Маргарита Азарова - Оцелот Куна

• Название: Оцелот Куна
• Автор: Маргарита Азарова
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-98862-306-9

«…Очнувшись, я обнаружил, что лежу на берегу, и набегающие волны раскачивают, словно щепку, моё бесчувственное тело. „Интересно, тот ли это берег, о котором говорил капитан“, – это первая моя здравая мысль после того, как я почувствовал, что конечности мои целы. Открывшаяся взору картина больше была похожа на кадры из фантастического фильма, чем на реальность. Кристально белый, похожий на крупицы сахара песок, кокосовые пальмы со свисающими орехами, похожими на гигантские груди, полные молока… и люди…».

Тайны идеального мира, который сосуществует вместе с привычной реальностью, близко от нас, но в то же время – так далеко, раскрываются перед читателем этой книги.

Перед каждым стоит нелёгкий выбор. Важно не ошибиться, сделав первый шаг…

---

Слёзы обиды катятся по её лицу. Слезинок очень много. Они падают вокруг, падают ей в ладони… превращаясь в жемчужины… Она судорожно сжимает их в кулачок и тут просыпается оттого, что мать тормошит её со словами:

– Что ты дрыхнешь, соня, а ну вставай, день рождения свой проспишь…

Ей хочется вернуться в сон. Ведь она так и не разглядела лицо принца…

Сквозь смеженные веки видит, как по половице ползёт ленивый таракан.

Жанна зажмуривает покрепче глаза, стараясь тем самым остановить момент пробуждения, вновь погрузиться в небытие сна, потому что реальность такая, что гнуснее не придумаешь…

Сон не возвращается, но она вся во власти его магии, ей хочется верить, что такое сновидение в ночь накануне дня рождения – не случайно.

Окончательно пробудившись, Жанна разжимает кулачок и обнаруживает несколько монет. Игра матери в заботливость не трогает сердце девочки, она отчётливо понимает: сегодня выходной, и мать дала ей деньги не щедрости ради, а главным образом желая сбагрить её с глаз долой, чтобы она не досаждала своим присутствием дома. Жанна отмахнулась от этих мыслей как от назойливых мух, стала вспоминать, как выглядела необыкновенная жемчужина, увиденная во сне, мечтать, что когда-нибудь эта жемчужина волшебным образом перенесёт её к принцу – в тот удивительный мир, на далёкий остров, в ту, другую и красивую жизнь.

3. Потомственный ювелир

Жанне часто снился именно жемчуг: он манил её, завораживал, и она время от времени подходила к витринам ювелирных магазинов, чтобы просто им полюбоваться.

Порой, насмотревшись на жемчуг, она как завзятый грибник, нашатавшийся по лесу в поисках грибов, зажмурив глаза, продолжала его находить.

До открытия ювелирного магазина оставалось около пятнадцати минут. Василий стоял и задумчиво смотрел, как на улице по ту сторону витрины снуют люди, иногда останавливаясь и вглядываясь в украшения на тёмно-синем бархате. Ещё до революции его пращуры по отцовской линии считались признанными мастерами ювелирного дела по изготовлению украшений и изделий в технике скани и зерни.

С младых ногтей Василий, находясь в фееричном блеске драгоценностей, казавшемся ему совершенно обыденным, непроизвольно впитывал азы ювелирной техники – филиграни, объединяющей искусство скани и зерни, – нанесении узоров из тончайшей витой золотой и серебряной проволоки, припаянной к металлическому фону, одному из древнейших видов художественной обработки металла, на котором специализировалась их семья. Он ещё не мог написать слово «мама», но то, что самыми известными сканщиками пятнадцатого века были инок Амвросий и Иван Фомин, он уже знал.

Сейчас Василий добросовестно продолжал дело своих предков, но это происходило больше из чувства долга. Он не мог допустить, чтобы достигнутое мастерство, в которое было вложено столько сил, захирело и сошло на нет. Кроме него продолжить, возглавить и высоко держать марку величия их ювелирного дома было некому. Но, несмотря на всю свою ответственность, он всё же воспринимал свою роль в этом серьёзном деле как игру. Многие пользовались его доброхотством, большей частью полагая, что он этого не замечает, за его спиной часто можно было слышать: «Не от мира сего».

В своём королевстве филиграни он был дружелюбным королём, прельщающим гостей богатым выбором великолепных изделий и украшений из драгоценных металлов и камней. Он являл собой гостеприимного хозяина, хлебосольно предлагающего каждому посетителю испить чаю или кофе, вкусить кондитерского яства, порадоваться скидке, бонусу, подарку, причём не только в дни социально-общественных и личных событий – праздников, свадеб, дней рождений…

Бизнес – и вопреки, и благодаря – процветал.

И сейчас, находясь уже в зрелом возрасте, Василий помнил, будто это случилось вчера, свою первую подвеску из медной проволоки, сделанную собственными руками, без какой-либо опеки со стороны взрослых. Сам собрал горелку из компрессора от аквариума, пластмассовой трубки и колбы для химических опытов с резиновой крышкой. Очень долго добивался тонкого, «игольного» пламени из этого самодельного паяльного аппарата. Молоточком, расплющивая проволоку, повторяя эскиз, завиток за завитком, разогревая пламенем, осыпая волшебно растекающейся по узору вскипающей бурой, пинцетом распределяя припой на стыках кружевных деталей подвески, он не испытал чувства необыкновенной эйфории, чувства власти над металлом, которая, как он слышал, важна в ювелирном искусстве; да, он увидел превращение куска невзрачной проволоки в украшение, но воспринял всё произошедшее как эксперимент, и чувства его были сродни тем, что возникают на уроке химии или физики, когда этап познания путём эмпирического метода удался. При первом подвернувшемся случае он подарил подвеску кому-то, не запомнив даже – кому и не удосужившись показать родителям свою первую ювелирную поделку.

Родители, когда подошёл, по их мнению, момент овладения профессией, не могли заставить Василия всерьёз прислушаться к их наставлениям. В мастерской его привлекали только уже готовые ювелирные изделия, которыми он восхищался, но заставить себя сидеть целыми днями в четырёх стенах и корпеть над их изготовлением, посвятить этому свою жизнь, когда вокруг так много интересного, он не представлял возможным. Как и всякого мальчика интеллигентных родителей, его не миновала участь попробовать свои силы в музицировании, изучении иностранных языков, искусстве рисования, и склонность к последнему занятию предоставила возможность компромисса: использования будущих навыков художника для дизайнерских решений, в разработке эскизов ювелирных украшений.

На том и порешили: родители, смирившись, но всё же надеясь, что в будущем чувство долга возымеет над ним верх, одобрили поступление сына в Государственный университет на факультет изобразительного искусства и народных ремёсел. Василий без особого труда выполнил карандашный рисунок гипсовой головы, натюрморт акварелью и орнаментальную композицию в смешанной технике и написал изложение, что требовалось на вступительных испытаниях. Шесть лет проучился с удовольствием, с упоением осваивая рисунок, живопись и композицию, штудируя философию, историю отечественного и зарубежного искусства и культуры и многое другое, что формировало, отшлифовывало его взгляды на жизнь в целом.

С тех пор много воды утекло, уже нет родителей, он, как и его предки, признанный ювелир. В окружении Василия остались ещё люди, которые работали под началом его отца, ставшие теперь для него опорой, единомышленниками в работе.

Но единоличной спутницей его сердца была грусть, грусть светлая, сотканная из воспоминаний о настоящей любви, о необыкновенных событиях, произошедших с ним в молодости. Эти воспоминания – как некая нескончаемая энергетическая материя, держащая его эмоциональное состояние в вечной близости со своей возлюбленной: он ощущал её присутствие, тепло прикосновения, будто никогда не расставался с ней, и это наполняло его жизнь смыслом. Казалось, он и сам в душе не стареет вместе с ней, своей Лиа, будто наяву вдыхая солоновато-морской запах её кожи, прикасаясь к шёлку её льняных волос, ощущая сладостную истому, утопая в глубине лазоревых глаз прекрасной амазонки. Он перестаёт подбирать возвышенные эпитеты, чувствуя, что их употребление ваяет из возлюбленной холодную статую, отдаляя её от него, возводя на недосягаемый пьедестал. Василий не мучил себя думами о сыне, при рождении которого она ушла в мир иной, успокаивая себя тем, что дитя не страдает – не испытывает боли, холода и голода, если его нет среди живых. Он сделал всё от него зависящее, чтобы отыскать сына или хотя бы его тельце. Попытки не увенчались успехом, но Василий утопически примирил себя с мыслью, что их сын с ней – Лиа – на небесах, и между ними и им есть незримая связь, благодаря которой он, Василий, находит в себе силы жить и заниматься делом своих предков.

Он посмотрел на часы: «Пора», – направился к дверям магазина, приветствуя первых покупателей. Тут его взгляд остановился на девушке, нет, скорее, девочке-подростке: чёрные волосы, смуглая кожа, небольшой рост – весь её облик настолько напоминал амазонок индейского племени из его волнующего прошлого, что он замер, боясь спугнуть видение. Жанна, а это была именно она, зачарованно рассматривала украшения за стеклом витрины магазина, и было видно, что она настолько увлечена их созерцанием, что не замечает ничего вокруг. На улице было зябко, девочка ёжилась от холода, но не торопилась зайти внутрь магазина. Василий, улыбнувшись, постучал по стеклу витрины, Жанна подняла на него светящиеся восхищением глаза, он взмахнул рукой, приглашая её войти. Она оглянулась вокруг себя, сомневаясь, что приглашение относится к ней.

Василий вышел на улицу, желая ободрить её.

– Не бойся, здесь никто не кусается.