Всеслав Соло - Астральное тело

• Название: Астральное тело
• Автор: Всеслав Соло
• Жанр: Научная Фантастика

В первом романе Магической Эпопеи «Астральное тело» действует астральная шайка. Множество уникальных сцен. Главный герой, Сергей Истина, осваивает Высшую Магию посредством своих учителей, собственного опыта, умеет покидать свое земное тело.

Книга рассчитана на широкий круг читателей и профессионалов экстрасенсорики, тонкой энергетики в Объеме Высшей Магии.

Каждый человек после смерти покидает свое физическое тело, но не каждый сможет осознать себя после своей кончины и в какой-то мере не умереть, не раствориться в просторах тонкого, астрального мира, ибо подавляющее большинство сущностей сотканы из одержаний, из присвоения, принятия извне: чувств, эмоций, ощущений, идей, мыслительных троп и др.

И все это, как и земное тело, как и те предметы, что окружали его, человека, придется оставить, и в таком полубезумном состоянии только личного, своего неповторимого сущность неминуемо снова рождается, потому что не ведает осознания себя, она приходит в новом воплощении на Землю.

Умереть, зная, что такое смерть, умереть осознанно, имея опыт смерти при жизни — это первое прикосновение к бессмертию и в большинстве случаев — не возвращение более на Землю, на физический план в новой инкарнации, а устремленность в обладании знаниями к Божественному Началу, ко все большей развертке своего Космического Сознания, к овладению, к осознанию такового.

«Астральное тело» — это целая эпопея романов, основанная на Первичном Вселенском Знании Священной Книги Тота.

Через романную форму, художественную форму здесь дается теория и практические упражнения по Высшей Магии, образ жизни астральщика, путь.

Каждый читатель, если внимателен и устремлен — может научиться летать, стать летающим человеком Новейшей Эры — Эры Космического Сознания, посвятить себя Шамбале — Стране Богов.

---

— Сказкина, а твоя?

— Истина, Сережа Истина…

— Истина, — повторила Наташа. — Это правда?

— Да.

— Серьезная фамилия, ты не находишь, Сережа?

— Наверное, так, а твоя фамилия очень ласковая, — Сказкина.

— Истина рождается тяжеловесно, вырывается из тьмы, освобождает свои крылья из тины невежества, — прошептала задумчиво Наташа.

— Откуда это? — поинтересовался я.

— Я не помню, — отрешенно ответила Наташа, — пришло в голову просто сейчас, — она вгляделась в мои глаза. — А я тебя уже не боюсь. Ты словно родной мне человек…

— У нас есть тайна, общая тайна. Она объединяет нас, Наташа… Ты помнишь хижины?

— Не надо об этом, Сережа, пожалуйста, мне снова становится страшно…

Мы замолчали и долго смотрели друг другу в глаза. Наши чувства и наши мысли будто переплетались.

— Я видела тебя вчера, Сережа, — первой снова зашептала Наташа.

— На площади поселка у свадебных машин?

— Нет, — и я внутренне насторожился, такой поворот меня напугал. «Нет» — это значит, что Наташа видела меня в другом месте, но где и как, ведь вечером вчера она находилась уже здесь, в больнице!..

— И где же ты меня видела?

— В твоем дворе…

— А-а, возле хижин, — обрадовался я, но по глазам Наташи я понял, что обрадовался напрасно. Возле хижин мы виделись в том, замысловатом сне, тогда где же она могла меня видеть? Я насторожился еще больше. Дыхание, затаившись, пружинило у меня в груди.

— Я видела тебя вчера вечером в твоем дворе на футбольном поле, — я вслушивался в каждое ее слово. — Ты возвращался откуда-то домой очень печальный и несколько минут постоял на футбольном поле. Я подошла и поцеловала тебя, а ты отшатнулся от меня и так поспешно ушел…

От этого признания Наташи, в свою очередь, мне стало жутковато… Уж не призрак ли, действительно, Наташа? И я снова погладил ее волосы и прикоснулся к ее щеке ладонью.

— А потом появился какой-то туман, — сказала Наташа. — Я увидела людей в белых халатах, один из них хлопал меня по щекам, я поняла, что приоткрыла глаза. Меня тошнило и очень кружилась голова…

— Можно, я буду тебя навещать? — прошептал я.

— Да, конечно… — утомленным голосом ответила Наташа. — А сейчас уходи, пожалуйста, я постараюсь уснуть. — Она закрыла глаза.

ЧЕРЕЗ ТРИ МЕСЯЦА

— Ну, как? — спросила Аня, когда мы вышли из Дворца культуры.

— Неплохо, — ответил я. — Думаю, что парткому понравится.

— Господи, как же я устала от этих репетиций! Хочется отдохнуть…

— Пойдем что-нибудь выпьем в летнем кафе, — предложил я. Аня посмотрела на часы:

— У меня в запасе только один час.

— Только час? — переспросил я.

— Да, а потом надо зайти в детский сад, за Аленкой.

— Аленка, это кто?

— Это моя дочь.

— Ясно…

— Ну что, идем в кафе? — переспросила Аня.

— Да, — решительно ответил я.

Мы взяли по чашечке кофе, по стакану густого лимонного сока и присели за столик в самом углу решетчатой беседки. В кафе почти никого не было, звучала негромкая музыка.

— Нет, в самом деле, тебе понравилось или ты просто не желаешь разочаровывать меня? — спросила Аня.

— Конечно понравилось. К чему беспокоиться… Я не привык обманывать себя, строить взаимоотношения на похвальном похлопывании по плечу… Впрочем, одно место я, вероятнее всего бы, скорректировал, — и я улыбнулся…

— Какое? — спохватилась Аня.

— «…за правду, за труд!..» Ты помнишь эту фразу, она звучит в конце второй части?

— Да, — ответила Аня недоумевая. — Но что же здесь плохого?

— В самой фразе плохого ничего нет. Только вот в слове «труд», буква «дэ» звучит как буква «тэ», и на слух «труд» слышится как глагол «трут». А там еще и «за»!.. Вот и получается — «затрут». И вся фраза воспринимается не иначе, как«…за правду — затрут!..» — Аня улыбалась, придерживая ускользающие из-под ее тонких пальцев губы. Я вначале тоже сдерживал порывы своей улыбки усилием воли, старался быть серьезным. Но мы все-таки весело расхохотались, не обращая внимания на окружающих! А впрочем, никому не было дела до нас…

— В самом деле, а что же делать? — успокаиваясь, спросила Аня.

— Думаю, — ответил я, — надо скорректировать фразу так: «…за правду и за доблестный труд!..»

— Спасибо за подсказку, — ласково поблагодарила меня Аня. Она отпила лимонный сок, сделала пару глотков, поставила стакан перед собой и о чем-то задумалась. Мы немного помолчали. Мы оба смотрели через решетчатую стену кафе на улицу. Поодаль от нас шумела автострада. Машины, словно механические существа, изворачивались на повороте в порывах ветра и, подсигналивая, обгоняли друг друга; иногда какая-нибудь из них, чтобы пропустить торопливого пешехода, резко притормаживала, припадая на передние колеса, и, когда рассеянный пешеход давал стрекача, машина, весело взвизгнув шинами по асфальту, снова уносилась вдаль.

Аня и я, молча, небольшими глотками, отпивали из чашек очень горячий кофе, густой, словно жидкий шоколад, запивали кофе холодным лимонным соком и смотрели на автостраду…

— Я прочел рассказ о любви, — сказал я, нарушив наше уже загустевшее молчание.

— Ты без любви, — утвердительно и как-то отрешенно определила Аня и откровенно посмотрела мне в глаза.

— Как ты это чувствуешь? — недоверчиво спросил я, потому что не поверил Ане, потому что уже не хотел я ей верить на этот счет. Там, в больнице, у изголовья Наташи, я уже почувствовал рождение ранее действительно неведомого мне чувства. Я еще не мог с точной уверенностью сказать, что это любовь, но я уже не мог не ощущать ее сладкий, еще ослепительно размытый контур… Я посмотрел на Аню выразительно и недоверчиво покачал головой.

— Но твоя любовь где-то очень близко, рядышком. Только протяни ей навстречу руки, и ты сможешь ее обнять, — тут же добавила она.

С минуту мы снова молчали. Теперь меня что-то сковало изнутри. Мысленно я подыскивал новую тему для разговора. Мне вспомнилась первая встреча с Аней в моем рабочем кабинете, но следующий мой вопрос, как я ни старался, прозвучал как-то неохотно, неуверенно.

— Аня, — тихо позвал я девушку. Она подняла опущенные глаза и оперлась взглядом на меня.

— Аня, — спросил я, — что ты имела в виду, когда говорила, что символ «вы» имеет право на земное существование? Насколько я понял тогда, ты все-таки чего-то недоговорила!..

Аня словно пришла в себя, как-то приободрилась и повеселела. По всему было видно, что она благодарна мне за то, что я не продолжил мучительную для нее тему.

— Сейчас я тебе все постараюсь объяснить, Сережа… Ты правильно догадался, а я в самом деле недоговорила тогда. Но сам понимаешь: из-за стола рекомендуется вставать, когда еще хоть немножко ощущаешь голод, а разговор на какую-то тему, на мой взгляд, надо останавливать, когда еще есть хоть немного недосказанности.

— Хватит философствовать, — улыбнувшись, вмешался я, — или ты опять хочешь ускользнуть от ответа?

— Вовсе нет, — шутливо продолжила Аня, — но оправдаться лишний раз не грех! Итак… Ты, конечно, в курсе, что наш мозг состоит из двух полушарий? — Аня прищурилась…

— Обижаешь! — вдохновился и я.

— Так вот, — продолжила Аня уже серьезно, — ученый мир доказал, что каждое из полушарий предрасположено к более или менее определенному роду деятельности. Каждое из них может работать самостоятельно.

— Значит в человеке получается как бы два человека! Ты это имеешь в виду? — спросил я.

— Да, — ответила Аня. — И вот что: надо развить свои полушария так, как предлагают ученые, чтобы они работали на равных. Но, все-таки, в зависимости от жизненной ситуации, какому-то из полушарий необходимо уменьшать свою деятельность за счет увеличения деятельности другого, соседнего; вплоть до полного включения другого в это время. Тогда символ «вы» оправдывает свое земное существование, потому что в человеке начинает жить попеременно, или согласованно, или на равных — два человека. Но этого состояния может достичь только тот, кто научится владеть полностью своими эмоциями, страстями, ощущениями и даже мыслями. А это подвластно лишь человеку с высоким развитием интеллекта, согласись. Мне далеко не каждому хочется сказать «вы», все больше — «ты», тому, кто совершенно не владеет собою, ближе к животному сословию, чем к человеческому…

— Да-а, Аня… — проговорил я, — интересные, честно говоря, права на земное существование у символа «вы…», интересные…

Мы переглянулись.

— А что такое «астральное тело»? — спросил я неожиданно даже для самого себя. И вообще я стал в последнее время замечать, что я частенько говорю первое, что приходит в голову, не раздумывая, будь то вопрос или ответ. Аня как-то особенно выразительно посмотрела на меня и тоже спросила: