Матвей Курилкин - Охотник (СИ)

• Название: Охотник (СИ)
• Автор: Матвей Курилкин
• Жанр: Боевая фантастика

Несмотря на то, что профессия охотника на одержимых выглядит очень романтично и будоражит своей таинственностью, мало кто всерьез собирается стать охотником. Аксель, хоть и позволял себе время от времени помечтать, на самом деле готовился стать горным инженером, как отец. Не получилось. Если у тебя обнаруживается способность чувствовать одержимых, особого выбора у тебя нет. Вот и приходится уезжать из родного дома, чтобы поступить в обучение к эксцентричной и немного циничной наставнице. Только спокойным обучение столь опасной профессии быть не может. Особенно если наставницу арестовывают по ложному обвинению, да и за тобой гонится полиция. Приходится делать работу властей — искать настоящих виновных, попутно охотясь на одержимых. А что делать? Ведь это твоя работа…

---

Так что Аксель был очень обижен на мать за то, что она не взяла его с собой погостить. И даже радость от того, что дом на несколько дней остается в его распоряжении его не утешала. Он подозревал, что его не взяли с собой именно из-за того случая — опасались, как бы он не изобрел еще что-нибудь наподобие того метателя. Посчитали, что оставить его одного дома будет безопаснее. Ну нельзя же серьезно относиться к словам матери о том, что он не должен пропускать учебные дни в преддверии выпускных экзаменов? Дураком Аксель не был, учеба ему давалась легко, и к экзаменам он был давно готов. Он еще раз представил, в какой ужас придут родители, когда узнают, какие дела творятся дома в их отсутствие! Был бы кто-нибудь из них дома — наверняка бы тут же увезли подальше, как только услышали про одержимого. И сейчас Аксель считал, что это было бы к лучшему. Не пришлось бы по ночам вздрагивать от каждого шороха в пустом доме, представляя себе, как по лестнице тихо поднимается кто-то… что-то чужое и холодное. Что-то, что собирается причинить Акселю боль, много боли, а потом убить. «А может, это и к лучшему, что никого нет» — внезапно решил парень. «По крайней мере, я знаю, что никто из родных не превратился в чудовище. И никто бы не позволил родителям уехать. Кто бы нас принял? Та же тетя Агата, как только мама расскажет ей, отчего мы решили у нее погостить, тут же указала бы нам на дверь. Кто знает, может, одержимый — один из нас? И все-таки одному совсем жутко».

С трудом дождавшись рассвета, Аксель решительно выбрался из постели, и, торопливо одевшись, выбежал на улицу. «Если одержимый захочет меня прикончить, двери его не остановят. А сидя дома рехнуться можно», решил он. Парень вдохнул полной грудью и осмотрелся. Погода в этот день была удивительно хороша для конца весны — дождя не было, и, хотя вечные тучи никуда не делись, было достаточно сухо. Камни мостовой были чуть мокрые от утреннего тумана, и только. В Пенгверне редко видели солнце — девять месяцев в году были отданы на откуп туманам и мелким, моросящим дождям, и только летом тучи уходили, и жители могли насладиться солнечным светом и чистым небом, слегка подернутым, правда, смогом от многочисленных фабрик.

Подумав немного, Аксель направился по обычному маршруту. Сначала пройти по Шахтной улице, потом два квартала по Цеховой, пройти через переулок под названием Бывший тупик на улицу Неунывающих Могильщиков, которая упрется в Мозаичную площадь, на которой и находится школа. В школе делать нечего, но куда еще можно пойти, Акселю просто не пришло в голову. «Пройдусь немного, а там придумаю», решил парень, и, приняв целеустремленный и уверенный вид, зашагал по камням, машинально выбирая те, которые чуть выступают из мостовой — чтобы не замочить ног в отсутствующих сегодня лужах.

Народу, несмотря на ранний час, было хоть и меньше, чем обычно, но все равно немало. Это только для воспитанников школ в случае появления в округе одержимого жизнь замирает. Взрослые такой роскоши себе позволить не могут. Прохожие и не думали в страхе шарахаться друг от друга, да и лица их не были обезображены печатью ужаса и обреченности. Глядя на эти физиономии, привычно озабоченные своими бытовыми проблемами, и сам Аксель постепенно перестал вздрагивать, заслышав шаги за спиной. Мурашки со спины куда-то исчезли, да и напряженные плечи слегка опустились — поход в неизвестность превратился в обычную прогулку. Парень, наконец, расслабился и стал получать удовольствие от погожего утра. И тут же за это поплатился.

Вот только что он спокойно шел, рассматривая узоры из разноцветных булыжников на площади, и вдруг кто-то тяжело навалился на плечи и схватил за шею. Аксель с такой силой рванулся, что, вырвавшись из захвата, покатился по камням. Не оглядываясь, он как был, на четвереньках пополз вперед, подальше от кошмара. Горло перехватило, так, что даже закричать было невозможно.

Прийти в себя Акселя заставило только совершенно неприличное ржание, доносившееся откуда-то далеко позади. Заливистый смех, прерываемый всхлипами — кому-то было настолько весело, что даже воздуха не хватало. Аксель заставил себя остановиться, и медленно поднялся на ноги. Обернулся. Метрах в тридцати сзади обнаружился Руне Блумквист — однокашник и хороший приятель Акселя. Парень ощутил непередаваемый коктейль эмоций, в котором преобладало облегчение, стыд и досада — надо же было так попасться! Но делать нечего, не убегать же теперь. И Аксель побрел к товарищу.

— Я тебе еще это припомню, Руне.

— Даже если ты окажешься одержимым — это стоило того, — сквозь смех ответил Блумквист. — Так улепетывать! Да я бы тебя на двух-то ногах не догнал!

— Посмотрел бы я на тебя, если бы над тобой так пошутили! — продолжал возмущаться Аксель. — Еще бы и не так бежал!

— Я бы так быстро не смог, — с некоторой даже завистью цыкнул Руне. — У тебя, Аксель, настоящий талант! Тебе надо в скачках участвовать. Или в собачьих бегах! Ладно-ладно, не дуйся, — поспешно замахал руками младший Блумквист, видя, что Аксель начал всерьез закипать. — Признаю, шутка получилась злая, но я просто не смог удержаться!

— Сам-то ты чего здесь забыл? — буркнул мальчик, остывая. — Сказано же, дома сидеть.

— Могу адресовать тот же вопрос вам, гро Лундквист, — задрал нос Руне. — Что вас подвигло в такую рань покинуть свое уютное родовое гнездышко?

— Совсем тоскливо дома сидеть, — признался Аксель. — Родителей нет, сижу целыми днями в окно пялюсь. Да и ночами… — заканчивать предложение он не стал, но Руне понимающе кивнул.

— У меня похожая ситуация. Родные все здесь, только от этого не легче. Начинает казаться всякое. Вот и сбежал проветриться. А тут смотрю — батюшки, да ведь это сам Аксель, собственной персоной!

— Угу. А с чего ты взял, что я Аксель, а не кто-нибудь, занявший его место? Я вот насчет тебя не уверен.

— А я и не знаю. Но думаю, что даже если ты одержимый, на площади на меня нападать не станешь. Они, говорят, людных мест сторожатся.

Школьники немного помолчали, подозрительно разглядывая друг друга.

— Ладно, будем считать, что ты не одержимый, — решил, наконец, Руне. — Чем займемся?

Аксель пожал плечами.

— Было бы неплохо зайти в лавку. У меня все припасы дома закончились. Только рано еще, они только через час открываться будут.

— А пойдем на рынок? — предложил Руне. — Рынок-то работает. Заодно новости узнаем.

— Хорошо. Только людными улицами!

— Ну уж нет! Будем гулять задними дворами. И непременно на пустырь заглянем. Конечно, людными улицами, Лундквист! Стал бы я так глупо тебя заманивать, будь я одержимым!?

* * *

По дороге настороженность в общении куда-то исчезла, школьники перестали подозрительно посматривать друг на друга, а разговор перешел на обсуждение обычных школьных тем. Руне с восторгом описывал свою будущую профессию — он, в отличие от Акселя не собирался идти по стопам отца, а готовился стать торговцем. Не таким, конечно, как те, которые сидят возле своих лотков на рынке, продавая урожай со своих огородов. Настоящим, купцом, одним из тех, кто водит в степь огромные караваны с продукцией многочисленных заводов и мастерских Пенгверна, а обратно возвращаются с целыми стадами быков, подводами, наполненными зерном или шерстью и другими товарами, которые в самом Пенгверне не производятся.

— Мы все зациклились на железе и камне. Наш город такой огромный, что мы забыли о существовании остального мира, а ведь он много больше, чем старичок Пенгверн, сколько бы народа тут не кучковалось. Я хочу своими глазами увидеть и степи, и леса, и море, и солнце, не скрытое тучами или дымом. — Вдохновенно рассказывал Блумквист. — Хочу увидеть настоящих орков…

— Наши-то орки тебе чем не настоящие? — удивленно перебил Аксель. — Клыки есть, зеленые, высокие. Что, те, которые в степи живут, как-то по-другому выглядят? С хвостами на лбу?

— Да что б ты понимал! Настоящие орки живут в степи, а здешние слишком городские. Променяли вольную жизнь на каменные лабиринты, и радуются, — презрительно фыркнул парень. — О, смотри, газеты продают. Пойдем, купим, только у меня денег с собой нет. Да и позавтракать не мешало бы. — Как человек, готовящийся стать купцом, Руне очень бережно относился к деньгам, и не тратил их на что попало.

Акселю, впрочем, было не жалко. Родители оставили ему вполне достаточно средств на то время, пока будут отсутствовать.

Они купили сегодняшний номер газеты, и уселись в трактире, который был тут же, у выхода с рынка. Заказав по порции яичницы с жареной кровяной колбасой, и по кружке пива (инициатива Руне, Аксель предпочел бы морс, но постеснялся в этом признаваться), расстелили на столе газету.

«Уже почти половину декады назад в нашем районе появился одержимый. — Писали в „Пенгвернском горнодобытчике“, местном ежедневном издании, — Никаких подвижек в поисках убийцы пока нет. Как сообщили нашему журналисту в магистрате, все охотники сейчас заняты в других местах появления одержимых, прежде всего — в Чумном городе. В граничащих с ним районах произошли сразу несколько десятков убийств, и власти опасаются, что скоро волна насилия может перекинуться и в более благополучные районы нашего города.