Филип Фармер - Т. 16. Дейра. Повести и рассказы

• Название: Т. 16. Дейра. Повести и рассказы
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Полярис, 1997. — 415 с.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-88132-290-8

В очередной том собрания сочинений известного американского фантаста вошли фантастико-приключенческий роман «Дейра», а также повести и рассказы разных лет.

---

Более того, если бы Рева встал, я заметил бы еще исходящее от его седалища желтое свечение — нимб, по цвету и местоположению напоминающий фонарик светлячка.

Оказывается, вскоре после того как воздействие Хмеля стало проявляться в полной мере и жители Наспина повернулись спиной к внешнему миру, новой религией попытались воспользоваться многочисленные самозваные пророки. Каждый проповедовал свой личный вариант еще не до конца понятого вероучения. В их числе были и двенадцать политиканов, давно уже перекачивавшие деньги из городской казны в свои карманы. Из-за того что содержимое Бутылки не сразу изменило природу вещей, они не сразу поняли, что происходит в долине.

Колеса промышленности постепенно замедляли обороты. Трава и деревья неторопливо подтачивали мостовые. Люди мало-помалу теряли интерес к бытовым заботам. Почти незаметно таяли оковы морали. Исчезали вражда, злоба и болезни. Тяготы, ужасы и скука жизни рассеивались так же волшебно, как утренний туман под лучами встающего солнца.

И вот наступило время, когда люди перестали летать в Чикаго по делам или для развлечений, перестали ходить в библиотеки, когда работники типографий и репортеры ежедневных газет не вышли на работу, когда в компании Дизельных Бульдозеров и на винокуренном заводе Майрона Малкера, — крупнейших в мире предприятиях своего рода, — прозвучал последний гудок, когда люди, казалось, поняли наконец, что мир был устроен совсем не так, как должен, но что в скором будущем все станет хорошо.

Потом уволились все почтальоны. В Вашингтон и столицу штата полетели стаи перепуганных телеграмм и писем — из соседних городов, потому что местная почта закрылась совсем.

Вот тогда-то Управление пищевых и лекарственных продуктов, налоговое управление и ФБР начали засылать в Наспин своих агентов для выяснения обстановки. Агенты не возвращались. На их поиски посылали следующих, и те тоже поддавались притяжению Хмеля.

Хмель, однако, не вошел еще в полную силу, когда Дурхам открылся людям как Махруд, с подачи пророка Шида. Противодействие еще имелось, а энергичнее всего выступали против двенадцать политиканов. Организовав митинг в сквере у здания суда, они подстрекали народ идти за ними в атаку на Махруда. Для начала они вознамерились двинуться к Трэйбеллскому университету, где в здании факультета метеорологии обитал Шид.

— И там, — кричал один из этих двенадцати, потрясая кулаком в сторону мощного хмельного фонтана, бьющего из Бутылки на склоны холма, — мы линчуем этого сумасшедшего ученого, назвавшего себя Махрудом, этого лунатика, который, как мы знаем, всего лишь свихнувшийся профессор, любитель, с позволения сказать, поэзии и философии. Друзья, граждане, американцы, если этот Махруд и в самом деле бог, как утверждает Шид, еще один ученый безумец, — пусть он поразит меня молнией! Мы с друзьями бросаем ему вызов!

Все двенадцать стояли на трибуне перед зданием суда, глядя на Главную улицу, а вдоль нее — на холмы по ту сторону реки, дерзко взирая на восток. Ни грома, ни молнии не последовало. Но в следующий же миг они вынуждены были позорно бежать, чтобы больше уже никогда не докучать Все-Быку.

Алиса хихикнула.

— Их поразила кара не столь ужасная, как молния, и не столь впечатляющая, но гораздо более унизительная. Махруд наслал на них болезнь, из-за которой несчастные вынуждены теперь носить подгузники, как младенцы — и по той же причине. Разумеется, это убедило Дюжину Дристучих Деток. Но нервы у этих экс-столпов демократии оказались из закаленной стали. Никто и глазом не моргнул, а они уже заявили, что с самого начала знали, будто Махруд является Все-Быком. И они снова созвали митинг, дабы с великой помпой во всеуслышание объявить о смене курса. Они дошли до того, что Махруд, дескать, наделил их монополией на Божественное откровение. А если кто-либо из простых смертных пожелает связаться с ним, пускай встает в очередь и платит за вход. Они так и не уразумели, что деньги давно потеряли ценность.

У них хватило даже нахальства и скудоумия умолять Махруда о наделении их особым знаком в доказательство их пророческой миссии. И Все-Бык действительно наделил Деток явным признаком святости. Он наградил их негасимыми нимбами золотого света.

Алиса обхватила руками колени, чтобы не покатиться по траве от смеха.

— Разумеется, все двенадцать должны бы были радоваться привалившему счастью. Но радости им было немного. Ибо Махруд из ехидства поместил нимбы не на обычное место, а туда, где, чтобы продемонстрировать свою принадлежность к лику святых, Деткам пришлось бы вставать.

И хотите — верьте, хотите — нет, но эти упрямцы до сих пор отказываются признать, что Махруд покарал их. Наоборот, они не переставая бахвалятся месторасположением своих нимбов и пытаются заставить всех остальных пользоваться пеленками. Они утверждают, что перемотанная полотенцами задница — такой же признак истинных почитателей Махруда, как тюрбан или феска — знак правоверных мусульман.

Естественно, настоящая причина проста — им неохота бросаться в глаза. Не то чтобы они совсем не желали быть знаменитыми. Просто им не хотелось бы, чтобы люди помнили об их хвори и первородном грехе.

К этому моменту Алиса уже рыдала и давилась от хохота. Я же не видел во всем этом ничего смешного, о чем и сообщил ей.

— Ничего вы не поняли, Темпер, — выдавила она. — Их болезнь излечима. Все, что им требуется, — это попросить Махруда, чтобы он отменил кару, и он согласится. Да вот гордыня им не позволяет. Они упорно твердят, что это знак расположения Все-Быка. Да, Детки страдают, но им нравится страдать. Так же как Реве-Корове нравится восседать на женином надгробии — словно это удержит ее под землей — и проливать горючие слезы. Он и ему подобные не откажутся от своих мучений ни за что на свете — в прямом смысле слова!

Она снова залилась хохотом. Сев, я схватил ее за плечи и притянул к себе, чтобы проверить, не пахнет ли от нее Хмелем. Запаха не ощущалось, а значит, к бутылке Ревы она не приложилась. С ней просто случилась истерика.

Стандартный способ приведения в чувство истеричных дамочек — звонкая пощечина. Но Алиса нарушила ритуал и сама меня огрела — звонко. Результат, впрочем, оказался тот же — она смолкла и мрачно воззрилась на меня.

Я схватился за горящую щеку.

— Это еще за что?

— За то, что вы попытались воспользоваться моей слабостью, — ответила она.

От злости и изумления я не сумел выжать из себя ничего выразительнее, чем: «Да я… я…»

— Держите руки при себе, — огрызнулась Алиса. — Не стоит принимать мое сочувствие за любовь. Или полагать, что я, как и эти любители Хмеля, лишилась всяких тормозов.

Я повернулся к ней спиной и закрыл глаза. Но чем дольше я лежал, размышляя над ее необоснованными обвинениями, тем больше злился. Наконец меня прорвало. Кипя, я привстал и окликнул ее:

— Алиса!

Она, должно быть, тоже не спала, поскольку тут же вскочила и уставилась на меня, расширив глаза:

— Что? В чем дело?

— Забыл вам кое-что вернуть.

И я влепил ей звонкую пощечину. Затем, даже не удосужившись удостовериться, какой эффект произвел мой удар, я лег и снова повернулся к ней спиной. Добрую минуту, признаюсь, я напряженно ожидал, что в мою взмокшую спину вонзятся ее когти.

Однако ничего такого не произошло. Вначале стояла тишина — та, что дышит сама собой. Затем вместо яростной атаки пришла очередь сдавленных вздохов, сменившихся всхлипываниями, которые, в свою очередь, перешли в сморкание и размазывание слез.

Я терпел, сколько мог, потом приподнялся на локте и произнес:

— Ну ладно, наверное, мне не стоило вас колотить. А вам не стоило принимать как должное, что я, дескать, только и жду, чтобы на вас наброситься. Слушайте, я знаю, что противен вам, и именно поэтому не стал бы к вам приставать. У меня тоже есть гордость. Да и вы вообще-то мне голову не вскружили. Кем вы себя возомнили: Еленой Троянской или Клеопатрой?

Вот так всегда. Каждый раз, когда я пытаюсь все уладить, я порчу все окончательно. Теперь Алиса окончательно взбеленилась. Она вскочила и быстрым шагом двинулась прочь. Я нагнал ее только у кладбищенских ворот.

— Куда это вы помчались? — спросил я.

— Туда, где Главная улица города Наспин, штат Иллинойс, упирается в реку. Я возьму пробы Хмеля и немедленно отправлюсь доложить обо всем отцу.

— Дурочка, вы не можете. Вам положено оставаться со мной.

Она откинула длинные черные волосы на спину.

— В приказе об этом ничего не сказано. Я полагаю, что, если ваше присутствие начинает угрожать моей миссии, я имею право вас покинуть. Так вот, по-моему, вы несомненно представляете опасность — если не для миссии то по меньшей мере для меня!

Я схватил ее за руку и повернул к себе лицом.

— Вы себя ведете как младенец, а не как майор морской пехоты США. Что на вас нашло?