясь за голову, неожиданно громко заголосила:

— Нет, нет, нет! Что же это? Почему?

— Не будь дурой! — грубо прервала ее стенания Эуфимия. — Причина тебе известна лучше, чем кому-либо.

Беатрис обратила внезапно изменившееся лицо к Майоре:

— Какая же ты злобная! Вспомни, когда-то давно ты была против рождения Марии и Себастиана, — запальчиво воскликнула она, не страшась быть услышанной кем-то посторонним. — Столько лет водила бедную маркизу за нос, твердя ей, что она бесплодна и опаивая ее сорными травами. Это чудо, что моя дражайшая голубка смогла родить и, что дон Лоренсо пощадил тебя и не выгнал вон, узнав о твоих темных делишках. У доньи Каролины было огромное сердце, она простила тебя. Я думала, ты усвоила урок и оставила свои проделки в далеком прошлом. Но ты никогда не изменишься! Ты, как старая паучиха продолжаешь плести свои невидимые, липкие сети и терпеливо выжидаешь, когда в них угодит очередная жертва!